И теперь это приносит свои плоды.

– Нет, - девчонка перестает улыбаться, обнимает себя плечами. – Я пока не знаю, когда приеду. Бегаю? Нет, я больше не бегаю. Да, всё хорошо, ты только не переживай! Я немного болею, но приеду, как смогу. Позвонить ещё?

Пытливо смотрит на меня, в ожидании.

Качаю головой. К черту эти звонки. Пока Ника не заслужила моё доверие, и такие привилегии ей не положены. Заболела, смягчила немного, но это не плата за её поведение. Девчонка должна понимать, что подобное предательство обернётся для неё наказанием.

Только почему-то получается кивок.

– Да, позвоню. Люблю тебя, - сразу расцветает, возвращает мне мобильный. – Спасибо.

– Без проблем, пташка. А теперь дуй в спальню, Нигяр принесет тебе ужин туда.

– Я не хочу, - теребит край кофты, нарезает круги по комнате. – Мне скучно всё время лежать.

– Посиди.

– Я… Ладно, - вздыхает, отводит взгляд. – Я хотела спросить…

– Ну?

– Как ты вообще связался с моей мамой? Раз она знала о моей болезни и…

– Ты оставляла ей номер, на который можно звонить, если будет срочно. Вот она и позвонила.

– А как ты объяснил, кто ты? Она ничего не говорила…

– Уверена?

Отъезжаю на стуле, хлопаю ладонью по бедру. И Ника понимает намек, неспешно приближается. Интерес пересиливает страх. Прислоняется к столу, держит расстояние.

Глупышка.

Будто у меня сил не хватить утянуть к себе на колени. Девчонка охает, но не причитает. Устраивается поудобнее, стараясь сдвинуться подальше. А мне плевать.

Нике пора запомнить, где её место – как можно ближе ко мне.

– Я ничего не объяснял и даже не представлялся. Екатерина Анатолиевна отлично помнит все голоса. Она меня узнала.

– Узнала? Как… Как Сашу?

– Именно.

– Саид!

Вспыхивает, обиженно поджимает губы. Начинает понимать, почему её мать столько спрашивала о загадочном Саше. Поняла с кем дочь проводит время, вот и допытывалась. А Ника стойко врала.

Интересно, насколько женщина самодовольно улыбается сейчас?

Пыталась же сосватать меня Нике, а та и сама справилась.

– Ты мог предупредить! Я же… Ты же… Хм.

Фыркает, не подбирая слов. А я стойко стараюсь не рассмеяться на это заявление. Молчу, ведь девчонка сама требовала, чтобы я её не перебивал. Дал шанс высказать всё.

Но сейчас она этой добротой не пользуется.

– Мама меня убьет, - выдает в итоге. И смотрит так, будто я во всё виноват. – Она же теперь подумает, что мы вместе.

– Мы и так вместе, недалеко от правды.

– Да, но… Я ей соврала! Уехала куда-то с незнакомым Сашей, а теперь у него дома. Ох, мне достанется, когда мы снова увидимся. Мы же увидимся?

– Не забегай вперед, Ника.

Стойко принимает поражение. Понимает хоть, как сильно облажалась. Уже сдвиг в происходящем. Если дальше будет себя хорошо вести, то всё может быть.

Заслужит моё прощение и послабление режима.

– Я поняла, - надеюсь на это. – Ты сейчас занят?

– Уже закончил.

Договора могут подождать, ничего не случится, если просмотрю их завтра. Или ночью, когда пташка будет спать. Пока ладонь девчонки проводит по моим плечам – ничего другого не хочется.

Так, аппетит раззадорил, а после всё обломалось. Вместо секс-марафона на выходные, получил больную девчонку. Не такого жара я для неё хотел. Но пришлось пересмотреть приоритеты.

Ника ещё слаба, но если осторожно…

Прошлого раза ни капли не хватило.

– Тогда мы можем сыграть? В шахматы, - поясняет, потому что я не соображаю. Её попка елозит по члену, выбивая лишние мысли. – И так столько дней…

– Можем. Иди, я подойду через пару минут. Иди, Ника.

Надавливаю, чтобы свалила. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Настроился на то, что будет продолжение, а пташка всё обломала. Жестко так, подло.

А я, как пацан, повёлся на эту ласку.

