– Й-я-а-а!.. – визжала Кайна.

– Уходим? – успел спросить Родригес.

– Вот уж нет! Еще хотя бы одну такую черепаху спалим, а потом уйдем…

Так была упущена единственная возможность спастись.

Генераторы силовых полей никогда не включаются возле тяготеющих масс, поскольку подобные игры всегда чреваты неожиданностями. А уж космическая катастрофа, заканчивающаяся гибелью планет, даже неожиданностью не считается; она в порядке вещей.

Во время полета Родригес полностью сливался со своим кораблем, ощущая быстроту каждой порой тела, и неладное он почуял прежде, чем замигали тревожные лампы. Пространство вокруг загустело, истребитель – стремительное насекомое космоса – словно вмазался в патоку и мог только беспомощно шевелить лапками. Ни о какой скорости говорить уже не приходилось, не сотни и тысячи це были подвластны им, а от силы сотни километров в секунду.

Отчаянный вопль донесся к Родригесу. Кричала Кайна. Должно быть, она вопила и на самом деле, сотрясая воздух, но этих звуков было не слышно сквозь задраенный люк. Но дикую смесь боли, недоумения и ужаса не услышать было невозможно. Услышали его и ведьмы-инсургентки на штабном корабле, что предусмотрительно держался в стороне от битвы, и довольно кивнули: коготок увяз, пришла пора пичужке пропадать…

Единственное, что мог сделать Родригес, – выключить двигатели. И он вырубил их мгновенно, не потому, что раскаленные генераторы грозили взрывом, а потому, что там была Кайна и горячий металл жег ее, заставляя кричать.

Желтая спокойная звезда, на планетах которой они нашли пристанище, бушевала клубами взбесившегося огня, планеты сошли со своих орбит и в грохоте разрушения направились всякая в свою сторону. Даже если восемь уцелевших линкоров немедленно выключат тормозные поля, вряд ли в этой системе останется хоть что-то живое. Ломать – не строить, а планет, пригодных для жизни, во Вселенной много, и можно пожертвовать парочкой ради того, чтобы не упустить преступников, бросивших вызов империи. Жаль, что там нет Влада Кукаша с его девкой, их придется ловить отдельно и жечь еще какие-то планеты, но закон должен восторжествовать. Pereat mundus et fiat justitia![1] Сегодня миры гибли в самом прямом смысле слова.

Кайна буквально влетела в распахнутый люк. Одевка на ней посерела и слепо таращила выжженные глаза, метла в руках дымилась.

– Что это!?

– Тормозные поля! – Родригесу не было времени объяснять, но Кайна уловила недосказанную мысль и поняла, что враг оказался сильнее, чем можно было предполагать. Нет скорости – значит, не уйти в лазорь Новой Земли, не сбежать, не скрыться и даже не ударить толком. Мухе, влипшей в патоку, остается сучить ножками и ждать, когда сверху опустится ложка и выудит ее, чтобы раздавить в сторонке.

– Капитан Родригес, сдавайтесь! – скрипел голос в динамике. – Вы обречены, мы все равно возьмем вас.

– Хочешь – сдавайся, – предложила Кайна.

– Сначала возьмите! – капитан Родригес не знал истории и невольно исказил слова царя Леонида, о котором, впрочем, не слыхивал. Однако царь-камикадзе был бы доволен таким ответом.

Несколько истребителей, случайно попавшие в область торможения, получили приказ подойти, нейтрализовать бунтовщиков и взять на буксир пленный корабль. Словно в замедленном ночном кошмаре, когда само пространство не дает бежать, начали они маневр. Потом сверкнула вспышка белого пламени, зафиксированная уцелевшими корабликами, и двух истребителей не стало.

– Магическое оружие, – не вдаваясь в подробности, пояснила Рейжа и, помолчав, продолжила: – Трудно сказать, сколько она сможет так отплевываться. – Рейжа догадывалась, что у Кайны не может быть слишком много золотых птахов, но у самой инсургентки их не было ни одного, и обычная зависть заставила ее добавить: – Лучше добивать издали и поскорей.

Мирзой-бек не любил терять время и подвергать свою жизнь ненужной опасности. Он оставался на Земле, доверив управление боем одному из адмиралов. Сам он принимал только принципиальные решения. И сейчас, выслушав доклад, он кивнул согласно:

– Добивайте.

