– Ну? – спросила Харпер.

Ричер пожал плечами.

– Насколько я помню, у нее были веснушки. После года, проведенного под солнцем Флориды, она должна была выглядеть очень хорошо.

– Она тебе нравилась.

Он кивнул.

– Она была отличной девчонкой.

Последняя треть папки была посвящена самым дотошным криминалистическим экспертизам, о которых Ричер когда-либо слышал. Анализы были в буквальном смысле микроскопические. Каждая пылинка, каждый волосок, бывшие в доме, были собраны с помощью пылесоса и подвергнуты доскональному исследованию. Однако никаких следов постороннего найти так и не удалось. Абсолютно никаких.

– Очень умный человек, – заметил Ричер.

Харпер ничего не ответила. Отодвинув папку с делом Каллан, Ричер раскрыл дело Кук. То же самое сжатое повествование. Единственное отличие заключалось в том, что Кук, судя по всему, с раннего детства была нацелена на армию. Ее отец и дед были военными, что, по мнению некоторых семейств, создает что-то вроде армейской аристократии. Кук очень быстро убедилась в том, что ее пол сильно мешает мечтам о карьере. В деле имелись указания на то, что ей неоднократно пришлось подавать заявления с просьбой зачислить ее в школу подготовки офицерского состава. Кук вынуждена была добиваться своего с боем.

В конце концов ей все же удалось закончить военное училище, и она начала службу вторым лейтенантом. Кук попала сразу же в управление стратегического планирования, где мозговитые люди просиживают штаны, рассчитывая на то, что когда наступит час испытаний, друзья останутся друзьями, а враги – врагами. Кук была произведена в первые лейтенанты и перевелась в штаб-квартиру НАТО в Брюссель, где завязала чересчур близкие отношения с одним полковником, своим начальником. Решив, что ее слишком долго не производят в капитаны, она пожаловалась на полковника.

Ричер очень хорошо помнил это дело. Никаких домогательств, по крайней мере, таких, которые пришлось вытерпеть Каллан, не было и в помине. Никто не щипал Кук за попку и не делал непристойных жестов промасленными стволами пистолетов. Но правила изменились, начальству запретили спать со своими подчиненными, поэтому полковника, начальника Кука, с позором выгнали из армии, и он размозжил себе голову выстрелом в рот. Кук также рассталась с армией и, вернувшись из Бельгии домой, поселилась в коттедже на берегу озера в Нью-Гемпшире, где ее в конце концов и обнаружили мертвой в ванне, заполненной застывающей краской.

Патологоанатомы и криминалисты Нью-Гемпшира рассказали приблизительно то же самое, что их коллеги из Флориды, – то есть, совершенно ничего. Фотографии и протоколы были другие, и в то же время такие же. Серый бревенчатый дом, окруженный деревьями, входная дверь без следов взлома, внутри никакого беспорядка, непритязательная ванная комната, в которой господствующее положение занимало густеющее зеленое содержимое ванны. Пролистав папку, Ричер закрыл и отодвинул ее.

– Что ты думаешь? – спросила Харпер.

– Я нахожу, что краска – это очень странно, – ответил Ричер.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Палка о двух концах, ты согласна? Краска уничтожает улики на трупе, что уменьшает риск, но ее транспортировка, напротив, существенно риск увеличивает.

– И еще краска – это очень характерная улика, – заметила Харпер. – Она выпячивает мотив убийства. И кричит о том, что убийца связан с армией. Краска является своеобразной перчаткой вызова.

– Ламарр утверждает, краска имеет большое значение с точки зрения психологии. По ее словам, убийца с ее помощью заявляет права армии на этих женщин.

Харпер кивнула.

– Да, именно для этого он заставляет жертвы снять штатскую одежду.

– Но если убийца настолько ненавидит этих женщин, что лишает их жизни, зачем ему предъявлять на них свои права?

– Не знаю. Проникнуть в мысли подобного маньяка очень трудно.

– Однако Ламарр считает, что она проникла в мысли убийцы, – возразил Ричер.

