На обратном пути мы заскочили на базар. Вот уж где поистине пересекаются пути цивилизации и патриархального уклада. Племена, живущие в горных, труднодоступных районах, принесенные с собой продукты обменивают здесь на необходимые товары. Мы долго наблюдали за этим новым для нас видом торговли. Обмен товарами производился тихо, спокойно, хотя и бойко, но без характерных для рынка вспышек. Полное взаимопонимание и взаимоуважение. Увидев разложенные на земле связки каких-то палочек, мы поинтересовались, что это такое.

— Это зубные щетки, — смеясь, ответил наш проводник. — Палочки лафиры жуют. При этом из них выделяется мятное масло, приятно освежающее полость рта. После того как палочка превратится как бы в кисточку, ею чистят зубы.

— Зубная щетка не выдержит конкуренции!

— Конечно, ведь при дроблении палочки работают и десны, и зубы, и челюсти, чего нет в операции со щеткой.

— Но ведь это слишком долго.

— Да! Но они никуда не торопятся! — продолжал отстаивать преимущество палочек переводчик.

Пришлось согласиться.

Заканчивается наше путешествие по Мачкунду. Видим водопад. Останавливаемся. Снова пытаемся подойти, и опять безуспешно…

— Ну что ж, в другой раз! Пусть он будет нашей мечтой.

Идея познакомиться с племенами Ориссы зародилась у нас вскоре после приезда в штат. Мы долго выясняли, каким образом можно осуществить этот замысел, и оказалось, что на нашем пути стояло множество препятствий: то не было транспорта, то проводника (дороги в горах были труднопроходимыми) и т. п.

Нам посоветовали обратиться к коллектору (чиновнику низовой административной единицы) Корапутского дистрикта господину Патнайку — человеку, прекрасно знавшему интересующий нас район штата. Заручившись его обещанием, мы стали ждать и надеяться, что знакомство с племенами гадаба и бондо состоится.

Наконец нам сообщили, что все улажено. Индийская дирекция предприятия выделила нам проводника — инженера мистера Патро, работавшего ранее на строительстве электростанции Мачкунд, недалеко от тех мест, где обитали племена. Проводник наш был обаятельным человеком, опытным охотником и страстным любителем природы.

Однажды вечером мы (трое советских специалистов и мистер Патро) покинули тихую Сунабеду. Машина быстро миновала Корапут и Джейпур и выехала на основную дорогу, ведущую на Мачкунд. Обычная картина дороги в малонаселенной сельской местности, где нет регулярного автобусного сообщения, а единственный способ передвижения — пеший и на повозках.

Молодые женщины, высокие, стройные идут быстро и как-то удивительно легко. Сельские женщины внешне выглядят несколько проще городских. Их украшения (чаще медные) тяжеловаты, не так изящны, как золотые или серебряные украшения горожанок. Однако и они по-своему хороши.

Если мужчины и женщины идут группой, то, как правило, мужчины — впереди, а женщины — за ними. По каким-то законам жены всегда следуют за мужьями и несут при этом вещи. С базара также первыми важно, с достоинством шествуют мужья, а за ними с покупками — жены. То же самое в городе: мужчины впереди, женщины сзади, даже если они на велосипедах или на мотоциклах.

Дорога вьется среди высоких скалистых гор. Подъезжаем к Мачкунду. Вечереет. Раскаленный огненный шар опускается за горизонт, и на небе начинается волшебная феерия, от которой невозможно оторвать глаз. Небесное сияние кончается мгновенно, и на землю опускается мрак.

К бунгало мы подъезжали в темноте. Жутковато. Вспоминаются предупреждения знакомых об агрессивности племени бондо, о том, что они не всегда дружелюбно относятся к приезжим и что они — «дикари классического типа». Но не возвращаться же?

