– Влад, смотри, он улыбается!

– Ух ты! Ну-ка, Яшка, улыбнись папе еще раз!

Яшка лежал в вольерчике, на пушистой шкуре местного хищника, которого забила для него мама, довольно лыбился на солнце и родительские физиономии, пускал слюни и гукал. Кругом валялись россыпи прутьев: местных, привезенных с других планет и надранных во время ночных набегов на Новую Землю; Чайка, будучи не в силах побороть ведьминские привычки, где только могла добывала сыну материал для помела. Хотя сама же посмеивалась над собой: ну где это видано, чтобы мужчина ходил с метелкой? Не было такого и не будет ни в одной из вселенных.

– А улыбка у него твоя, – заметила Чайка. Любую Яшкину приметинку она немедленно находила у отца – и наоборот.

– Скажешь тоже… Нешто я так рот разеваю, когда улыбаюсь?

– Еще и шире.

– И вообще, я вон какой зубастый, а у него ни одного зуба, – кокетничал довольный папа.

– Вырастут. Дело наживное. Яшка, Яшенька, агу! Зубки у тебя скоро вырастут?

– Завтра ночь Малой Луны, – напомнил Влад. – Полетим?

– Конечно. Чего тут киснуть-то? И без того много пропустили.

– Да знаю я… Просто тревожно мне с Яшкой к старухам в пасть соваться.

– Уйдем!.. – беспечно отмахнулась Чайка. – А если догонять станут, мы опять в инферно нырнем. Баллоны у нас теперь полны под завязочку, так что не пропадем.

– Страшно с малышом в инферно. – Влад содрогнулся, ощутив на мгновение подобие мысли, что с Якобом может приключиться дурное.

– Неужели твоей любви не хватит, чтобы прикрыть нас двоих? – удивилась Чайка.

– Хватит, конечно, – ответил Влад, вновь содрогнувшись при мысли: «А вдруг не хватит? Кто ее измерял, силу любви?»

– Если не хочешь, то останемся дома, – предложила Чайка. – Или полетим на какую-нибудь свалку…

– Вот уж туда меня совершенно не тянет, – отказался Влад.

Свалками они называли кладбища старых ступ, громоздящиеся неподалеку от любой из деревень. Несколько кораблей Влад вскрыл и ограбил. Теперь у него был двойной комплект полных кислородных баллонов и почти нетраченная система регенерации воздуха, пара шлемофонов (брал только те, что валялись отдельно от останков пилота), куча ножей и личного огнестрельного оружия, несколько вечных зажигалок и чертова прорва бесполезных талисманов и прочей ерунды, протащенной на корабль скучающими пилотами. Теперь и Влад ходил на охоту во всеоружии, а в случае нужды мог постоять за себя. Вот только избавиться от мрачных впечатлений было очень непросто, так что Влад при первой же возможности прекратил мародерские набеги.

– Летим сказочничать, – решил Влад. – Это всего интереснее.

– А-а-а!.. – пропел Якоб, который во время маминых диверсий мирно спал и смотрел разрушительную сказку вместе со всем малолетним населением городка.

В жизни капитана Родригеса было две неудержимых страсти: женщины и космос. За женщиной нужно ухаживать, добиваясь если не взаимности, то хотя бы улыбки, а в космосе надо летать, причем так, чтобы ощущалась скорость. К сожалению, виражи и лихие развороты возле базы категорически запрещены, а дальний полет более всего напоминает отсидку в барокамере. Одни только приборы сообщают, что ты движешься куда-то, оставляя позади неторопливый свет. А уж женского общества в дальнем полете, хоть тресни, не сыщешь.

И вот теперь, казалось бы, разом сошлось все, о чем мечталось: он не в одиночном полете, а с напарницей, прекрасней которой и вообразить нельзя. И сам полет… Родригес еще не привык к скоростному истребителю, а настоящий полет со свободной ведьмой – еще раз в десять быстрее. Галактика становится мала, мир начинает поворачиваться вокруг тебя, и звезды исчезают за кормой, словно в рисованном мультике.

По счастью, Кайна тоже оказалась страстной любительницей быстрых полетов, а то бы, несмотря ни на какие предупреждения Чайки, был бы Родригес взнуздан, лишен воли и навсегда заперт в рубке собственного звездолета, разделив скорбную судьбу капитана Стаса и многих тысяч других пилотов. Но и без того при виде Родригеса лицо Кайны застывало гневной маской, и при первой возможности ведьма отсылала непрошеного напарника в рубку.

