— Месье Робен!

Тот с удивлением посмотрел на человека, чье лицо и голос не напомнили ему решительно ни о чем.

— О! Месье Робен! Неужели это вы! Какое счастье снова видеть вас! Ведь прошло лет двадцать, не меньше… Да вы не узнаете меня. Ничего удивительного! Я сильно изменился… Борода побелела, а лицо покрылось морщинами, как у старика… Я столько работал и столько страдал… Передать не могу! Ах! Как же я вас разыскивал тогда, в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, узнав про декрет об амнистии! Я вернулся в долину бедного старика Казимира, но вы уже покинули ее, не ведая о своей свободе.

Свет памяти пробился из глубины. Робен вспомнил.

— Гонде! Это вы! Мой славный друг, я не забыл вас, нет, нет! Если перемены в вашей внешности и могли ввести в заблуждение, то память об оказанных услугах никогда не покидала меня.

— Вы так добры, месье Робен! Хочу заявить, что, как и прежде, вы можете полностью мною располагать! Я всегда к вашим услугам!

— Сердечно благодарен, мой милый Гонде, и спешу немедленно воспользоваться вашей любезностью.

— Тем лучше! Просите о чем угодно, хоть о самом невозможном!

— Ну, это когда-нибудь в будущем… Пока же скажите мне, чьи это лодки.

— Два баркаса принадлежат мне. После освобождения я стал совершать рейсы между Сен-Лораном и Герминой, вожу рабочим провизию, а оттуда — месячную выработку металлаnote 359. А я знаю, что вас сюда привело!

— Быть того не может!

— Знаю, месье Робен! Вы хотите услышать от меня новости о двух путешественниках, которые едут из Франции. Один из них — молодой человек, другому лет сорок пять.

— Ты прав! Говори же скорее, где они!

— Младший носит ваше имя. Я прочитал на ящиках, принадлежащих ему. Еще подумал, что это ваш сын. Он так похож на вас! Но не осмелился спросить. Я готов был сопровождать его до встречи с вами. Они еще этим утром были здесь оба и отправились на рассвете, чтобы осмотреть золотоносные земли, на которые у них концессия.

— Так мой сын здесь! — воскликнула мадам Робен, не в состоянии больше сдерживать чувства. — Благодарю вас, месье, за добрую весть. Мы едем немедленно, не так ли? — обратилась она к мужу.

— О мадам, — возразил Гонде своим тихим голосом, — вряд ли вы его догоните. Они в маленькой лодочке, построенной по образцу наших негритянских, однако месье Шарль привез ее из Европы и должен быть теперь уже очень далеко.

— Не важно! Мы хотя бы сократим расстояние…

— Да что там эта лодочка… Может ли она состязаться с нашей пирогой, которую мы сами соорудили, — гордо заметил Анри, выпячивая свою мускулистую грудь.

— Но, по словам этих господ, их лодка из легчайшей прессованной фанеры, ее изобрели американцы, а строили в Англии… И она снабжена маленьким паровым двигателем с винтом. Летит по воде, как чайка! Общий вес ее всего сто двадцать килограммов. Я видел, как они отчаливали, и даю голову на отсечение, что с той скоростью, на какой они шли, лодка уже пробежала пятнадцать лье, если не больше… Впрочем, они обещали вернуться завтра вечером или чуть позже. Я дал слово дождаться их.

— Значит, этот груз принадлежит моему сыну?..

— Абсолютно весь, месье. Там около пятнадцати тонн. Чего только нет: водка, топоры, мачете, вино, семена… Земледельческие орудия, маслобойки, усовершенствованные промывочные машины для золота, ртуть, пестовые молоты, или копры, — они разобраны на части по двадцать пять килограммов каждая… И еще все детали тоже разобранного для транспортировки парового двигателя…

— Как, еще и паровой двигатель?

— Ну да, месье, новинка техники, как сказали эти господа, изобретение парижанина по имени Дебейо… А в этих двух ящиках с двойной обивкой — из меди и цинка — содержится динамит. Какие прекрасные разработки вы сможете начать со всеми этими приспособлениями.

— Если бы вы захотели с нами сотрудничать, Гонде, я был бы рад найти для вас прибыльное занятие. Нам нужны энергичные люди, честные и привыкшие к жизни в лесу. Вы согласны, не правда ли?

— О месье, вы так щедры! Вы оказываете мне столько чести! Отныне я нахожусь в полном вашем распоряжении.

— А знаете ли, Гонде, — вдруг сказал инженер, словно пораженный какой-то догадкой, — ведь вы совершили настоящий подвиг, поднявшись по Марони до этого пункта с таким-то багажом, на большегрузных лодках!

— Это заслуга месье Шарля. Я очень даже просто застрял бы на водопаде Гермина. Но ваш сын такой же, как вы: его ничто не остановит! Невозможное для него не существует. «Ну так что, — спросил он меня, — вы собираетесь оставаться здесь до скончания века?..» — «Черт подери, месье, — ответил ему я, — хорошо бы мне иметь крылья! А так придется перегружать шлюпки, это займет не менее двух дней, — не вижу другого способа пройти пороги». — «Но вы забыли о моей моторной лодке. Мы все это возьмем на буксир — и дело в шляпе!» Сказано — сделано. Смелая маленькая лодочка вздыбилась на бурлящей воде, пироги чуть-чуть помогли ей… Короче, она потянула нас на канатах так сильно и ловко, что мы прошли без аварии и даже ста граммов груза не потеряли…

Удивленные и восхищенные робинзоны жадно слушали рассказ о подвигах своего младшего сына и брата. Они горели одной только мыслью: поскорее войти в залив, образованный впадающей в Марони рекой, и пуститься на розыски Шарля.

Их мать, хотя и успокоенная сообщениями Гонде, снова заявила мужу о своей непреклонной решимости ехать, и Робен отдал распоряжение о подготовке к отплытию.

— Оставайтесь на своем посту, — сказал он владельцу лодок. — Думаю, что мы встретим моего сына с товарищем где-нибудь на полпути.

Робен подал знак к отъезду, и две пироги быстро втянулись в реку, уходившую на восток, так что она образовывала с Марони почти прямой угол.

Друзья гребли уже несколько часов и, вероятно, прошли немалое расстояние. День угасал. Следовало позаботиться о ночлеге, выбрать место для стоянки. Робинзоны решили плыть как можно дольше, мобилизуя всю свою энергию. Далекий шум, нечто вроде обширного, протяжного и не очень сильного сотрясения донесся до их ушей.

На мгновение гребцы застыли, прислушиваясь. Они не могли понять причины тихого рокота, который постепенно усиливался. И вдруг ложе реки заметно округлилось в своих берегах, ставших внезапно тесными. Течение взбурлило, как на порогах. Уровень воды резко повысился.

— Держитесь, дети! — спокойным голосом подал команду инженер. — Держитесь крепко! И наляжем дружнее на весла! Это наводнение.

ГЛАВА 5

Смелость и только смелость. — Проект гениального человека. — Робинзоны становятся золотоискателями. — Предприятие «Полуденная Франция». — Горняки и скотоводы. — Гвианские ранчо. — За покупками в Пару. — Индейцы и телята. — Рейс на пироге. — Добыча кайманов. — Крик в ночи.

Читатель помнит о страстном призыве Робена к сыновьям, когда, узнав о своей свободе, он решил всего себя посвятить процветанию Гвианы. Вырвать из оцепенения эту громадную страну, влить свежую кровь в ее преждевременно ослабевший организм, извлечь из этой земли богатства, в ней таящиеся, обрабатывать угодья, доставляя себе все необходимое на месте, развить коммерческие и промышленные связи — одним словом, превратить французскую колонию в удачливого соперника соседней английской колонии — таков был грандиозный план Робена, который он надеялся осуществить.

Для подобного предприятия нужны были чрезвычайные силы и средства. Иностранец, посвященный в тайные планы инженера, без колебания назвал бы его безумным, оценив имеющиеся у инженера ресурсы.

Да и вправду сказать, этот смельчак, еще накануне бывший изгнанником, лишенным отечества, пятнадцать лет не имевший ни малейшей связи с цивилизованным миром, с помощью пяти белых и трех негров вздумал атаковать доселе непобедимого великана! Он замахнулся на то, чего не сумели осуществить могучие компании, да и сами правительства. Он затеял извлечь из старой болотной тины, из этой бездонной глотки, пожравшей столько жизней за два с половиной века, золото и кровь колонистов, погибших от невыносимых тягот. Он отомстит за жертвы Куру, преобразует тропический могильник в плодородное поле, он заставит Гвиану вернуть захваченное, найдя в ней самой пути для ее спасения.

вернуться

Note359

При всей невероятности это самая точная подробность. История каторжника Гонде также правдива; я только не имею права сообщить его подлинное имя. Сегодня он на свободе. Я плавал на одном из его баркасов. Каждый месяц он добросовестно транспортировал золото с приисков, перевозя в Сен-Лоран в среднем 25, 30 и 40 кг металла, который стоит от 75 до 120 тысяч франков. (Примеч. авт.)