Клозе прикинул, сколько кораблей он может высвободить в секторах, напрямую не участвующих в бою. Получалось около сорока крейсеров и пара линкоров. Негусто. Клозе приказал перебросить их к Южному полюсу. Последний резерв.

– Говорит «Шива». Тарги перестраиваются для атаки.

Ага, сейчас станет ясно, флотоводец я или идиот. Если я угадал, «Шиве» эта атака может угрожать только случайностью и плохим пилотированием какого-нибудь таракана. А если не угадал… Тогда, вполне возможно, у Империи останется только одна МКК.

Нет. Крепость не так легко уничтожить. Сколько они заплатили за «Зевс»?

Клозе жаждал, чтобы тарги нанесли свой удар быстрее. Ожидание становилось нестерпимым.

Атакующий конус таргов с обращенной к планете вершиной шел на огромной скорости, заливая все огнем. Какое-то дикое мгновение казалось, что он идет прямо на «Шиву» в отчаянной попытке тарана, который можно было бы приравнять к массовому суициду, но строй вражеских кораблей прошел на расстоянии двух боевых единиц от имперской громадины.

И буквально врезался во внешний слой планетарной обороны.

Потери таргов были просто чудовищны. Все это время орбитальные батареи, корабли мобильной поддержки и «Шива» не переставали стрелять. Добрую сотню кораблей – пятьдесят процентов атакующей группы – тарги потеряли еще до реального столкновения с планетарной обороной.

Клозе успел подумать, что, выйди он сейчас на улицу и задери голову к небесам, его ожидает зрелище непомерной красоты. И ужаса, если ты знаешь, какие именно средства потребовались устроителям праздника для этого фейерверка.

Лондон, наверное, в панике.

Тарги прошли внешний слой обороны, заплатив еще тремя десятками кораблей и выведя из строя всю технику местного оборонительного сектора. За прорыв через внутренний слой они уплатили огромную цену, и в итоге шесть оставшихся на ходу судов ворвались внутрь охраняемой сферы и устремились к поверхности.

Адмирал Круз в своем далеком Генштабе матерился так виртуозно, что ему позавидовал бы любой бывалый сержант из штурмового отряда. Все застыли на своих местах. Сделать уже ничего было нельзя.

Все решалось в считаные секунды.

Шесть боевых кораблей не могут представлять никакой угрозы для сети земных орбитальных станций, с какой бы стороны они ни атаковали. Но эти шесть кораблей стремились прорваться к поверхности планеты, и разрушения, которые они могли бы нанести, были бы сравнимы… Впрочем, сравнивать было не с чем. Таких глобальных катастроф Земля еще не знала.

Тарги ворвались в атмосферу.

И там их встретила последняя линия обороны – затребованный Клозе резерв.

Бой был отчаянным и коротким. Три имперских крейсера за шесть кораблей таргов – не слишком хороший счет, если только не принимать во внимание, что схватка закончилась уже в тропосфере.

– Шинкуйте мельче! – безумно проорал Клозе, но остался неуслышанным.

Впрочем, командиры кораблей резерва и без его напоминания разбирались в физике и знали свою работу. Крупные обломки корабля могут причинить наземным объектам такой же ущерб, как и наведенная с орбиты ракета.

Линкоры помочь не могли: они были слишком тяжелыми для таких маневров, – но половина крейсеров ринулась вниз в пикирующем полете, на ходу расстреливая самые крупные куски вражеских кораблей. Остальные суда устремились вверх, чтобы закрыть образовавшуюся после прорыва таргов дыру в планетарном щите.

Несмотря на предпринятые героические усилия, три довольно крупных обломка все-таки рухнули на поверхность.

Клозе глянул на монитор. Один фрагмент вражеского судна упал в океан, два – на поверхность, не слишком далеко от Лондона. Через несколько секунд барон услышал отдаленный гул. Есть только один позитивный момент, мрачно подумал он, если бы такая хреновина рухнула на Лондон, я не услышал бы вообще ни звука. Никто из нас не услышал бы.

– Теперь контратакуйте, – устало сказал Клозе, бросая на остатки таргов резерв с Южного полюса.

Он обессиленно рухнул в кресло. Когда он воевал в роли пилота, бои его так не изматывали.

Бой длился меньше часа. Анализ ситуации грозил занять неделю. Возможно, даже не одну.

