Думайте, как их накрепко привязать к Российской Империи. Хоть алмазы из короны запеките в кляре, но сделайте так, чтобы у них даже сомнений в желании остаться не возникало.

Все, оставь меня, Владимир Степанович, мне надо подумать. Ко мне пока никого не пускать.

Услышав, как захлопнулась дверь за изумленным Давыдовым, я закрыла глаза, погрузившись в свои мысли.

Опять этот род врывается в мою жизнь, ставя все с ног на голову. Тогда, на приеме в академию, я Владислава толком и не рассмотрела. И сидели мы далеко, и служба безопасности поставила щиты. А через них много не увидишь. И вот теперь, смотря на фото, которое до боли в сердце напоминало когда-то любимого мною человека, я не могла выкинуть его из головы. Умом я понимала, что это не Андрей, но сердце кричало иное.

Один разя позволила тебе умереть, но не совершу ту же ошибку с твоим сыном! – обещала в душе я Андрею.

А ведь если бы все сложилось по иному, Влад мог бы быть моим ребенком. И Андрей был бы жив. Но не судьба, видимо. Или все таки судьба? Может, так и должно было случиться… Что-то мысли совсем стали путаться и свернули куда-то не туда. Но почему-то от них сладко ныло сердце и приятно тянул низ живота…

Выйдя из кабинета императрицы, я громко хлопнул дверью. Злость кипела во мне, требуя выхода. Посмотрев на задрожавших под моим взглядом придворных холуев, я пошел по коридору, все так же сопровождаемый людьми из внутренней безопасности Тайной Канцелярии.

"Сука", – в бешенстве думал я. – "Как все разыграла!!! Сначала взбесила, а потом Вяземского на блюдечке преподнесла. Нате вам, кушайте не обляпайтесь. И ведь чуть не повелся, как пацан!!! Ах, как сладко было видеть, как ненавистный враг задыхается в «пузыре смерти». Хорошо, что поймал довольный взгляд этой коварной твари. И сразу все стало на свои места."

"Как все разыграла! И ведь могло у неё все получиться. Я ж от гнева совсем разум потерял. Скольких из рода похоронил своими руками! И вот он стоит, виновник всех бед. Кто бы сдержался?! А потом меня как громом поразило – она этого и добивается!!!"

"Убийство князя на глазах императрицы, без суда и следствия – это преступление. И никакой местью рода не оправдаешься. Для этого есть вызовы на дуэль, либо объявление официальной войны роду. А Вяземские, как ни крути, войну не объявляли. Да – уничтожали, да – пытались отхапать земли, но по-тихому, без шума. И в этой ситуации агрессором, нарушившим все мыслимые и немыслимые нормы, выставили бы меня. И неважно, что большинство было бы на моей стороне. Есть закон, и я бы его нарушил. А перед ним, как известно, все равны, просто некоторые равнее. Закон – он ведь как дышло, куда повернешь, туда и вышло."

"И, убей я эту тварь, сам бы вручил Елене рычаги для влияния на Влада. Есть убийца, но мы можем пока закрыть на это глаза, если ты будешь делать все, что мы скажем. И внук делал бы, куда деваться."

"А теперь я поломал ей все планы, и ответ разъяренной женщины может быть страшным. Хотя, мы ей нужны гораздо больше, чем она нам. Да и в принципе, она нам и вовсе не нужна. Не выполнит условия – соберемся и переедем. Нас тут уже ничего не держит, кроме могил близких людей."

Задумавшись, я не заметил, как нас догнал лейтенант Павловского полка, что стоял на охране всего дворца и покоев императрицы. Полк, образованный Павлом Первым ещё в семнадцатом веке, как противовес набиравшей тогда силу Тайной канцелярии, не подчинялся никому, кроме непосредственно императорской семьи. В него набирались дворянские дети, прошедшие суровую армейскую подготовку, и с уровнем магии не меньше магистра. Лютые звери, настоящие цепные псы императоров, они готовы были рвать любого по его приказу. Служить в полку было почетно, но и опасно. В случае нападения на императора они первые подставлялись под удар.