Родригес понимал, как страшно он виновен в глазах Кайны, и терпеливо сносил опалу. Кайне принадлежала вся власть в этом поневоле сложившемся дуэте, именно ведьма решала, куда они полетят и что будут делать. В основном они воевали: нападали на базы, на отдельные корабли, на ведьминские ступы и на сестер, которые покуда обходились одним помелом. Никого щадить Кайна не собиралась, хотя и не препятствовала Родригесу орать в микрофон его дурацкую правду. По счастью, приходилось не только воевать, но и устраивать нормальную жизнь. О судьбе Кайны в совете ведьм никто ничего не знал, никаких заклятий на нее наложено не было, так что разбойная пара могла свободно находиться в любом месте Новой Земли, где нет ведьминских поселков. Тем не менее лагерь был обустроен на одном из островов. Кайна считала себя отрезанным ломтем и на Новой Земле жить не желала. И все же появляться там приходилось, равно как приходилось и общаться с напарником. Пришлось добывать капитану одевку, а это значит – учить его обращаться с болотной зверюшкой. Можно было бы оставить его в прежних тряпках, но тогда ступу придется слишком часто проветривать. Опять же, напоить ступу вдвоем – довольно просто, а в одиночку это занятие на несколько дней. Ради будущего своего спокойствия Кайна согласилась общаться с мерзким слизняком.

С Чайкой Кайна за эти месяцы не виделась, но однажды отправила ей весточку, особым, у ведьм принятым способом. Ведьмы любят обмениваться сплетнями, так что в один из прилетов на Новую Землю Кайна сумела поболтать с какой-то из товарок, которая не знала, что Кайна признана советом неудачницей и ее дoлжно скормить диким ступам. Во время беседы Кайна и услышала сенсационную историю, как древняя ступа, упавшая некогда из океана и полсотни лет провалявшаяся на земле, взбесилась и пожгла множество сестер, слетевшихся поглазеть на это диво. Кайна сразу поняла, что скрывается за невразумительной новостью, и с немалой долей злорадства сообщила Чайке:

– Помер твой отшельник. Сестры его нашли, вздумали захомутать, а он их пожег и сам сгорел на фиг.

В таком виде и дошла печальная весть до единственных людей, кому небезразлична была судьба старого летчика.

Кроме мстительных набегов, Кайна занималась еще и охотой. Она жадно хватала бирюзовиц, в ее арсенале было уже три золотых птаха. Но больше всего Кайна мечтала отловить заряну. Раз у Чайки заряна есть, она должна быть и у нее. Вот тогда можно будет посчитаться с обидчицей. По счастью, заряна Кайне не встретилась, иначе ведьмачка очень быстро убедилась бы, что такая добыча ей не по зубам. Безответной влюбленности Родригеса не хватило бы ни на пролет сквозь инферно, ни на схватку с заряной. Для подобных подвигов нужно не только летать на пару, но и быть вместе.

Во время отдыха на островах Кайне приходилось спускать Родригеса из люка, а потом поднимать его обратно, приходилось разжигать для капитана костер, без которого сама ведьма прекрасно могла бы обойтись. Еду для себя Кайна и Родригес готовили по отдельности. У капитана имелся перочинный нож и шоковый пистолет, не было только зажигалки. Шоковый пистолет бьет от силы на полтора десятка метров, но в стране непуганого зверья дичь подпускает охотника едва ли не вплотную, поэтому всякой водоплавающей мелочью Родригес снабжал себя в изобилии. Кайна, забивавшая на ужин какого-нибудь крупного зверя, остатки неизменно сжигала, чтобы не привлекать к кораблю трупоедов.

Наконец, однажды потрафило и Родригесу. Он сумел подобраться достаточно близко к стаду жвачных зверей и парализовать неосторожного сеголетка. Выбрасывать остатки туши не хотелось, и Родригес принялся коптить мясо.

Откуда потомок испанцев взял способ коптить дичину, вымочив предварительно в горько-соленой морской воде? На этот вопрос могут ответить лишь предки, веками воевавшие с басками и перенявшие у них секрет байонской ветчины. Запах, плывущий над берегом, оказался столь силен, что Кайна подошла к костерку, где жарились над углями толстые ломти, и спросила, глядя поверх головы: