Вскоре из той же глины изготовили несколько горшков, потом кирпичи, сложили печь…

Двигалось дело и с расчисткой территории. Подступы к дому выглядели уже вполне пристойно. Поговаривали о том, чтобы собрать немного какао и кофе. Решили даже огородить небольшой участок, примыкающий к дому, где можно было бы держать птиц и четвероногих, поддающихся одомашниванию. Казимир охотно брал на себя заботы о них.

Но первый обитатель будущего птичьего двора появился раньше, чем успели соорудить ограду. Никто и не подозревал о существовании такого странного животного, практически бесполезного, однако настолько забавного по внешнему виду и повадкам, что дети громкими и восторженными криками принудили взрослых дать пришельцу все права гражданства.

Героем этой истории стал Никола. Юноша отправился поутру на плантацию маниоки. Робен, оставшись в хижине, плел корзину из волокон арумы.

Молодой человек по дороге на плантацию приглядывался по своей всегдашней привычке ко всему, что мог заметить на земле или на деревьях. На верхушке одного «пушечного дерева» он обнаружил неподвижную серую массу. Что это? Или кто? Подойдя поближе, наш изыскатель увидел зверька, который крепко обнимал ветку всеми четырьмя лапами и, казалось, спал. Юноша слегка раскачал нетолстый гибкий ствол. Животное даже не шевельнулось. Он потряс дерево сильнее, затем заставил его макушку описывать широкие круги, но отчаянный соня будто и вовсе не замечал человека.

— Вот так штука, никогда не видал такого зверя! Как неживой, соломенное чучело, а не зверь!

Несколько ударов ножом — и пушечное дерево рухнуло. Однако и при этом загадочный четвероногий не выпустил ветку из своих объятий! Одним прыжком ловец очутился возле него, готовый оглушить зверя или отрезать ему путь к отступлению. Напрасная забота. Бедное животное при появлении человека лишь запищало жалобно: «А-и-и… А-и-и…» — и вцепилось в дерево еще отчаяннее.

Охотник обрубил ветку у основания, впрягся в нее и не мешкая направился к дому. По дороге зверек продолжал попискивать, однако бежать явно не собирался. Заметив издалека своих маленьких друзей, Никола крикнул:

— Анри! Эдмон! Эжен! Бегите сюда! Поглядите, какого чудного пискуна я нашел!

Взрывы смеха и радостные вопли ознаменовали прибытие «транспорта». Робен оторвался на несколько минут от работы и подошел вместе с Казимиром.

— Что это за диво вы приволокли, милый Никола?

— Это «ленивый баран», — сказал негр.

— А ведь, верно, это знаменитый ленивецnote 138, который питается листьями и побегами пушечного дерева. Он целый день взбирается на него и остается там до тех пор, пока не объест всю зелень.

— Так, так, муше!

— Ага! — изрек молодой человек, гордый своей добычей. — Значит, этот чудак называется ленивцем! Ну, он честно заслужил свое прозвание! Вот уж кто не любит перемен…

— Папа! — хором закричали дети. — Расскажи нам про ленивца!

— Это странное животное принадлежит к роду тихоходок, семейству беззубых… — начал Робен.

Никола вставил словечко:

— А вы знаете, патрон, натуралисты попали в самую точку, когда сочинили такое имя для этого лентяя!

— Ну, вот… Семейство включает два вида: аи и уно. У последнего всего по два когтя на каждой лапе — или руке, как хотите, — и совсем нет хвоста, даже намека на хвост.

— Тогда наш зверек — это аи, потому что у него по три коготка и еще есть хвостик, правда, совсем маленький.

— Вы совершенно правы, друг мой. Он отличается от уно меньшим ростом. Аи не больше семидесяти сантиметров, а уно — около метра… Другой отличительный признак — вот это черное пятно, похожее на восклицательный знак и окаймленное желтым, оно расположено, как видите, между плечами и образует как бы впадину в длинной шерсти, сухой и грубой. Можешь попробовать рукой: шерсть в этом пятнышке нежная, шелковистая и очень густая.

— А он меня не укусит?..