Неся службу исключительно во дворце, они были неприметны, как предметы мебели, не участвовали в парадах, их точное количество знал лишь император. Глядя на любого слугу во дворце, можно было с уверенностью сказать, что он павловец. Незримо находясь во всех местах, они контролировали каждый шаг любого посетителя. Поговаривали, что сейчас на службу принимают девушек. Но это были только слухи, насколько они правдивы, не знал никто.

– Николай Владимирович Громов? – обратился он ко мне, показательно игнорируя охранку. – Позвольте представиться, гвардии лейтенант Павловского полка, Дмитрий Петрович Аксенов. Владимир Афанасьевич Голицын узнал, что вы посетили дворец, и приглашает разделить с ним скромную трапезу.

"Интересно, что от меня понадобилось полковнику Павловского полка? Вроде, дружны мы с ним никогда не были…" – подумал я. Гнев, что сковывал меня, уже прошел, и мне стало любопытно, что ему могло понадобиться.

– С удовольствием приму его приглашение, ведите, Дмитрий Петрович.

– Свободны, – рявкнул он на притихших агентов. Те попытались было что-то возразить, но, увидев, как напряглись стоявшие на страже в коридоре павловцы, что слышали весь разговор, предпочли уйти, бормоча угрозы.

Поднявшись по лестнице и свернув направо, мы, пройдя Андреевский зал, вошли в Кавалергардский. После чего, зайдя в неприметную дверь, оказались в большом помещении, где меня и встретил Князь Голицын, уже немолодой мужчина с благородной сединой на висках. Приветливо улыбаясь, он предложил мне присесть в кресло, что располагалось возле стола, заставленного разнообразной едой.

– Здравствуйте, Николай Владимирович, – раздался голос справа, и я от неожиданности чуть не подскочил.

– Варфоломей, мать твою, совсем меня заикой хочешь оставить!!! Зачем так подкрадываешься?

– Извините, привычка, – улыбаясь, сказал он. – Я выиграл.

– Да вижу, что выиграл, – довольно пробасил Голицын, доставая кошелек и протягивая ему купюру.

– Поспорили мы с ним, что не заметите вы его присутствия. Знатно его обучил Владислав Андреевич, знатно. Или правильней будет называть его Владыко, – закончил он уже серьезно.

"Все интересней и интересней", – подумал я.

– Значит, вы, Владимир Афанасьевич…, – сделал я паузу, давая возможность ему продолжить.

– Полковник Павловского полка и его же начальник, а так же Витязь рати Рода.

– А Варфоломей…?

– Лейтенант Павловского полка, Витязь рати Рода.

– Очень интересно, Владимир Афанасьевич, это многое объясняет.

– Николай Владимирович, вы же понимаете, что нам следовало уже давно поговорить, да все случая подходящего не было. А узнав, что вы во дворце, я не мог упустить такую возможность. Я буду с вами предельно откровенен, потому что в будущем будем одно дело делать, да и врать ближайшему родственнику Владислава – идея очень плохая. Как вы знаете, Владыко очень нелестно отозвался о наших витязях, я уж не говорю о простых воях. Изначально я довольно скептически отнесся к этой информации. Все таки Владислав молод и, возможно, в его суждениях присутствует юношеский максимализм. Но Варфоломей, что охранял его последние месяцы, пока Владислав скрывался, показал мне удивительные вещи. До этого я, признаюсь без лишней скромности, считал себя сильнейшим воем – характерником среди всех витязей. Но по возвращению Варфоломея, мы провели дружеский спарринг, и знаете, что? Он не просто меня победил, я даже не успел заметить, как это произошло! И при этом он говорит, что это даже не тысячная доля того, что умеет Владыко. Сказать, что я был удивлен, это сильно приуменьшить. И этого он достиг за неполные четыре месяца, что находился рядом с Владом и просто по чуть-чуть тренировался с ним. ПРОСТО ПО ЧУТЬ-ЧУТЬ!!!! Не целенаправленно постигал воинскую науку, а урывками! Когда Владу становилось скучно, он начинал его учить. Все остальное время парни валяли дурака и просто прятались в столице, стараясь особо не мелькать на людях. А что было бы, если бы они все свободное время посвятили тренировкам? Вы меня понимаете? Это же огромная сила, и невероятные возможности роста!