Ленинград девушек, наслышанных о красотах прежней царской столицы, не разочаровал. Прекрасный, величественный город хранил осанистость прежних времен, но одновременно с тем бурлил какой-то молодой, задорной энергией, и этот свежий, бодрящий дух подругам очень понравился.

Девушек привезли в авиационно-техническое училище, где их вежливые спутники, предъявив «корочки», в мгновение ока решили все организационные вопросы.

Какой-то час спустя подруги были зачислены в списки обучающихся и устроены в общежитие. В библиотеке девушки получили учебники, в учебной части – удостоверения и расписание занятий, на которые им нужно явиться уже завтра, а у коменданта – постельное белье, подушки и кухонную утварь. Улыбчивые молодые офицеры обменяли им царские деньги на советские, показали ближайшие магазины и заверили, что будут регулярно навещать и всячески помогать.

Немного ошеломленная стремительностью, с которой развивались события, Надя вспомнила о своих разработках, которые решила выдавать за исследования Циолковского, чтобы придать им значимости и ценности на случай, если красные не захотят пустить их к себе, и придется это право «покупать», и попросила офицеров познакомить ее с какими-нибудь авиаконструкторами. Молодые люди удовлетворенно переглянулись и пообещали организовать ей встречу как можно скорее. Надя была довольна.

Устроенные в одной небольшой, но чистой комнате общежития, девушки разложили свои вещи, поставили чайник на плиту, уселись на кровати и радостно переглянулись. Все складывалось настолько удачно, что даже не верилось!

И что с того, что жить им предстоит в одной комнатушке на четверых, а обращаются к ним теперь не «ваша светлость» и «ваше сиятельство», а просто «товарищ»? Что придется самим стирать одежду, заправлять постели и готовить еду? Во всем этом был свой особый флер романтики и волнующий шарм приключений.

К тому же – они станут учиться на авиатрисс, и это – самое главное!

– Четыре молодые княжны, две из которых – племянницы самого Андрея I, предпочли покинуть Империю и добровольно влиться в ряды простых советских граждан, чем жить под гнетом царизма. Суровый режим не позволил девушкам стать авиатриссами, как они хотели, и в свободной стране Советов они получили возможность исполнить свою мечту! Сейчас бывшие княжны, а ныне – рядовые гражданки Советов, учатся в Ленинградском авиационно-техническом летном училище, и они счастливы сделанным выбором.

Надя закончила зачитывать статью и отшвырнула газету.

– Это возмутительно!

Тихая Наталья флегматично заметила:

– Так вот почему сегодня в училище все называли меня княжной! А я-то гадала, откуда они узнали?

Катя удивленно посмотрела на подругу черными глазами:

– А ты что хотела? Чтобы они не воспользовались такой возможностью? Брось, Надя, здесь же тоже есть пропаганда! Возможно, посильнее даже нашей.

– Но я не желаю становиться ее орудием! – возмущенно воскликнула девушка. – Они представили… они выставили это так, будто мы сделали сознательный выбор в пользу Советов, но ведь это же совсем не так! Мы просто хотели летать!

Надя обвела взглядом подруг. Спокойная Наталья пожала плечами, Лиза, кажется, витала в облаках, а Катя смотрела на нее с веселой насмешкой:

– Ну, так мы и летаем. Радуйся.

Надя выдохнула, сдаваясь. Они действительно летают, и это главное.

– Боюсь даже представить, что написали по этому поводу наши белые газеты, – тихонько сказала она. – Бедные родители!..

Авиаконструкторы, с которыми ей, наконец, организовали встречу, изучали Надины разработки с большим интересом. Еще бы, они же от самого Циолковского! Тот, хоть и был в глазах красных врагом народа, тем не менее, как ни крути, оставался гениальным изобретателем.

Надя чувствовала себя виноватой за такой обман, но не чрезмерно. Она была уверена в пользе своих разработок, и если, чтобы их рассмотрели, требуется представить их под чужим именем – что ж, так тому и быть.

