Самое интересное, что это не конец истории, а только начало. С этого момента начинается новый виток моей жизни: моего духовного роста, осознания, внутренних трансформаций, от которых, оказывается, можно получать огромное удовольствие. С этого момента жизнь стала радостной и кайфовой, когда ты не ждешь лучших времен, не живешь в иллюзии воспоминаний, а находишься здесь, в моменте.

Я влюбилась в Америку во время наших каникул. Дима часто летал туда по работе, и мы вместе с ним. Лос-Анджелес я называла раем, потому что в любое время года здесь можно ходить с голыми лодыжками и даже зимой не обязательно застегивать пуховик. Уже тогда я поняла, какой это кайф – солнечный декабрьский день, когда на улице +20…+22 °C. Днем ходишь в рубашке, а вечером, когда приходит холодный воздух с океана, можно надеть угги и пуховик. Если соскучился по снегу – садишься в машину, пара часов езды в сторону гор (как от Москвы до дачи моих родителей) – и ты попадаешь на заснеженный курорт с ледянками, лыжами, санями, сноубордами и горячим чаем в бревенчатых домиках. Вот это зима!

Я мечтала привезти детей сюда и показать им эти бескрайние пляжи. И у меня получилось воплотить эту мечту! Если в паспортах родителей стоит туристическая виза, то они заполняют заявление на детей – и те автоматом получают американскую визу на три года.

Весь апрель 2014 года я провожу на сайтах поиска жилья и решаюсь наконец-таки снять стильную квартиру недалеко от океана. Сейчас думаю: это ж надо было выбрать квартиру прямо на легендарном Abbot Kinney, в минуте ходьбы от школы, в которой чуть позже будут учиться Василиса и Макар!

В это время я летала в Израиль и закупала ткани. После чемоданами тащила их домой, шила платья и комбинезоны – а потом снова летела в Тель-Авив на закупку и фотосессию.

Приближался День защиты детей, 1 июня 2014 года, мы должны были вылетать в Лос-Анджелес всей семьей. Сейчас сделаю лирическое отступление, без которого эта глава, как мне кажется, будет непонятной.

Немного об отношениях с Димой в тот период: полного доверия у нас не было никогда, я все время чувствовала холодок, дистанцию, какую-то формальность. На мой взгляд, в нашем союзе не было зрелости. С Димой классно дружить и тусоваться. Мы и сейчас со стороны создаем впечатление вполне «живой» пары – именно по той причине, что почти ничего не изменилось между нами: в браке мы были друзьями и сейчас, в разводе, остались в тех же отношениях. Но это не вписывается в мое понимание пары «мужчина и женщина».

Мой горячий темперамент бил в колокола. Жажда духовной близости, вдохновение от партнера, совместный рост… Как бы я ни старалась, мы не двигались в этом направлении. За внешним семейным благополучием скрывалась зияющая дыра. Мне всегда было одиноко в этих отношениях. Вроде бы замужем, но сама по себе.

В то время комментаторы в моем «Инстаграме», когда у них заканчивались аргументы, плескали мне в лицо водой: «В отличие от тебя, Саша, у меня хотя бы муж и полная семья!» Да, вы однозначно преуспели в этом. Возвысились надо мной!

Многие преуспели искренне и по-настоящему, и мое сердце счастливо улыбается, глядя на ваши союзы, тянется к вам, учится у вас. Но куда больше тех, кто преуспел в образе жизни «Хочу, но не могу» или «Не хочу, но надо». Сплошь и рядом я вижу, как люди живут с нелюбимыми, убеждая себя, что это нормально и все так живут. Я так не хочу и не могу. Всегда первая принимаю решение о разрыве отношений. Возможно, я не права. Но что наши с Димой семейные отношения закончатся, я поняла в отпуске в Лос-Анджелесе, это был лишь вопрос времени. Друзья не могут быть мужем и женой. Друзья могут быть только друзьями. По крайней мере, в моей реальности.

