— Надеюсь, ты не против боли. Нож у меня не острый.

Вторым инструментом, который художница взяла со стола, был пилообразный нож, на вид — старый и тупой.

— Можешь кричать сколько угодно, если хочешь.

— О боже… Пожалуйста… Не делайте этого! Умоляю! Я…

Слова Литлвуда утонули в крике, когда художница принялась медленно отрезать ему сосок.

Мужчина едва не лишился чувств. Его разум отчаянно боролся с действительностью, отказываясь верить в то, что все это происходит на самом деле, а не является частью какого-то кошмара. Если это кошмар, то тогда в происходящем есть хотя бы крупица логики… Но боль, раздирающая его покрытое блевотиной и кровью тело, была более чем реальна.

Художница отвела тупой нож в сторону и несколько секунд стояла, наблюдая за тем, как Литлвуд истекает кровью.

Когда он справился с удушьем, она заявила:

— Мне понравилось, но сейчас я сделаю кое-что другое. Уверена, тебе будет гораздо больнее.

Когда Литлвуд услышал эти слова, его сознание забилось в кроличью нору глубочайшего ужаса. Все его тело напряглось, а потом по нему прокатилась волна судорог. Мышцы на руках и ногах, казалось, разбил паралич.

Художница подошла ближе.

Литлвуд зажмурился. Хотя психолог не был религиозным человеком, он начал молиться. Спустя пару секунд мужчина почувствовал сильнейший запах чего-то мерзкого. Его тут же затошнило, но в желудке больше ничего не осталось.

За вонью последовала мучительная боль. Только потом Литлвуд понял, что его кожа и плоть горят.

Утром, когда Хантер садился к себе в машину, зазвонил его мобильный телефон. Детектив уже успел съездить на место убийства Николсона и Нэшорна. Он что-то искал, вот только сам не знал что.

— Карлос, что нового? — поднося телефон к уху, спросил Хантер.

— Еще одно убийство.

К тому времени, когда Хантер добрался до четырехэтажного офисного здания в Сильвер-Лейк, там была такая толчея, словно все эти люди приехали на концерт. Большая толпа собралась вокруг полицейского оцепления, и никто, кажется, не собирался сходить со своего места до тех пор, пока не увидит хоть что-то леденящее душу.

Репортеры и фотографы подобно стае голодных волков рыскали повсюду, собирая слухи и любую другую доступную им информацию, а пробелы заполняя с помощью воображения.

Полицейские автомобили стояли на обочине дороги и на тротуаре, затрудняя движение. Трое полицейских сбились с ног, пытаясь навести хоть какой-то порядок. Они уговаривали прохожих идти своей дорогой, заверяя их, что ничего интересного они все равно не увидят. Когда водители проезжающих мимо автомобилей замедляли скорость, желая посмотреть, что происходит, полицейские знаками побуждали их ехать дальше.

Опустив стекло, Хантер показал одному из полицейских свой жетон. Страж порядка был еще молод. Щурясь от яркого солнечного света, полицейский снял форменную фуражку и вытер пот, выступивший на лбу и на затылке.

— Сворачивайте, пожалуйста, за торец здания. Машину можно оставить в подземном гараже, детектив. Судебные эксперты и детективы оставляют свои машины и автофургоны там. Не обижайтесь, но здесь и так много чего стоит.

Поблагодарив полицейского, Хантер свернул за угол.

В подземном гараже, несмотря на царящий там полумрак, недостатка в свободном месте не было. Пока Хантер объезжал другие машины, желая поставить свой автомобиль рядом с машиной Гарски, он насчитал три перегоревшие лампочки. А еще детектив нигде не увидел камер видеонаблюдения, даже на въезде.

Остановив машину, он выбрался из нее и окинул беглым взглядом обширное помещение, представляющее собой бетонную коробку с колоннами, линиями разметки и темными углами. Посредине находилась четырехугольная колонна с широкими металлическими дверями, ведущими на лестничную площадку. Отсюда на лифте можно было подняться на любой этаж.

По дороге на четвертый этаж Хантеру встретились еще четверо полицейских в форме.

Толкнув дверь, отделяющую лестничную клетку от четвертого этажа, детектив оказался в конце длинного коридора, по которому сновали судебные эксперты и одетые в форму и гражданскую одежду полицейские.

— Роберт! — позвал Гарсия, стоя как раз посередине этого коридора.

Карлос натянул на голову капюшон белого комбинезона.