Будто не понятно, что пока Ника мечтает убраться как можно дальше.

Глупая.

Пиздец как бесит в ней, помимо остального. Неспособность признать собственные слабости. И хрен знает, что с этим можно сделать. Я не влюблённый идиот, который будет терпеливо ждать.

Ника уже сидит за шахматным столом, даже все фигуры расставила. Забралась на стул с ногами, изучает доску. Даже не поворачивается, когда провожу рукой по волосам.

– Готова?

– Да. Только… Нужны часы и блокноты, чтобы записывать ходы.

– А часы зачем?

– Следить за временем. Обычно выставляется лимит минут на всю партию. Если один из игроков не укладывается, то он проигрывает. Например, сто минут на сорок шагов или два часа. Каждому игроку отдельно считается, конечно же. Ещё…

– Я понял тебя, пташка. Будем играть без часов и лимита времени.

– Это не… Ладно.

– А блокнот тебе зачем?

– Записывать ходы, проанализировать потом или подумать, как изменить. Ну и есть правило…

– Естественно, оно есть. Какое?

– Если за пятьдесят шагов не взяли никакой фигуры, то объявляется ничья.

– Хочешь ничью? Я так и думал, - пташка машет головой, а после поправляет упавшие на лицо пряди. – Давай, расскажи мне о своих правилах, пока я ищу тебе листок.

– Тебе интересно? Ну…

Нихрена не интересно. Шахматы никогда не были любимым занятием. Так, иногда разгрузить голову. Подарок отца, чтоб его, который мне не нужен был.

Но кто знал, что так пригодиться с Никой. Лучший выход из ситуации, как по мне. Ничего другого в голову не приходит, а девчонка, очевидно, обожает эту игру.

И треплется без умолку. Не замолкает даже, когда я выхожу из комнаты. Издалека слушаю её нежный голос, забираю свою записную книжку. Пожалуй, Ника так увлечена, что ничего не должна заметить.

Девчонка всё рассказывает мне о каких-то правилах и условиях, которые принимают на турнирах. Мне на это класть, что и как привыкли делать. Но это единственное о чём пташка болтает и не обрывается. Даже не запинается и не реагирует на мои взгляды.

Так что мне не жалко.

– Ясно, - ничерта не понял, но не так важно. – Ходи, пташка.

– О, да. Хм.

Да, часы не помешали бы. Потому что девчонка залипает над фигурами. Её пальцы летают над пешкой и конем, но не задевают ничего. Будто колдует, честное слово.

Я отвечаю быстро, не задумываясь.

И снова пауза.

– Если ты так каждый раз будешь замирать, Ника, то мы до старости будем играть. Не хочешь быстрее?

– Не подгоняй меня. Пожалуйста. Ты сказал, что игра честной будет.

– И?

– Тогда… Не дави на меня, - смущенно заправляет волосы за ухо, крутит ручку в пальцах. – Я играю так, как умею. И мне нужно сосредоточиться. Я не могу двигать случайную пешку и ждать победы.

– Естественно. Только как ты играла на турнирах? Там времени много не дают.

– На турнирах я знаю, против кого играю. Обычно. Если это крупные турниры были, конечно. На обычных проще, на серьезных – обычно все уже где-то играли. И ты их знаешь. Уходят они в оборону или нападение, ошибки или преимущества. Как в любой игре, знаешь к чему готовиться. А ты… Как ты играешь я могу только догадываться.

Хреново играю.

Но об этом Нике знать не стоит.

Понимаю про что она говорит, поэтому больше не тороплю. В моем деле я, чаще всего, знаю всех. Чего от них ожидать и как поступить. Только с племянником проебался.

А Ника нихрена же не знает и не разбирается. Неудивительно, что так лажала на каждом шагу. Не знает, как нужно себя вести, как обхитрить и выйти сухой из воды.

Слава всем Богам, пешка двигается вперёд.

Предсказуемо.

Если что-то я знал о людях, так это то, что они повторяются. Сделал именно то, о чём говорила пташка. Навёл справки и поднял её старые игры. Не так много осталось, она не добилась мирового признания.

Но этого хватило, чтобы знать, как с ней играть.

Даже не жульничество, раз пташка об этом говорит. Делала ведь так? И кто виноват, что я использую это против неё? Уже знаю, как мне нужно ответить, она всегда так ходит.