Вопросов у конструкторов было много, но у Нади на все имелись ответы. И даже на тот самый, неизбежный, который задали ей под конец:

– Все это замечательно, особенно – обтекаемый фюзеляж, его можно на очень многие самолеты поставить, но вот броневая защита для У-2? Нет, в теории все, конечно, складно выходит: У-2 простой, надежный и недорогой, и переделать его в хороший бомбардировщик – прекрасная идея, но у него и так бомбовая нагрузка небольшая, а если добавить ему броневую защиту, то и того меньше останется. И как же компенсировать добавочный вес? Бомбами?

– Не бомбами, – уверенно ответила Надя. – Пилотами.

И, оглядев изумленные лица окруживших ее конструкторов, сказала:

– Добавочная нагрузка от броневой защиты – примерно тридцать килограмм. Если убрать этот вес бомбами, то их останется тогда всего килограмм пятьдесят, а это, конечно, до смешного мало. Значит, в эти самолеты нужно будет сажать очень легких пилотов. Вроде меня или моих подруг. Мы и пятидесяти килограмм не весим, а средний вес мужчины – килограмм семьдесят пять – восемьдесят. Вот вам и разница в весе.

– Это что же получается – придется для укрепленных У-2 создавать особую женскую эскадрилью?

– А почему бы и нет? – ответила Надя, вся сжавшись.

Конструктор покосился на сидевших в комнате с самого начала двух серьезных мужчин в «гражданке», похожей на форму, поймал их взгляд, а потом кивнул Наде и улыбнулся:

– Действительно – а почему бы и нет?

Подруги были чрезвычайно довольны новой жизнью – учебой, полетами, новыми знакомыми. Мысли о том, какой, должно быть, скандал вызвало их бегство из Империи и в какой ужас привело родителей, не слишком омрачали радостное настроение. И только невозможность отправить письма домой их немного удручала. Жаль, не было здесь свободного антрепренера из рода Багратион-Имеретинских – уж он бы им это наверняка устроил! А к кому еще можно обратиться с подобной просьбой, девушки не знали.

Однако Лиза чувствовала себя порой по-настоящему несчастной. Она очень хотела встретиться с Гришей Василевским. Гатчина совсем рядом с Ленинградом, рукой подать!

Но всякий раз, когда Лиза интересовалась про Гришу у регулярно навещавших их молодых офицеров НКВД, тех самых, что ехали с ними от самой границы до Ленинграда, они только разводили руками: героический летчик отсутствовал. То он был на секретном задании, то доставлял продукты и лекарства полярникам, то улетал с важной миссией в земли Франца-Иосифа…

Офицеры заверяли, что как только появится возможность, Лиза с ним непременно познакомится, а пока придется подождать.

День шел за днем, неделя за неделей.

Лиза ждала.

– А, может, он героически погибнет в бою? Как думаешь?

Чуть склонив голову набок, полковник госбезопасности Серваков с легкой брезгливостью рассматривал стоявшего перед ними свежевыбритого, аккуратно причесанного, в новенькой летной форме Григория Василевского. От слов полковника тот побледнел и затрясся.

– Можно, конечно, – согласился майор Антипенко, разглядывая летчика с тем же слегка брезгливым интересом. – Это, несомненно, решит проблему с княжной. Но что насчет советского народа? Народ как бы уже привык к своему герою – стоит ли народ его лишать?

При этих словах Гришка с трудом сглотнул и энергично закивал головой. Лишать народ его, Гришки, не стоит!

Полковник подошел к Василевскому и укоризненно на него посмотрел.

– Инструкторы говорят, аховый из тебя летчик, Гриша. Говорят, фигуры делаешь спустя рукава и вообще не показываешь успехов!

– Я…

Гришка, как загипнотизированный, не отводя васильковых глаз от лица полковника, выдавил:

– Я стараюсь.

Серваков покачал головой и с сожалением цокнул языком:

– Плохо, плохо стараешься, Гриша! Сильнее надо стараться. А то можно ведь и геройски погибнуть в бою.