Хантер подошел к напарнику и нахмурился, окидывая взглядом всех этих людей.

— Что у нас тут? Вечеринка?

— Ты недалек от истины, — невесело усмехнулся Гарсия. — Видишь, сколько народу понаехало?

— Вижу, но не пойму с какой стати.

— Я сам недавно приехал. Первыми сюда вызвали не нас.

Хантер принялся натягивать комбинезон.

— Рассказывай.

Гарсия расстегнул змейку на комбинезоне и извлек из кармана блокнот.

— Жертва — Натан Френсис Литлвуд. Пятьдесят два года. Разведен. Психолог. Здесь находился его рабочий кабинет. Тело нашла Шэрил Селлерс, его секретарша и офис-менеджер по совместительству. Она заявляет, что Литлвуд оставался в своем кабинете, когда она ушла с работы около семи часов тридцати минут вчера вечером.

— Работает допоздна, — отпустил реплику Хантер.

— И я об этом подумал. Дело в том, что последняя пациентка Литлвуда ушла от него в семь часов, а по словам мисс Селлерс, она всегда остается на работе до последнего пациента.

Хантер кивнул.

— Тело она обнаружила около восьми тридцати утра, когда пришла на работу. Понятное дело, женщина испугалась и начала кричать. На крик сбежалось несколько служащих из соседних офисов, расположенных на этом этаже. Все они слышали крик мисс Селлерс, и все поспешили на помощь. Можно смеяться или плакать, но место преступления стало чем-то вроде утреннего аттракциона, а потом уже сюда приехали копы.

Хантер застегнул молнию на комбинезоне.

— Просто замечательно.

— Как я уже говорил, мы не первые, — продолжал Гарсия. — Сильвер-Лейк находится в юрисдикции северо-восточного отдела центрального бюро. Первыми на место прибыли два их детектива. Когда сюда приехала доктор Хоув и увидела то, что мы сейчас увидим, она вызвала нас. Теперь мы имеем место преступления, по которому потопталась уйма народу.

— А где док?

Гарсия мотнул головой в сторону кабинета психолога.

— Внутри. Работает.

— Это ваш напарник?

Вопрос исходил от человека, возникшего из-за спины Гарсии. Он был чуть ниже шести футов ростом. Коротко стриженные черные волосы. Близко посаженные глаза. Косматые брови, смахивающие на двух волосатых гусениц.

— Да, — кивнул головой Гарсия. — Роберт Хантер. А это детектив Джек Винстенли из Северо-восточного отдела центрального бюро.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Хантер, — нахмурившись, произнес Винстенли. — Как я понимаю, это вы расследуете убийство того копа… ну, того, которого на днях убили на причале… Он еще служил в Южном райотделе…

— Эндрю Нэшорна, — подсказал Хантер.

Указательным пальцем Винстенли почесал переносицу между гусеницами-бровями. Хантер и Гарсия с уверенностью могли бы сказать, что сейчас происходит в его голове.

— Как я понимаю, речь идет об одном и том же убийце? Копа расчленили так же, как и этого психолога?

— Я пока не видел трупа, — ответил Хантер.

— Не рассказывайте мне сказки. Если вы приехали сюда осмотреть место преступления, расследовать которое поручено мне, то вы должны точно знать, зачем вы приехали. Там, — детектив махнул рукой в направлении кабинета психолога, — чистейшей воды зло. Жертву порубили на отбивные. И что, по-вашему, сделали с отрубленными частями тела? Правильно. Разложили их на письменном столе.

Хантер и Гарсия переглянулись. Темнить дальше не имело смысла.

— Да, — сказал Хантер. — Скорее всего, это сделал один и тот же преступник.

— Матерь Божья!

Хотя первая комната была всего лишь приемной, ей придали вполне жилой, почти домашний вид. Вокруг низенького кофейного столика из стекла и хромированной стали располагались удобные кресла и диван. На полу лежал пушистый ковер овальной формы. На стенах висели картины в рамах. Стол секретарши стоял в углу, наполовину скрытый от глаз посетителей, чтобы не испортить иллюзию домашнего уюта. Два судебных эксперта в полном молчании изучали помещение в поисках улик. Хантер заметил, что дверь, судя по всему, не взламывали. Камер видеонаблюдения, как и в гараже, нигде не было. Ни на ковре, ни на полу отпечатков ног он также не заметил. Хантер и Гарсия пересекли помещение и нырнули в другую дверь, располагавшуюся справа от стола секретарши.