— А ваш шеф на каком языке ведет записи?

— Анохин? В том-то и дело: сам — русский, говорит со мной по-русски, а записи ведет не всегда на русском языке. Я у него в квартире пару раз шмон делал…

— А что такое шмон?

— Ха-ха-ха, — расхохотался Бугчин, — надо же! Я опять забыл, что вы не поймете меня. Шмон — это обыск, тщательный осмотр.

— А, понимаю. Итак, вы пару раз делали шмон…

— Да, но ни хрена не нашел, кроме его записей в большом блокноте. Он его в сейфе держит, а ключ на тумбочке под сейфом прячет. Он хоть и кагэбэшник, но дундук, думает, никто не догадается ключик поискать под сейфом, который на небольших ножках, как монумент, на тумбочке стоит.

— А что еще в сейфе у него лежит?

— Много долларов и пара бутылок виски, бутылка коньяка, но он эти напитки уже не пьет, боится печень угробить. Поэтому и сказал мне водки найти. Надо обязательно выполнить его просьбу, тогда и доверять больше будет.

— Деньги он вам дал?

— Да, сто долларов. Не забыл, стерва, напомнить о сдаче. Хотя в сейфе этих стодолларовых — не одна сотня, не то, что у меня. Не понимаю, почему так бывает: одному башен — хоть купайся в них, другому — хрен собачий.

Кустов молча запустил двигатель и тронул машину с места.

— Куда это мы? — испуганно спросил Бугчин. Скорее всего он решил, что американец потерял к нему интерес и хочет отвезти обратно.

— Я хочу подъехать к магазину, где должна быть водка «Смирнофф», это недалеко, через квартал.

Вскоре Кустов остановил машину и протянул Бугчину сто долларов:

— Идите, купите водки, — и рукой показал на двухэтажный дом, находившийся метрах в ста впереди. — А я подожду здесь. Не следует, чтобы нас видели вместе.

— Да, да, я понимаю.

И, даже не поблагодарив за деньги, Бугчин начал поспешно выбираться из машины, но Кустов окликнул его:

— Мистер Семен, вы оставьте ваши схемы, пока будете ходить, я посмотрю их.

— Да, да, пожалуйста.

Бугчин вытащил из-за пазухи бумаги и положил их на сиденье.

Кустов, выждав, пока Бугчин отойдет от машины, достал из багажника на панели маленький фотоаппарат и разложил схемы на сиденье, где только что сидел Бугчин, тщательно расправил и по очереди перефотографировал их. Затем он свернул бумаги, перезарядил пленку в магнитофоне и стал дожидаться Бугчина. Тот появился через несколько минут. В полиэтиленовом пакете он принес две бутылки водки и несколько пачек сигарет.

— Порядок, можно ехать, а то мой шеф должен скоро выйти.

— А почему вы больше водки не купили?

— Что я — фраер? Он же может меня в следующий раз в город не взять.

Тронув машину с места, Кустов сказал:

— Я вижу, вы толковый парень, поэтому делаю вам предложение. Если вы действительно хотите хорошо заработать и в конце концов попасть в Штаты, то должны выполнять то, что я скажу.

— Я сделаю все, что вы скажете. Вы не сомневайтесь, я человек слова. Сказал — сделаю, честное благородное слово!

— Хорошо. Недалеко от рынка я покажу вам место, куда вы будете класть для меня свои записки и фотопленку.

— Какую фотопленку?

— Я вам дам фотоаппарат, и вы перефотографируете все записи Анохина. Позже, когда я проявлю пленку, мы с вами разберемся с ними. Я хочу, чтобы вы делом доказали свою искренность, ну а я буду вам хорошо платить. О’кей?

— Конечно, я согласен. Я все сделаю.

Вскоре Кустов притормозил у старого разрушенного здания, где он заранее присмотрел местечко для тайника. Спокойно предложил:

— Пойдемте, мистер Семен, покажу вам место для ваших передач. Затем мы договоримся о нашей следующей встрече, и я вас отвезу поближе к вашей машине.

— Я так понимаю, что это место мне пригодится в том случае если наша встреча сорвется?

— Правильно. В нем мы можем оставлять друг другу записки, если сорвется встреча.

