– Полагаю, он угрожает жертвам пистолетом.

Ричер покачал головой.

– Два обстоятельства против этого. Если убийца прилетает на самолете, пистолета у него с собой нет. Пистолет на самолет не пронесешь. Тебе это хорошо известно. Ты ведь не взяла с собой пистолет, так?

– Если убийца прилетает на самолете. Но пока что это только предположение.

– Ну хорошо. Но я только что подумал о Рите Симеке. Она была очень крепким орешком. Ее изнасиловали, именно так она и попала в список убийцы, потому что три человека отправились в тюрьму и вылетели из армии. Но в ту ночь к Симеке пришлипятьмужчин. И только трое из них ее изнасиловали, потому что одному она сломала таз, а другому обе руки. Другими словами, Симека дралась как одержимая.

– И что?

– А то, разве Элисон Ламарр поступила бы не так же? Даже если бы у убийцы был пистолет, разве Элисон Ламарр оставалась бы безвольной и покорной на протяжении целых тридцати минут?

– Не знаю, – сказала Харпер.

– Ты ее видела. Ее никак нельзя было назвать хрупким цветком. Она служила в армии. Прошла подготовку в пехоте. Элисон должна была или сразу же вспыхнуть и броситься в драку, или же выжидать удобного момента, чтобы застать убийцу врасплох. Однако, не произошло ни первое, ни второе. Почему?

– Не знаю, – повторила Харпер.

– И я не знаю, – сказал Ричер, откидываясь назад.

– Мы должны найти убийцу.

Ричер покачал головой.

– Вы его не найдете.

– Почему?

– Потому что вы настолько ослеплены всем этим вздором насчет психологического портрета, что начисто ошибаетесь насчет мотива, вот почему.

Отвернувшись, Харпер уставилась в мелькающую за окном темноту.

– Ты не собираешься развить свою точку зрения?

– Собираюсь, но только тогда, когда Блейк и Ламарр соизволят прислушаться к моим словам. Повторять дважды я не буду.

Они остановились, чтобы заправиться, сразу после моста через Колумбию у Ричленда. Пока Ричер заливал бак, Харпер сходила в туалет. Вернувшись, она заняла место за рулем, готовая вести машину в течение следующих трех часов. Харпер пришлось пододвинуть сиденье вперед; Ричер, сев справа, отодвинул свое назад. Закинув волосы за плечи, молодая женщина поправила зеркало заднего вида. Повернула ключ и завела двигатель. Выехала на шоссе и повернула на юг.

Они снова пересекли Колумбию, делавшую в этих местах петлю на запад, и очутились в Орегоне. Шоссе И-64 шло вдоль реки, по границе штата. Дорога была широкая и пустынная. Впереди во мраке высились невидимые хребты Каскадных гор. Звезды казались холодными и крошечными. Откинувшись назад, Ричер разглядывал их через изгиб бокового стекла, в том месте, где оно встречается с крышей. Времени было уже за полночь.

– Ты должен говорить со мной, – предупредила Харпер. – Иначе я засну за рулем.

– Ты ничем не лучше Ламарр, – проворчал Ричер.

Харпер усмехнулась.

– Лучше.

– Да, пожалуй, лучше, – согласился Ричер.

– Но все равно, говори со мной. Почему ты ушел из армии?

– Ты именно об этом хочешь говорить?

– Ну, это просто одна из тем для разговора.

– Почему все спрашивают меня именно об этом?

Харпер пожала плечами.

– Наверное, людям любопытно.

– Почему? Почему я не должен был уходить из армии?

– Потому что, как мне кажется, тебе нравилась служба в армии. Как мне нравится работа в ФБР.

– В армии есть масса своих минусов.

Харпер кивнула.

– Естественно. И в Бюро тоже есть масса своих минусов. Это то же самое, что отношения между супругами. У каждого есть свои плюсы и минусы, но это моиплюсы и минусы, ты меня понимаешь? И никто не подает на развод из-за каких-то неприятных мелочей.

– Я попал под сокращение, – сказал Ричер.

– Нет. Мы ознакомились с твоим личным делом. Сокращали общую численность, но персонально тебя никто не сокращал. Ты сам вызвался уйти.

