Хантер пожал плечами.

— Я люблю рок-музыку. Когда-то мне нравился этот их альбом.

— Этот парень явно спятил, — отходя на шаг, поделился своим мнением Гарсия. — Насколько больным надо быть, чтобы натворить такое, — он поднял руки и огляделся, — и при этом иметь чувство юмора?

Воцарившуюся после слов Карлоса тишину нарушил шум шагов и голоса, раздавшиеся снаружи. Собравшиеся в каюте люди повернули головы по направлению к входу. Секунду спустя в проеме появились два судебных эксперта, облаченные в белые комбинезоны с капюшонами. В руках они держали металлические чемоданчики.

— Минуточку, Глен! — подняв правую руку, произнесла доктор Хоув.

Глен Эган и Шона Росс остановились.

— Сначала мы кое-что здесь быстро осмотрим, — сказала она. — Можете пока начинать с палубы.

— Без проблем, док.

Судебные эксперты повернулись и покинули каюту.

— Не знаю, сумасшедший этот убийца или нет, но он точно знает, что делает, — сказала доктор Хоув, взглянув на обезображенный труп на стуле. — На этот раз он стянул обе плечевые артерии нитками… просто «зашил» их ниткой и иголкой. На первый взгляд, отлично выполненная работа.

Женщина заглянула под стул. Культи ног жертвы были аккуратно перевязаны бинтами.

— А раны на ногах убийца решил перебинтовать.

Хантер подошел ближе, чтобы лучше видеть.

— Странно, — прокомментировал он.

В нос ему ударил резкий, необычный запах.

— Очень странно, — согласилась с ним доктор Хоув.

Гарсия извлек CD-диск из магнитофона и сунул его в пластиковый пакетик. Футляр из-под диска лежал на полке рядом с другими CD-дисками. Гарсия бегло их просмотрел. Большинство составляла музыка рок-групп восьмидесятых и девяностых.

Хантер наконец подошел к новой «скульптуре». Эта оказалась еще более мерзкой и страшной, чем первая.

На этот раз руки были отрезаны чуть ниже плеч и так же разрезаны на две части в суставах, образуя четыре гнусных обрубка. Две нижние части были скручены вместе проволокой. Ладони неуклюже раскрыты вверх так, словно ловили бейсбольный мяч. Большие пальцы выкручены под неестественным углом. Все остальные пальцы отсутствовали. Их обрезали в области суставов, а потом склеили и крепко скрутили проволокой попарно. С помощью чего-то острого убийца придал этим «предметам» почти одинаковую форму — они были толстыми и округлыми сверху, изогнутыми посередине и тонкими снизу. Скрученные пальцы располагались на барной стойке на расстоянии около фута от рук. Два «предмета» были поставлены вертикально. Два оставшихся лежали один на другом.

— Кого он нам сварганил на этот раз? — подойдя поближе, спросил Гарсия. — Крокодила?

Брови доктора Хоув удивленно нахмурились.

— Сварганил?.. Вы разобрались с предыдущей «скульптурой»?

— Еще не совсем, — сказал Хантер.

— Но мы знаем, что она должна изображать, — добавил Гарсия.

— Изображать…

Взглянув на напарника, Гарсия поморщился.

— «Скульптура» отбрасывает на стену теневых марионеток.

— Серьезно?

Детектив кивнул.

— Ты не ослышалась, док. Марионетки, как в театре теней. Искусная работа. Собака и птица, — подумав, добавил Гарсия, — или нечто очень на них смахивающее…

По внешнему виду женщины было понятно, что она ожидает, когда один из детективов рассмеется.

Но оба оставались серьезными.

— Мы случайно это заметили, — принялся объяснять Хантер, — всего за несколько минут до того, как нас сюда вызвали. У нас не было времени хорошенько над этим подумать.

Он вкратце рассказал доктору Хоув о том, что случилось в их офисе.

— И тени напоминают собаку и птицу? — переспросила женщина.

— Да.

Зеленые глаза Каролины уставились на стоящую на барной стойке «скульптуру».

— Уверены, что это не могло получиться случайно?

Детективы отрицательно покачали головами.

— Все слишком идеально выполнено, — сказал Хантер.

