Через полчаса трехмачтовик исчез с поверхности моря, корпус его улегся на мягкое илистое дно, и лишь брам-стеньгиnote 388 уныло торчали над бегущими желтоватыми волнами.
Питер-Паулюс, который боялся остановки, успокоился, видя, что плавание продолжается. И хотя палящие лучи солнца падали почти отвесно, а его жена и дети изнемогали от жары и нервного потрясения, он находил все это очаровательным и подбадривал своим звонким «all right!» матросов, которые начинали уже косо посматривать на англичанина. Двадцать четыре часа бесстрашные моряки энергично боролись со стихией, преодолевая отчаяние, но никак не могли достичь берега, казалось, убегавшего от них. Силы людей, если и не мужество, уже ослабли, когда они заметили красивую шхуну, державшую курс к северо-востоку. Немедленно подняли белую тряпку на кончике весла. Сигнал бедствия был замечен, шхуна тотчас развернулась и взяла курс на шлюпку. Потерпевших кораблекрушение спасли, и Питер-Паулюс удовлетворенно продолжал плавание. Так счастливо встреченным кораблем оказался «Сафир», небольшое французское судно с военно-морской базы в Кайенне. Оно доставляло провизию в исправительную колонию Сен-Лорана. Талиnote 389 были приведены в движение, и лодку вместе с пассажирами легко подняли на борт корабля. Его командир, капитан-лейтенант Барон принял пострадавших со всей любезностью, характерной для офицеров французского флота.
Питер-Паулюс ликовал. Даже не поблагодарив капитана, предоставившего свою каюту в распоряжение дам, чудак поинтересовался, сколько может продлиться плавание.
Полагая, что потерпевший стремится скорее попасть на берег, офицер поспешил его успокоить и пообещал бросить якорь в Сен-Лоране через двадцать четыре часа, если прилив позволит преодолеть каменную гряду в водах Марони.
— Но я не хочу на берег… Я нахожу остановки несносными… Даю вам сто фунтов, если вы отвезете меня как можно дальше…
Капитан «Сафира» с большим трудом втолковал Питеру-Паулюсу, что военное судно не может подчиняться прихоти первого встречного и что он обязан следовать положенным курсом. Затем офицер добавил:
— В Сен-Лоране я буду только четыре дня. Если вы желаете возвратиться со мной в Кайенну, то можете подождать прибытия французского парохода, который доставит вас в Демерару.
— Но я не хочу в Демерару! Я желаю плавать! Мне нужна только навигация! Потому что плавание необходимо для моего гастрита…
Ветер и приливная волна объединились против Питера-Паулюса. Так что «Сафир», как и пообещал его капитан, через двадцать четыре часа бросил якорь в виду Сен-Лорана.
Несчастный островитянин был безутешен. И не только из-за перспективы четырехдневного пребывания на суше, но еще и от самой мысли о неподвижности. Тут не представится возможность, как в морских портах, нанять какой-нибудь катер и носиться вдоль берегов в ожидании отъезда. Единственные лодки, которыми располагал Сен-Лоран, принадлежали дирекции исправительной тюрьмы, и они не могли покинуть колонию без приказа старшего начальника.
Но мистер Браун проявлял удивительную находчивость, когда речь заходила об удовлетворении его эгоизма. Едва лишь «Сафир» обосновался на рейде, как чудаковатый пассажир прямо с борта очень тщательно обследовал берега великой реки с помощью подзорной трубы, которую удалось спасти во время крушения. И он заметил на другой стороне — то был голландский берег — мачту, венчавшую какое-то судно.
— А это что там такое? — спросил Питер-Паулюс у капитан-лейтенанта.
— Это голландский пост Альбина.
— Военная база?..
— Нет, — пояснил офицер. — Время от времени туда причаливают торговые суда, чтобы загрузиться деревом, да еще раз в месяц заходит «Марони-Пэкет» за почтой.
— О!.. — задумчиво изрек островитянин. — Мне бы хотелось наведаться на этот пост, помогите мне, пожалуйста, капитан!
— С превеликим удовольствием. Я предоставлю в ваше распоряжение вельбот с четырьмя матросами. Поездка займет не больше часа.