Ричер молчал милю – две. Затем кивнул.

– Я испугался.

Харпер удивленно посмотрела на него.

– Чего?

– Мне нравилось все так, как было. Я не хотел, чтобы что-либо менялось.

– Менялось как?

– Ну, превращалось в нечто меньшее. Армия была огромной, очень огромной. Ты даже не можешь себе представить. Она простиралась по всему миру. И вот ее собрались сократить. Я должен был бы получить повышение, то есть, занял бы более высокое положение в меньшей организации.

– И что в этом плохого? Большая рыбина в маленьком пруду, так?

– Я не хотел становиться большой рыбиной, – сказал Ричер. – Мне нравилось быть маленькой рыбкой.

– Ты был совсем не маленькой рыбкой, – возразила Харпер. – Майор – это совсем не маленькая рыбка.

– Ну хорошо, – кивнул Ричер, – мне нравилось быть средней рыбой. Так очень удобно. Почти полная безликость.

Харпер покачала головой.

– Все равно это недостаточная причина для того, чтобы увольняться.

Ричер снова посмотрел на звезды, застывшие на небе в многих миллиардах миль над ним.

– Большой рыбине в маленьком пруду негде плавать, – сказал он. – Мне пришлось бы сидеть на одном месте по несколько лет. Пять лет за одним большим столом, затем пять лет за другим, большим столом где-нибудь в другом месте. Такой человек как я, не владеющий мастерством политика, не привыкший к светскому общению, дослужился бы до полковника и на этом остановился бы. И еще пятнадцать – двадцать лет торчал бы на одном месте.

– Но?

– Но мне хотелось быть в постоянном движении. Всю свою жизнь я провел в движении, в самом прямом смысле. Я боялся остановиться. Я не знал, что почувствую, застряв на одном месте, но у меня было предчувствие, что я возненавижу такую жизнь.

– И?

Он пожал плечами.

– И вот я застрял на одном месте.

– И? – снова спросила Харпер.

Пожав плечами, Ричер промолчал. В машине было тепло. Тепло и уютно.

– Говори, Ричер, – не отставала от него Харпер. – Высказывайся до конца. Ты застрял на одном месте, и что?

– А ничего.

– Не криви душой. И что?

Он шумно вздохнул.

– И у меня возникли с этим проблемы.

В машине стало тихо. Харпер понимающе кивнула.

– Полагаю, твоя Джоди не хочет болтаться по всему земному шару.

– А ты бы захотела?

– Не знаю.

Ричер кивнул.

– Вся беда в том, что Джодизнает.У нас с ней было одинаковое детство, мы были в непрерывном движении, с одной базы на другую, по всему миру, месяц здесь, полгода там. И вот сейчас Джоди живет такой жизнью, потому что сама создала ее такую для себя, потому что именно этого хочет. Она знает, чего хочет, потому что ей прекрасно известна альтернатива.

– Она тоже может переезжать с места на место. Она ведь адвокат. И может время от времени менять работу.

Ричер покачал головой.

– Так не получается. Тут все дело в карьере. В самое ближайшее время Джоди станет младшим партнером, и после этого, скорее всего, уже не уйдет из этой фирмы до конца жизни. И, к тому же, я имел в виду не пару лет тут, три года там, купить дом, продать дом. Я имел в виду, что если я завтра проснусь в Орегоне и мне захочется отправиться в Оклахому, Техас или еще куда-нибудь, я просто отправлюсь туда. Не имея понятия о том, куда поеду послезавтра.

– Скиталец.

– Для меня это имеет большое значение.

– Насколько большое?

Он пожал плечами.

– Я точно не знаю.

– И как ты собираешься узнать?

– Вся беда в том, что я как раз сейчас это и выясняю.

– И что ты намереваешься сделать?

Ричер молчал на протяжении еще одной мили.

– Не знаю, – наконец сказал он.

– Возможно, ты к этому привыкнешь.

– Возможно. А может быть, и не привыкну. Это у меня в крови. Вот например сейчас мы с тобой едем в разгар ночи куда-то туда, где я не был ни разу в жизни, и мне очень хорошо. Я даже не могу объяснить, насколько хорошо.

Харпер улыбнулась.

– Может быть, все дело в попутчике.