— Ну, теперь осталось выяснить, что это за собака и что за птица.

— Вот именно, — подал голос Гарсия. — Убийца играет с нами в шарады. Оставил загадку внутри загадки. Не исключено, что они вообще здесь ни к чему. Он просто над нами издевается, водит кругами. Пока мы ломаем голову над тем, что же такого могут символизировать эти наши Скуби-Ду и птичка Твити, убийца расчленяет очередную жертву.

— Постойте. — Женщина подняла руку. — Тени похожи на мультипликационных персонажей?

— Нет, — ответил Гарсия. — Прошу прощения за неуклюжую шутку.

Взглянув на Хантера, доктор Хоув указала на «скульптуру».

— Так значит, если вы правы, это должно тоже отбрасывать теневое изображение.

— Не исключено.

Если бы в каюте парусной лодки находился прибор, с помощью которого можно было бы измерить уровень психического напряжения, то, без сомнения, его бы зашкалило.

— Ладно, давайте сейчас все выясним, — предложила Каролина.

В ее голосе прозвучали любопытство и нервное напряжение. Включив фонарик, женщина подошла к перегородке и погасила свет.

Хантер и Гарсия также включили свои полицейские фонарики фирмы «Мэглайт». А затем все вместе стали кружиться вокруг мерзопакостной «скульптуры», освещая ее со всех сторон, проверяя, какие же тени она отбрасывает на деревянную перегородку.

Пока что не было ничего определенного — ни животных, ни предметов, ни слов.

А потом взгляд Хантера остановился на отрубленной голове Нэшорна, лежащей на кофейном столике. Ее положение привлекло внимание детектива. Голова мертвеца смотрела снизу вверх на «скульптуру».

— А ну…

Роберт Хантер принял нужное положение. Луч электрического фонаря он направил на «скульптуру» под тем же углом, под которым на нее «смотрела» голова.

— Не исключено, что наш убийца показывает, как нужно на нее смотреть.

— Показывает с помощью отрубленной головы?

В голосе доктора Хоув слышалось сомнение.

— Кто знает… От этого изувера всего можно ожидать.

Они стояли и разглядывали странные тени, отбрасываемые «скульптурой».

Тело женщины дернулось, словно через него пропустили электрический ток, а затем покрылось гусиной кожей.

— Будь я проклята…

На парковке позади кинотеатра «Новый мир» стояла, по крайней мере, дюжина полицейских машин. Толпа любопытных увеличилась, а число фургонов и репортеров за прошедший час удвоилось.

— Извините, — произнесла девушка лет двадцати пяти, обращаясь к механику, который стоял чуть в стороне от толпы зевак, лениво разглядывая полицейских и журналистов. — Вы случайно не знаете, что случилось? Угнали яхту?

Говорила она с акцентом уроженки Среднего Запада, возможно штата Миссури или Висконсин.

Механик хмыкнул, удивляясь наивности девушки, и повернул к ней голову.

— Вряд ли угнанная яхта могла заинтересовать столько копов и телевизионщиков… Даже в Лос-Анджелесе такое невозможно.

Глаза девушки округлились.

— Думаете, кого-то убили?

В ее голосе послышалось волнение.

Выдержав паузу для пущего эффекта, механик кивнул.

— Да. В последней лодке в самом конце причала.

Девушка привстала на носках, стараясь разглядеть злополучное судно, но ничего не увидела, кроме затылков стоящих перед ней зевак.

— А тело оттуда уже вынесли? — спросила она, вертясь на месте в тщетных попытках что-нибудь разглядеть.

— Вряд ли.

— А вы давно здесь стоите?

Механик снова кивнул:

— Давненько.

— Интересно, что же все-таки случилось?

Механик помнил, что где-то читал: большинство людей смерть завораживает. Чем больше жестокости и крови, тем любопытнее они становятся и тем настойчивее пытаются взглянуть на смерть хотя бы одним глазком. Ученые считают, что всему виной примитивная тяга к насилию, которая живет в человеке на уровне инстинктов. В одних она спит, а у других то и дело вырывается наружу. Некоторые психологи утверждают, что причина тому — в желании человека понять, что такое на самом деле смерть и что его ожидает после нее.