Клозе подпер голову рукой. Ему хотелось спать, но сейчас он не мог себе этого позволить. Он принял стимулятор и кофе. Много кофе. Прекрасно понимая, что идет по пути Юлия, сейчас он не мог отлучиться из своего кабинета. Тем более пока Юлия нет в кабинете императора.

Женщины явились без приглашения. Пенелопа несла в руках кружку кофе, Изабелла – поднос с бутербродами.

– Между прочим, уже утро, – сказала Пенелопа.

– Знаю, у меня есть эта штука, – махнул рукой Клозе в сторону окна. – Как там Юлий?

– Инфаркт, – коротко ответила Изабелла.

В таком-то возрасте? У человека, прошедшего физическую подготовку пилота класса «Омега»? Охренеть.

– Я знаю, что инфаркт. Но как он?

– Подключен к аппарату искусственного сердца. В сознание не приходит. Состояние, как говорит доктор Янковский, стабильно тяжелое.

– Но не критическое? – с надеждой спросил Клозе. Он разговаривал с врачом около часа тому назад. Или двух часов. Тогда Янковский не мог сказать ему ничего определенного.

– Жить будет, – успокоила его Пенелопа.

– Как это вообще могло произойти? – Риторический вопрос. Ответ был барону хорошо известен.

Неправильное, несбалансированное и нерегулярное питание, вредные привычки: кофеин, никотин, алкоголь, – сидячая работа и непрерывный, изматывающий стресс. Меньше года, чтобы превратить в развалину абсолютно физически здорового человека.

– У него еще и язва, – сообщила Пенелопа. – До прободения оставались считаные часы.

– Куда ты смотрела?

– А ты? – Пенелопа едва не задохнулась от возмущения.

– Я его советник, а не нянька, – с достоинством заявил Клозе. После новостей от личного врача императора ему стало куда спокойнее: современная медицина творит чудеса.

– Разве здоровье императора – не вопрос национальной безопасности? – поинтересовалась Пенелопа. За шутливым тоном пряталась тревога.

– Разве секретарь не должен заботиться, чтобы его босс вовремя обедал?

– Прекратите, – попросила Изабелла. – Все мы хороши. Все твердили, что император плохо выглядит, все знали, что он себя не щадит, и все полагали, что ни к чему хорошему это не приведет. Но все молчали.

– А ты попробуй хоть слово этому ослу скажи, – пробормотала Пенелопа. – Генрих, ты должен выступить с публичными комментариями относительно этого боя. При этом желательно не упоминать… инцидент со здоровьем императора.

– Думаешь, я совсем ничего не соображаю?

– У тебя такой вид, что я предпочитаю перестраховаться, – парировала Пенелопа. – Я уже сбагрила чуть-чуть информации журналистам, чтобы пресечь возможную панику, но лучше, чтобы официальное заявление сделал кадровый военный.

– А потом ты ляжешь спать, – сказала Изабелла. – Даже не пытайся с этим спорить. Если понадобится, мы вызовем дворцовую охрану и попросим их вырубить тебя электрошокером.

– Я не могу сейчас спать, – запротестовал Клозе. – У меня столько работы…

– Ничего жизненно срочного, – поддержала Изабеллу Пенелопа. – Все остальное может подождать часов восемь. Империи на самом верху не нужен второй молодой инвалид.

– Четырех часов мне вполне достаточно, – начал торговаться Клозе, видя их непоколебимую решимость. – На Сахаре перерывы между вылетами бывали гораздо меньше. Иногда.

– Шесть часов, – сказала Изабелла, и Клозе понял, что в этом споре поставлена точка. Больше ни на какие уступки она не пойдет.

– Заметано.

– Вот твоя речь, – сказала Пенелопа, выудив из кармана дискету. – Только сначала прочитай, вдруг я допустила какие-то неточности. Я не слишком сильна в военном деле.

Клозе послушно сунул дискету в считывающее устройство.

– Ого! Эта речь минут на пятнадцать.

– От силы – на семь, – сказала Пенелопа. – И то, если ты будешь заикаться через каждое слово. Кстати, – ее голос стал серьезным, – насколько я поняла из разговоров с некоторыми офицерами, ты сегодня нас всех спас. Город, остров, возможно, часть континента. Кто-то даже назвал тебя военным гением.