— Великолепно! — коротко подытожил Питер-Паулюс, расцветший при мысли о предстоящем плавании.
Бедные безропотные жертвы, миссис Арабелла, мисс Люси и мисс Мери, покорно последовали за всемогущим мономаном и вскоре, совершенно разбитые, оказались перед очаровательным домом голландского комиссара. Молодого человека лет тридцати, шотландского происхождения, звали Мак-Клинток. Он со всей учтивостью позаботился о дамах, пребывавших в расстройстве чувств и нуждавшихся в отдыхе. А в это время Питер-Паулюс, клокоча вулканом, бродил на солнцепеке в поисках какой-нибудь завалящей лодки.
Боясь, как бы гостя не хватил солнечный удар, комиссар почти насильно затащил его в дом, — до такой степени выходивший из себя навигатор ненавидел сушу…
Вслед за этим бедняга Мак-Клинток вынужден был прослушать бесконечную историю Питера-Паулюса, от распродажи его фирмы до кораблекрушения, узнать про сплин, медицинские консультации, гастрит, навигацию, про насущную потребность англичанина в водной стихии, для удовлетворения которой необходимы были всевозможные плавательные средства, от громадного парохода до микроскопической лодочки.
— О!.. — завершил мистер Браун. — Я хочу плавать! Я должен плавать все время! Если не найдется хотя бы маленькой лодки, то я сойду с ума… немедленно!
— Однако, — заметил комиссар, исчерпав все аргументы, — в моем распоряжении нет лодок и кораблей. Думаю, что вам лучше остаться на «Сафире», который выйдет в море через четверо суток.
— Я сойду с ума!
— Послушайте, миссис Браун больна, ей нельзя сейчас путешествовать.
— Миссис Браун тоже сойдет с ума, она так переживает за мое здоровье! Скажите, а там кто-то причалил к берегу, я видел маленькую лодку… Чья она?
— Это пирога, она принадлежит двум неграм-бошам.
— Я куплю пирогу и двух негров.
— Но это вольные люди, и я не советую вам покушаться на их свободу. Однако если вы желаете подняться по реке, то они охотно вас повезут, разумеется, за плату.
— Конечно! Я заплачу. Мой гастрит не может ждать!
Этот чертов тип умел найти неотразимые аргументы.
Он посулил такую щедрую плату, что двое бошей, соблазненных перспективой немедленно заполучить изрядное количество «кругляшков» (пятифранковых монет), согласились катать мистера Брауна и его семью до прибытия «Марони-Пэкет», то есть пятнадцать дней. Корму их пироги, к счастью довольно просторную, прикрывал лиственный тент. Магазины Кепплера, расположенные возле комиссариата, снабдили отъезжавших продуктами, затем Питер-Паулюс, фрахтовщик и капитан в одном лице, вместе с семьей занял места на легком суденышке.
— Я нахожусь на реке, — сказал он, пожимая руку любезному голландцу, — и у меня только маленькая лодка, но все-таки это навигация!
Затем англичанина повезли к водопаду Гермина, который боши преодолели с такой же легкостью, как и их собратья бони. Все шло хорошо первые пять дней, но черным гребцам, не привыкшим к особой требовательности, надоело выполнять повелительные указания своего пассажира, который желал двигаться безостановочно, не давая им ни минуты передышки. Они пошептались между собой и, не обращая внимания ни на грозные окрики Питера-Паулюса Брауна из Шеффилда, ни на его пистолет, которым тот бездумно размахивал, в один прекрасный вечер высадились на голландском берегу Марони, неподалеку от водопада Петер-Сугу.
Волей-неволей мистер Браун вынужден был уступить и согласился провести ночь на земле. Он плохо спал и ничего не ел.
Знаменитый гастрит пробудил его на утренней зорьке. Он громогласно окликнул негров, но ответом была зловещая тишина. Пока белые спали, черные предательски улизнули, как они обычно и поступают в том случае, если им навязывают непомерную работу. И без малейших угрызений совести они бросили на произвол судьбы в гвианской глубинке Питера-Паулюса Брауна с пледом и чемоданом, его жену и двух дочерей.