— Он-то… бедный зверек, это самое безобидное в мире существо! А потом, пока он соберется с духом совершить самое малое движение, ты успеешь отбежать очень далеко…

Осмелевший ленивец, чувствуя, что его больше не трясут на ветке столь неприятным образом, начал понемногу шевелиться. Он покинул свою позицию и медленно перевернулся на спину. В этом положении зверек очень напоминал черепаху, только без панциря. Неторопливая озабоченность проглядывала в том, как ленивец сводил и разводил в воздухе две пары своих лап в поисках опоры. Передние ноги его намного длиннее задних, на каждой по три больших когтя, желтоватых, изогнутых, каждый длиной сантиметров пяти.

Но что за голова! Какая маска блаженной неподвижности в застывшем оскале зубов! Не голова, а скорее груша без подбородка и лба, мордочка сильно приплюснута. Глаза-бусинки испуганно таращатся из желтоватой короткой шерсти. Ушных раковин нет и следа. Губы черные, тонкие, дыхание с присвистом вырывается сквозь темные зубы.

Никола перевернул зверька и поставил на четыре лапы. Ленивец распластался на брюхе, разбросав лапы в стороны: они не в состоянии выдержать его вес. Он начал, медленно подтягиваясь, перемещаться ползком. Совершив путешествие длиною в один метр, бедняга добрался до порога хижины. Осторожно уцепился одним когтем за столб и подтянулся ровно на два сантиметра. Затем наступил черед другой лапы, которую трусишка поднял долгим и неуверенным движением, зацепившись чуть выше первой.

Дети нетерпеливо переминались на месте, наблюдая за неповоротливым существом. За четверть часа зверек взобрался на высоту полутора метров.

— Ленивец, поднимайся! Ползи, ленивец! Аи! Аи! — возбужденно кричали ребятишки.

— Надо отдать ему должное, — продолжал свою лекцию отец, — когда он прицепится за что-нибудь, его никакими силами не оторвешь. Никола, попробуйте-ка разлучить аи со столбом.

Юноша обеими руками обхватил зверька за плечи и сильно потянул, но тот даже не шелохнулся. Всей массой тела повис на столбе. Тихоход, казалось, слился с брусом в единое целое, он обнимал его с отчаянной энергией утопающего.

— Какая хватка! Дети мои, поглядите, какая хватка! И это еще не все. Инстинкт самосохранения развит у него настолько, что заменяет ленивцу ум. Для своего жилья он выбирает деревья, растущие наклонно над рекой. В случае опасности плюхается в воду, быстро плывет, и обычно ему удается спастись.

— А мы можем оставить его у себя и приручить? — попросил отца Эжен.

— Конечно, мой мальчик! Он привыкает к людям. Если будешь угощать его каждый день свежими побегами пушечного дерева, аи скоро станет тебя узнавать. Кормить его нетрудно, умеренность в еде у этого зверька вполне соответствует его медлительности. Несколько веточек в сутки — и больше ничего не надо.

— Это мой ленивец, папа, это мой! Я буду с ним играть!

— Он будет твоим, если Никола откажется от своих прав.

— Вы шутите, месье Робен! Я счастлив доставить удовольствие Эжену!

— Я хочу его угостить. — Ребенок сорвал листок с ветки, которая служила ему лошадкой. — Держи, аи! На! Ну бери же!

Но ленивец, уставший от треволнений и чрезмерной активности, крепко спал, повиснув на опорном столбе галереи.

Благодаря энергии больших и маленьких обитателей колонии жизнь ее как будто налаживалась. На первых порах было тяжко. Глава семьи и его мужественная подруга не могли вспоминать без содрогания ужасные обстоятельства их встречи. А теперь если полное изобилие еще и не наступило, то самые неотложные нужды были удовлетворены. Робен был бы вполне счастлив, если бы мрачные воспоминания не всплывали время от времени в его сознании и не будили новые опасения.

Свобода была еще столь недолгой, он не мог забыть мучения каторги, изнурительный труд на лесосеке, невыносимую скученность обитателей тюрьмы. Он отвоевал свою независимость, сумел обеспечить существование семьи, ее завтрашний день… Необходимо теперь обезопасить жилище на случай налета, если врагам удастся напасть на их след.