Во время каникул наше отдаление стало еще очевиднее. С раннего утра меня тянуло вместе с детками изучать новые места, есть здоровую, вкусную еду, загорать, бегать по берегу и ловить наползающие волны, кормить чаек, ездить в горы и в соседние города. Но делала я все это одна. Дима любил спать до обеда. Всегда. Сидеть за компом до раннего утра. Есть сэндвичи из «Сабвей» на завтрак… Он мгновенно обгорал, быстро уставал, сложно переносил хайкинг. К этому я относилась спокойно и терпеливо. Просто понимала, какая между нами пропасть и как мне хочется идти дальше. Мне хотелось читать книги и обсуждать их. Хотелось новых проектов и большой дом вместо съемной квартиры. Но у всех людей разные темпы, и мы с Димой не совпадали.

Я брала Васю и Макарку, кормила их на балкончике свежими ягодами с мюсли на завтрак и смотрела на детей в футболках с совятами, вереницей идущих на экскурсию. Это были дети из школы, в которую теперь ходит Макар, а Вася ее уже закончила.

Мы смотрели на школьников и даже не собирались переезжать. Наш отпуск в Лос-Анджелесе длился пол-лета. Дима улетел раньше. Мы остались еще на неделю – только я и мои дети.

Вернувшись в Москву, я активно занялась разработкой новой коллекции платьев. Тогда никто не мог даже догадаться, какую глобальную мысль я гоняю в голове. Я влюбилась в Лос-Анджелес окончательно и бесповоротно. Обычно так бывает у творческих людей – этакая точка невозврата: однажды тебе становится очень хорошо, а после, в другом месте, ты ощущаешь яркий контраст, когда тебе вдруг становится очень плохо. Так было у меня: вернувшись из полуторамесячного отпуска в Лос-Анджелесе, я замерла в депрессии.

Внешне этого было не видно. Гастроли продолжались, я вела бизнес, при этом старалась меньше тратить. Мне ничего больше не хотелось, в голове поселилась мечта! Я складывала «красные бумажечки» в коробочку, пока она не наполнилась, а потом обменяла их на зеленые по очень удачному курсу. В голове зрел план: полететь на три месяца с детьми и понаблюдать за своими чувствами – может, америкосы будут бесить меня своими правилами, и я прилечу обратно со словами: «Ну и подавитесь этой своей Америкой!»

Я обдумывала все детали, взвешивала и сомневалась – и так без остановки! Ревела на гастролях ночами. А днем в голове крутилось: как ты там одна, с детьми, без мужа, друзей, поддержки? А вдруг деньги закончатся или кто-нибудь заболеет? А что скажет мама? Представляю, как удивится папа! Как ты без знания языка, без жилья… Ну какая дура!

Сердце прыгало, оно тянулось в тепло, к солнышку, вечному лету, к голубому небу, пальмам-веселушкам, к чистым машинам, чистым ботинкам, к ветру, скользящему по голым икрам, к закатам на Венисе, к велосипедным дорожкам вдоль водной глади, к шуму волн по ночам, к океану!

Еду с производства, на котором вовсю идет пошив новой линии одежды. Съезжаю с МКАД на Ленинский. О чем-то говорю с Димой по телефону. Телефон вдруг становится тяжелым, я опускаю руку…

– Все. Нет смысла больше терпеть!

Внутри что-то щелкает. Идет перестройка. Тревога в душе растет каждый день, каждую ночь, но я не подаю вида. Тайно от всех прошу тур-менеджера не планировать с 1 сентября 2014 года гастроли в России.

Я встречаю Диму, прилетевшего из Китая, в Шереметьево. Он рассказывает, как отыграл сет.

– Дима. У меня есть одно серьезное решение. Если ты захочешь меня переубедить – я готова тебя выслушать. Если решишь лететь со мной – вот моя рука!

Дима выслушал и сказал:

– Я не буду тебя переубеждать. Хочешь – делай. Ничего тебе не обещаю. Если ты или я за это время встретим свою любовь, то другой не в обиде.

– Не в обиде.

Зачем-то накануне 1 сентября я отправила Василису в школу, чтобы взять у учительницы учебники, тетради и задания на три месяца вперед. Я сходила в школу и в сад Макара и написала заявления, что забираю детей на три месяца в другую страну. Директор и заведующая с удивлением смотрели на меня:

– Одна с двумя? Тебе оно надо? Ну лети, птица, как тебя удержишь – вон глазищи как горят!