Глава 35

Круг участников встреч руководителей спецслужб всегда был один и тот же. Но стоило очередную встречу перенести из Парижа, где проходили все предыдущие, в Лондон, как за большим круглым столом в одном из залов старинного, с высокими сводами замка появились два новичка. Они представляли разведслужбы Германии и Израиля. И Янчук, конечно же, знал, что будут эти люди, об этом стороны договорились заранее. Несмотря на вежливые улыбки, подчеркнутое внимание друг к другу, предупредительность, генералы присматривались, к новичкам, а те, естественно, к ним. Председательствовал английский генерал Кребс. Он был как всегда сдержан, что сразу же отличало его от остальных.

На улице было пасмурно, поэтому в зале включили освещение, а горевший камин создавал атмосферу домашнего уюта. На столе, кроме прохладительных напитков, сигареты и пепельницы — верное доказательство, что на встрече дам не будет. Генерал Кребс, открывая совещание, поприветствовал гостей и познакомил всех с представителями Израиля и Германии. Затем он сделал короткий анализ полученной информации, касающейся деятельности организации, возглавляемой Керимом, и предоставил слово американцу. Генерал Доул, поблескивая двумя золотыми зубами, которые еще при первой встрече удивили Янчука, хорошо знавшего нелюбовь американцев, тем более разведчиков, к золотым зубам, удобно устроился в кресле, положил руки на стол и начал рассказывать коллегам о мерах, предпринимаемых совместно с канадскими и бразильскими спецслужбами по выявлению групп террористов, входящих в организацию Керима. Его негромкий, чуть хрипловатый голос звучал уверенно:

— Нам и нашим канадским коллегам удалось установить надежный контроль за семью группами общей численностью сто девяносто семь человек. Все они чувствуют себя в полнейшей безопасности и ведут себя безмятежно. Оружие хранят дома и на семи складах, расположенных, кроме двух, за пределами городов. Наркотики, которые прибыли из Афганистана, хранят на окраине Торонто, — Кребс улыбнулся Янчуку: — Я хочу поздравить вас, господин генерал, с безукоризненной операцией, в результате которой руководитель канадского филиала Керима, как у вас в России выражаются, клюнул на мякину и приказал все прибывшие наркотики не реализовывать, а складировать в одном месте. Благодаря этому наши канадские друзья «помогают» террористам, конечно без их ведома, надежно охранять эти наркотики. Канадские власти готовы по нашему сигналу захватить склады и арестовать преступников.

Я привез с собой письменные подтверждения шести государств Южной Америки, где есть филиалы этой террористической организации, о готовности действовать с нами и провести операции по их обезвреживанию. И еще, — генерал снова улыбнулся Янчуку. — На фотографиях, которые удалось добыть русской разведке, изображена одна наша ракетная база, две атомные станции и база ядерных подлодок. Все это подтверждает наши самые худшие предположения. Керим наметил их как цели для нападения и захвата. Мы приняли дополнительные меры по безопасности этих и других объектов, но сказать, что они защищены на сто процентов, нельзя.

Затем слово было предоставлено Янчуку.

Генерал сообщил все, что удалось получить Кустову. Когда он заговорил о Геллане, Доул не удержался:

— Это для нас очень радостное известие! Я сегодня же доложу своему руководству об этом. Его судьба весьма сильно беспокоила нас.

Затем Янчук рассказал о провале Ахмеда и не стал скрывать, что русский разведчик завербовал одного из членов банды Керима, который начал давать очень важную информацию.

Генерал Жоспен спросил:

— Вам не удалось выяснить судьбу схваченного Керимом вашего источника?

— Судя по предварительным данным, он и его помощник казнены. Мы предпринимаем меры для уточнения их судьбы. Теперь об акции, которую готовит Керим под проливом Ла-Манш. Если не возражаете, к ней мы вернемся чуть позже. Когда наши специалисты закончат подготовку плана наших действий.

— Да, да, — согласился генерал Кребс, — максимум через час мы можем приступить к обсуждению плана операции. Ну, а сейчас я хочу предоставить слово представителю израильской разведки «Моссад» господину Сариду. Хочу подчеркнуть, что когда мы вступили в контакт с руководителями «Моссад», то они сразу же откликнулись на наши предложения и активно включились в работу, — Кребс вежливо кивнул головой в сторону плотного, с большими залысинами, господина, одетого в прекрасно сшитый костюм мышиного цвета.