В последней из трех папок было дело Лорейн Стэнли. Ее судьба напоминала судьбу Каллан, но только все произошло совсем недавно. Стэнли была моложе. Она имела звание сержанта и занимала самую нижнюю ступень служебной лестницы на огромном военном складе в Юте. Стэнли была там единственной женщиной. Нападкам и издевательствам она стала подвергаться с самого первого дня. Ее профессиональная пригодность постоянно ставилась под вопрос. Однажды кто-то проник в ее комнату в казарме и похитил все форменные брюки. На следующее утро Стэнли пришлось явиться на службу в форменной юбке. Еще через день у нее украли все нижнее белье. Стэнли пришла на службу в юбке, под которой ничего не было надето. Лейтенант вызвал ее к себе в кабинет, заставил встать, широко раздвинув ноги, над зеркалом, положенным на пол, и учинил ей разнос за какую-то неразбериху в бумагах. Тем временем весь личный состав склада заглядывал якобы по каким-то делам в кабинет и любовался отражением в зеркале. Лейтенант отправился в тюрьму, а Стэнли, отслужив еще год, прожила некоторое время в полном одиночестве и умерла также в одиночестве в Сан-Диего, в маленьком бунгало, сфотографированном полицейскими фотографами со всех сторон, в котором калифорнийские патологоанатомы и криминалисты также не нашли абсолютно ничего.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил Ричер.

– Мне? – удивилась Харпер. – Двадцать девять. Я же тебе уже говорила. Это один из ЧЗВ.

– Ты из Колорадо, так?

– Из Аспена.

– Семья большая?

– Две сестры, брат.

– Старше или младше тебя?

– Все старше. Я в семье младшая.

– Родители?

– Папа фармацевт, мама ему помогает.

– Когда ты была маленькой, вы выезжали в отпуск всей семьей?

Харпер кивнула.

– Ну конечно. Большой каньон, пустыня Пейнтед и все такое. Однажды мы жили в палатках в Йеллоустоунском национальном парке.

– И вы всюду добирались сами, так?

Она снова кивнула.

– Разумеется. Микроавтобус, набитый детьми и вещами, счастливая фамилия. А зачем ты все это спрашиваешь?

– И что тебе запомнилось о дорогах?

Молодая женщина скорчила гримасу.

– Они были бесконечными.

– Вот именно.

– Что вот именно?

– Мы живем в очень большой стране.

– Ну и?

– Каролину Кук убили в Нью-Гемпшире, три недели спустя Лорейн Стэнли была убита в Сан-Диего. На самом противоположном конце страны, верно? По шоссе три с половиной тысячи миль, может быть, и больше.

– Разве убийца ездит на машине?

Ричер кивнул.

– Ему нужно возить сотни галлонов краски.

– А может быть, у него где-то склад.

– Это лишь еще больше все ухудшит. Если только этот склад не находится на прямой, соединяющей Нью-Гемпшир, то место, где находится убийца,июжную Калифорнию, ему еще придется делать крюк. Так что расстояние увеличится. Значительно.

– Ну и?

– Итого, ему пришлось проехать три, а то и четыре тысячи миль, и потом еще наблюдать за домом Лорейн Стэнли. Можно было это сделать за одну неделю?

Харпер нахмурилась.

– То есть, семьдесят часов в пути со скоростью пятьдесят пять миль в час.

– Но он не сможет держать такую скорость. Ему придется проезжать через города. Где-то ремонтируют дороги, где-то пробки. А максимальную скорость он не может нарушать. Такой предусмотрительный преступник не может рисковать тем, что какой-нибудь дорожный полицейский начнет обнюхивать его машину. В наши дни сотни галлонов камуфляжной краски обязательно вызовут подозрение, ты согласна?

– Ну тогда сто часов в пути.

– Не меньше. Плюс день или два на то, чтобы следить за домом. То есть, если добавить на сон, на отдых и на еду, получается больше недели. Дней десять – одиннадцать. А то и двенадцать.

– Ну и?

– А ты сама скажи.

– Значит, убийца не работает по графику две недели через одну.

Ричер кивнул.

– Не работает.

Выйдя на улицу, они обошли здание, в котором размещалась столовая. Погода наконец установилась той, какой должна быть осенью. Воздух стал теплее на десять градусов, но все равно оставался прохладным. Под ясным голубым небом зеленели лужайки. Сырость исчезла, и деревья на соседних деревьях казались сухими и более светлыми.