Спутников наших, как рыб, нанизали на колья и в город

125 Всех унесли на съеденье. В то время как бедственно гибли

В пристани спутники, острый я меч обнажил и, отсекши

Крепкий канат, на котором стоял мой корабль темноносый,

Людям, собравшимся в ужасе, молча кивнул головою,

Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнуть.

130 Близкой беды: устрашенные дружно ударили в весла.

Мимо стремнистых утесов в открытое море успешно

Выплыл корабль мой; другие же все невозвратно погибли.

Далее поплыли мы, в сокрушенье великом о милых

Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти.

135 Мы напоследок достигли до острова Эй. Издавна

Сладкоречивая, светлокудрявая там обитает

Дева Цирцея, богиня, сестра кознодея Ээта.

Был их родителем Гелиос, бог, озаряющий смертных;

Мать же была их прекрасная дочь Океанова, Перса.

140 К брегу крутому пристав с кораблем, потаенно вошли мы

В тихую пристань: дорогу нам бог указал благосклонный.

На берег вышед, на нем мы остались два дня и две ночи,

В силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца.

Третий нам день привела светозарнокудрявая Эос.

145 Взявши копье и двуострый свой меч опоясав, пошел я

С места, где был наш корабль, на утесистый берег, чтоб сведать,

Где мы? Не встречу ль людей? Не послышится ль чей-нибудь голос?

Став на вершине утеса, я взором окинул окрестность.

Дым, от земли путеносной вдали восходящий, увидел

150 Я за широко разросшимся лесом в жилище Цирцеи.

Долго рассудком и сердцем колеблясь, не знал я, идти ли

К месту тому мне, где дым от земли подымался багровый?

Дело обдумав, уверился я наконец, что удобней

Было сначала на брег, где стоял наш корабль, возвратиться,

155 Там отобедать с людьми и, надежнейших выбрав, отправить

Их за вестями. Когда ж к кораблю своему подходил я,

Сжалился благостный бог надо мной, одиноким: навстречу

Мне он оленя богаторогатого, тучного выслал;

Пажить лесную покинув, к студеной реке с несказанной

160 Жаждой бежал он, измученный зноем полдневного солнца.

Меткое бросив копье, поразил я бегущего зверя

В спину:, ее проколовши насквозь, острием на другой бок

Вышло копье; застонав, он упал, и душа отлетела.

Ногу уперши в убитого, вынул копье я из раны,

165 Подле него на земле положил и немедля болотных

Гибких тростинок нарвал, чтоб веревку в три локтя длиною

Свить, переплетши тростинки и плотно скрутив их. Веревку

Свивши, связал я оленю тяжелому длинные ноги;

Между ногами просунувши голову, взял я на плечи

170 Ношу и с нею пошел к кораблю, на копье опираясь;

Просто ж ее на плечах я не мог бы одною рукою

Снесть: был чрезмерно огромен олень. Перед судном на землю

Бросил его я, людей разбудил и, приветствовав всех их,

Так им сказал: «Ободритесь, товарищи, в область Аида

175 Прежде, пока не наступит наш день роковой, не сойдем мы;

Станем же ныне (едой наш корабль запасен изобильно)

Пищей себя веселить, прогоняя мучительный голод».

Было немедля мое повеленье исполнено; снявши

Верхние платья, они собрались у бесплодного моря;

180 Всех их олень изумил, несказанно великий и тучный;

Очи свои удовольствовав сладостным зреньем, умыли

Руки они и поспешно обед приготовили вкусный.

Целый мы день до вечернего сумрака, сидя на бреге,

Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались;

185 Солнце тем временем село, и тьма наступила ночная;

Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.

Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

Спутников верных своих на совет пригласив, я сказал им:

«Спутники верные, слушайте то, что скажу вам, печальный:

190 Нам неизвестно, где запад лежит, где является Эос;

Где светоносный под землю спускается Гелиос, где он

На небо всходит; должны мы теперь совокупно размыслить,

Можно ли чем от беды нам спастися; я думаю, нечем.

