— Очень странное ощущение — спать в огромной кровати одной. И к чему такие траты, если это всего на несколько ночей? Нам и так есть на что потратить деньги.

Но Алекс помнил ее счастливое лицо, когда кровать втаскивали в комнату. И сейчас ее слабые протесты его не обманули.

— Никаких трат впустую. Кровать мы заберем с собой. На ней будут проводить свои первые брачные ночи наши дети. Нужно только решить, куда ее везти, в Корнуолл или в Лондон. Там и так полно всякого старинного хлама, которым мои предки пользовались столетия назад… Я это не с презрением говорю, но хочется иметь среди всего этого что-то свое. Да и кровать хороша.

Эвелин рассмеялась и прижалась щекой к его плечу. Такие моменты случались редко, и она хотела продлить этот или хотя бы запомнить. Она знала, что с Алексом ей будет нелегко, наверняка будет всякое, но ради таких моментов она готова была на что угодно. Это, наверное, и есть счастье. Она любила этого невозможного человека и надеялась, что он тоже когда-нибудь полюбит ее. Она его научит.

— Я вполне доверяю местной кровати, да и местная женщина на ней не разочарует тебя. Не хочу, чтобы ты искал кровати в Корнуолле или в Лондоне, и женщин для кроватей тоже.

Она никогда прежде не говорила ему такого и тут же пожалела о своих словах. Ощутила, как затвердели мышцы на его груди. Неужели опять скандал? В последнюю ночь перед свадьбой?

— Я не стану давать никаких обещаний, — произнес Алекс вполне спокойно. — Постараюсь начать все заново, с тобой. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу… Не люблю давать обещаний, которых могу не сдержать.

На глаза у Эвелин навернулись слезы, и она зарылась лицом ему в плечо. Руки Алекса крепко держали ее, и она не хотела больше в жизни никаких других рук. Ну почему он не может чувствовать так же? Это несправедливо, а она привыкла бороться с несправедливостью. Она будет бороться, чтобы удержать его рядом. Она найдет средства. Конечно, они должны найтись, если он сам выбрал ее из всех.

— Я тоже не раздаю клятвы с легкостью, Алекс, — произнесла она негромко, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Пусть все идет своим чередом. По крайней мере, до Англии ты будешь целиком мой. А там — увидим. Может, ты сам решишь, что зря все это затеял.

Алекс улыбнулся, глядя в ночь поверх ее головы, и теснее прижал Эвелин к себе.

— Если кто-нибудь и способен сделать из меня достойного человека, то это ты. — Голос его пресекся. — Но сейчас лучше подумай о том, что будешь делать целых шесть недель в одной каюте со мной?

Эвелин зарделась, но в этот момент из дома донеслись голоса. Их звали.

— Я не хочу даже думать…

— Хм, а мне кажется, что ты только об этом и думаешь.

Он засмеялся, глядя, как Эвелин, подобрав юбки, побежала к дому. Ему нужно было немного остыть, а это могло занять немало времени. Пока же у него в голове мелькали образы Эвелин, распростертой на огромном брачном ложе.

Граф нашел его в саду через несколько минут. Алекс стоял прислонившись к дереву и смотрел на окно второго этажа. Грэнвилл скрыл усмешку, вспомнив раскрасневшуюся и растрепанную невесту, которая только что попалась ему на лестнице. Да, Хэмптон не собирался ронять своей репутации и никогда своего не упустит.

— Аптон спрашивал меня, что ты собираешься делать со складами, Алекс.

Слова графа швырнули Хэмптона с небес на землю.

— Похоже, твоя нареченная владеет очень дорогим и лакомым куском. Всей общине будет причинен значительный урон, если этой собственностью не распорядиться как следует. И как озабоченный гражданин, он хотел бы знать твои намерения.

Алекс пожал плечами.

— А его друг адвокат не сказал ему, что отец оставил ей имущество без возможности передачи? Я не смогу прикоснуться к нему, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Я полагаю оставить здесь доверенного человека, который будет всем распоряжаться. Аптону очень не понравится такой ответ, так что повремените с ним.

Граф понимающе кивнул.

— А ты собираешься сказать Эвелин, что ее дядя замешан в контрабанде?

Алекс поморщился и устремил взгляд куда-то вверх.

— Вы представляете, что она может выкинуть, если я скажу?