Безумное занятие – лупить из плазменных орудий в тормозном поле да еще на большой дистанции. Но у восьми бронированных линкоров хватит огневой мощности и не на такое. Гудели генераторы, мертвенно светились волноводы, один за другим убийственные импульсы уходили в сторону невидимой цели. Флот работал, офицеры и рядовой состав выслуживали медали «За личную храбрость». Уже несколько зарядов рассеялись в опасной близости от неподвижного дракона, один за другим гасли экраны внешнего обзора, корабль потерял управление и беспомощно кувыркался. Потом вмазало прямым попаданием. Родригес чертыхнулся и полностью заглушил реактор.

Оставалось только ждать.

Родригес открыл аптечку, достал мазь.

– На вот, помажь ожоги. Больно ведь.

– Черт с ними, – на последних порывах злости ответила Кайна и уже совсем беспомощно спросила: – Ну почему все так глупо кончилось?

Родригес не ответил, да и не мог он ничего ответить.

– Обними меня, – попросила Кайна.

Линкоры вели огонь.

Почему-то последнее время Мирзой-бека все больше тяготили невыполненные обязательства перед советом ведьм. Сами-то ведьмы, как ни посмотри, сделали все, что обещали. Мелоу, чудом оставшийся живым после экспедиции на Новую Землю, рассказал, что найденного сумасшедшего старика Шайба без звука отдала ему. И на особо важных трассах, которые заранее оговорил Генеральный штаб, разбой прекратился. А это, насколько можно судить, было непросто, рядовые ведьмы не любят, если им указывают, где можно охотиться на земные корабли, а где разрешено лишь проводить жадным взором улетающую добычу.

А империя покуда исполняет исключительно торговую часть договора. В логове, обнаруженном аналитиками, оказался не лейтенант Кукаш с беглой ведьмой Чайкой, а капитан Родригес с… неведомо кем. Вряд ли с ним была Чайка, разве что Кукаш нелепо погиб, а юная ведьма успела утешиться с пылким испанцем. Скорее всего, судя по репликам, которые выкрикивал словоохотливый капитан, летал он с той торпедой, что была установлена на его истребителе. Во всяком случае, он не мог простить командованию того факта, что его, Мануэля Родригеса, заставили мучить девушку. Что же, теперь появится еще один пункт, по которому будут отбирать пилотов для скоростных истребителей. Они не должны слишком по-рыцарски относиться к женщинам. А у Мирзой-бека отныне есть все основания полагать, что беглый лейтенант не погиб, а продолжает скрываться в просторах космоса. Вот только на базы Влад Кукаш больше не нападает… Жаль, лучше бы он оставался простым террористом, а то не знаешь, чего и ожидать от этого человека. Пока противник стреляет, с ним легко и просто, а если он задумался и прекратил стрельбу, то появляются основания для самого серьезного беспокойства.

Неожиданно просто выяснилось, что Шайба вовсе не представитель Новой Земли в имперской ставке, а просто один из членов совета, вздумавший позаниматься этой проблемой. Это было обидно… Не за себя, а за империю. Империю следует принимать всерьез, а подавляющее большинство совета воспринимало ее лишь как даровой источник ступ. Покуда они получали свою долю кораблей, они могли поддерживать развлечения желчной старухи, но едва поток обученных каторжников уменьшится – у империи могут возникнуть серьезные неприятности. Поэтому вдвойне важно изловить или, лучше, просто уничтожить Влада Кукаша с его напарницей.

Размышляя на эту тему, Мирзой-бек порой замечал в мыслях странный сбой. То, что Влада Кукаша следует уничтожить, вроде бы ниоткуда не следовало… Почему же это вдруг оказывается вдвойне важно? Ведь, сгинув, он перестал представлять угрозу империи. Да, нежелательные слухи ходят уже не только среди пилотов, но ведь они не исчезнут, даже если поймать Влада Кукаша и повесить перед императорским дворцом. Скорее, напротив… – мысли Мирзой-бека совершили плавный круг, в воображении представилась картина повешения дезертира напротив дворца. – …Хотя нет, от этого слухи, напротив, усилятся, – Мирзой-бек начинал чувствовать себя матерью Шайбой, лишившейся возможности считывать чужие мысли. Во всяком вопросе он с ходу схватывал суть, а в этом скользил по поверхности, спотыкаясь на игре слов.