С этой крутой высоты я окрестность окинул глазами:

195 Остров, безбрежною бездной морской, как венцом, окруженный,

Плоско на влаге лежащий, увидел я; дым подымался

Густо вдали из широкорастущего, темного леса».

Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце:

В память пришли им и злой лестригон Антифат, и надменный

200 Силой своею циклоп Полифем, людоед святотатный;

Громко они застонали, обильным потоком проливши

Слезы, – напрасно: от слез и от стонов их не было пользы.

Тут разделить я решился товарищей меднообутых

На две дружины; одною дружиной начальствовал сам я;

205 Избран вождем был дружины другой Еврилох благородный.

Жеребьи в медноокованном шлеме потом потрясли мы —

Вынулся жеребий твердому сердцем вождю Еврилоху.

В путь собрался он, и с ним двадцать два из товарищей наших.

С плачем они удалились, оставя нас, горем объятых.

210 Скоро они за горами увидели крепкий Цирцеин

Дом, сгроможденный из тесаных камней на месте открытом.

Около дома толпилися горные львы и лесные

Волки: питьем очарованным их укротила Цирцея.

Вместо того чтоб напасть на пришельцев, они подбежали

215 К ним миролюбно и, их окруживши, махали хвостами.

Как к своему господину, хвостами махая, собаки

Ластятся – им же всегда он приносит остатки обеда, —

Так остролапые львы и шершавые волки к пришельцам

Ластились. Их появленьем они, приведенные в ужас,

220 К дому прекраснокудрявой богини Цирцеи поспешно

Все устремились. Там голосом звонко-приятным богиня

Пела, сидя за широкой, прекрасной, божественно тонкой

Тканью, какая из рук лишь богини бессмертной выходит.

К спутникам тут обратяся, Политос, мужей предводитель,

225 Мне меж другими вернейший, любезнейший друг мой, сказал им:

«Слышите ль голос приятный, товарищи? Кто-то, за тканью

Сидя, поет там, гармонией всю наполняя окрестность.

Кто же? Богиня иль смертная? Голос скорей подадим ей».

Так он сказал им; они закричали, чтоб вызвать певицу.

230 Вышла немедля она и, блестящую дверь растворивши,

В дом пригласила вступить их; забыв осторожность, вступили

Все; Еврилох лишь один назади, усомнившись, остался.

Чином гостей посадивши на кресла и стулья, Цирцея

Смеси из сыра и меду с ячменной мукой и с прамнейским

235 Светлым вином подала им, подсыпав волшебного зелья

В чашу, чтоб память у них об отчизне пропала; когда же

Ею был подан, а ими отведан напиток, ударом

Быстрым жезла загнала чародейка в свиную закуту

Всех; очутился там каждый с щетинистой кожей, с свиною

240 Мордой и с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка.

Плачущих всех заперла их в закуте волшебница, бросив

Им желудей, и свидины, и буковых диких орехов

В пищу, к которой так лакомы свиньи, любящие рылом

Землю копать. К кораблю Еврилох прибежал той порою

245 С вестью плачевной о бедствии, спутников наших постигшем.

Долго не мог, сколь ни силился, слова сказать он, могучим

Горем проникнутый в сердце; слезами наполнены были

Очи его, и душа в нем терзалась от скорби; когда же

Все мы его в изумленье великом расспрашивать стали,

250 Так рассказал он мне повесть о бедствии посланных наших:

«Лес перешедши, как ты повелел, Одиссей многославный,

Скоро мы там за горами увидели крепкий Цирцеин

Дом, сгроможденный из тесаных камней на месте открытом.

В нем, мы услышали, пела прекрасно певица, за тканью

255 Сидя, не знаю, богиня иль смертная. Тотчас мы голос

Подали; вышла она и, блестящую дверь растворивши,