— Станет отрицать? — отозвался Грэнвилл, сам не очень веря. У этой девушки слишком много здравого смысла.

— Нет, но это может поставить ее перед необходимостью решать… Чтобы защитить свою семью и семью Аптона от позора, она может попросить меня молчать. А если сильно разозлится, то может пойти до конца. Устроит грандиозный скандал, обвинит дядю в клевете, спасет свою репутацию, но настроит против себя половину города. Что она, по-вашему, выберет?

Граф иронически хмыкнул.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, и согласен, что лучше пока помолчать. Сначала вытащим ее из всего этого, а потом решим. Думаю, как только мы доберемся до Лондона, пустить потихоньку все обвинения против нее на дно…

Алекс криво усмехнулся.

— Я всегда знал, что вы очень изобретательный человек.

Согласившись друг с другом, они вернулись в дом. Не надо призывать беду на свою голову, она и так найдет к тебе дорогу.

Эвелин в тысячный раз разглаживала на себе небесно-голубое шелковое французского фасона платье. Узкие рукава подчеркивали пышность кремовых кружев на груди, которые изысканно сочетались с персиковым атласом нижней юбки. Изящные складки верхней юбки поддерживал кринолин, открывая при каждом шаге голубые туфельки. Мать настояла, чтобы ради такого случая Эвелин напудрила волосы, и теперь они, искусно завитые, отливали легким золотым оттенком. Посмотрев в зеркало, Эвелин с трудом узнала себя.

Все же она жалела, что согласилась на поспешную свадьбу. Нужно больше времени, чтобы все обдумать. А так, через неделю, будучи уже замужней женщиной, она поплывет на корабле в Англию с человеком, который появился в ее жизни всего два месяца назад. И все то, что было ей так дорого, скроется за горизонтом, может быть, навсегда. Даже если Алекс окажется добрым и заботливым, Эвелин все равно не могла представить семейную жизнь с ним. А учитывая то, что она о нем знала, будущее вряд ли окажется безоблачным. Кроме того, он ее не любил.

Конечно, альтернативой замужеству была перспектива с позором отправиться в тюрьму на неизвестное количество лет. Если она не заплатит штраф или не сбежит, эта альтернатива так и будет висеть над ней дамокловым мечом. Алекс обещал, что ей не придется продавать склады, но всякий раз при виде солдат Эвелин казалось, что они пришли за ней. До срока исполнения приговора оставалась еще неделя, и «Нептун», конечно, успеет отплыть к этому времени.

Утешала только мысль, что Алексу она нужна также сильно, как и он нужен ей. Эвелин не думала, что его поцелуи были ложью. Она сама никогда прежде не испытывала подобного влечения ни к одному мужчине, а объятия Алекса лучше всяких слов убеждали в серьезности его намерений. Может, мужчины чувствуют все иначе, но не мог же он просто так, ни с чего, жениться на ней? Эвелин была уверена, что Алекс чувствует примерно то же, что и она. Пока этого вполне достаточно.

Прибыла карета Аптона, чтобы отвезти их в церковь. Со слезами на глазах Аманда обняла дочь, потом, стерев следы минутной слабости с лиц, они, маневрируя пышными юбками, проследовали в экипаж.

Когда карета подъехала к церкви, все вокруг как-то потускнело. На горизонте заклубились тучи, потянуло холодным ветром. На церковном крыльце стояли только самые близкие, чтобы помочь им выйти из кареты и проводить в церковь. Времени на раздумья не осталось.

Минуты, казалось, летели. По сигналу священника заиграла музыка. Подошел дядя Джордж, чтобы отвести ее к алтарю. Мать куда-то ушла. И вот он наступил, этот момент.

Пальцы у Эвелин дрожали, когда она брала дядю под руку. Она словно забыла, как нужно ходить. Когда они наконец добрались до центрального прохода, она увидела где-то очень далеко высокую фигуру Алекса, стоявшего рядом с кузеном, и уже не сводила с него глаз. Чтобы не давать лишних поводов для разговоров, Алекс надел парик с большим черным бантом на затылке, но напудренные букли только подчеркивали загар. Черный шелковый сюртук с глубоким вырезом гармонировал с элегантным серебристо-серым жилетом, бриджи были такого же цвета. Никогда он не выглядел настолько привлекательно, и Эвелин, шагая по проходу, старалась заглянуть в самую глубину его глаз.