От нашего бунгало до деревни бондо около 18 километров пути по каменистой крутой тропе. Идти решили пораньше: в четыре часа утра. Проводник хорошо знал язык бондо и ория. На языке ория немного и мы изъяснялись, так что взаимопонимание теоретически было обеспечено. Носильщика долго искать не пришлось. Он был необходим: в условиях труднопроходимой горной дороги и жары на высоте 1500 метров даже тот небольшой груз, без которого не обойтись в нашем путешествии, показался бы нам невыносимо тяжелым.

Не успели расположиться на ночлег, как услышали шум подъезжающих машин. Это наши друзья-индийцы из Сунабеды приехали в горы отдохнуть. Они пригласили нас к себе. Мы не стали отказываться и, отправляясь, взяли с собой все необходимое, чтобы индо-советский ужин прошел в веселой, непринужденной обстановке. Индийская пища! Какая-же она все-таки острая, жгучая. Особенно приправа к рису и овощам с орехами. После первого же блюда казалось, что все внутри обожжено, и хотелось дышать открытым ртом. Облегчение принес стакан кефира, хотя и он, к нашему ужасу, был тоже немного сдобрен перцем.

— Если вы нас пригласили на ужин, то почему не обзавелись огнетушителем? — пошутил кто-то из нас.

— Еще ни один человек в Индии не умер от острой пищи, — парировал доктор из госпиталя в Сунабеде. — А что вы думаете делать завтра? — спросил он.

— Собираемся утром в горы к племенам, — последовал ответ.

И тут мы услышали рассказ об одной русской учительнице, приехавшей из Мадраса и долгое время жившей здесь в горах с племенами. Рассказ был весьма противоречивым, так что мы даже не все поняли. И только много позже выяснилось, что речь шла о лауреате премии имени Джавахарлала Неру за 1967 год, советском индологе Людмиле Васильевне Шапошниковой.

Нам показалось, что доктор и его друзья не очень одобряли нашу идею похода в горы. Они сомневались, сможем ли мы выдержать его без тренировки и достаточной подготовки. Он даже спросил:

— А что передать администрации завода, если вас не будет в понедельник на работе?

— В понедельник до начала работы мы заедем к вам в госпиталь, чтобы передать привет от бондо, — сказал кто-то из нас весьма самоуверенно.

— Вы хотя бы предупредили меня заранее, чтобы я дал вам на дорогу «тоник».

Мы знали об этом хорошем тонизирующем витаминном напитке.

— Ничего! «Тоник» пригодится и после экскурсии.

Расставшись поздно, мы еще долго не могли уснуть. Сон потеряли, зато приобрели друзей.

Наутро, в четыре часа, нас разбудили. Поднялись с трудом. Но утренняя прохлада и душ вернули нам прежнюю бодрость. Наскоро позавтракав, мы были готовы к походу. Мистер Патро с водителем разведали дорогу и решили, что можно подъехать вплотную к горной тропе.

Действительно, шофер сумел проехать по бездорожью еще несколько километров, а дальше — пешком. Утром идти было не так трудно, и вскоре мы достигли поселения, где жили гадаба, один из народов Индии, не знающих ни электричества, ни радио, ни газет. Поселение, обнесенное плетеным забором с калиткой напротив тропинки, словно вымерло. На самом деле за нами уже давно наблюдали. Тишину нарушил визг поросенка. И как по команде, из круглых, обмазанных глиной хижин, не имеющих ни окон, ни дверей (вместо дверей — проемы), выглянули женщины. За ними показались ребятишки. Коротко посовещавшись, мы через калитку вошли в деревню. Наш проводник на местном наречии громко оповестил (так у них принято), кто идет и зачем.

Вскоре на центральную площадь собрались все, кто мог. Мужчин, правда, было мало: вероятно, они работали на полях, удаленных от селения. В основном женщины и дети. Особенно много было детей. Любопытные, доверчивые, чумазые, они мигом окружили нас и, получив львиную долю подарков, убежали в хижины. Через несколько минут они вернулись, но уже со своими нехитрыми игрушками (палочками, камешками, зеркальцами).

Нас приятно удивило то, как ведут себя дети и как относятся к ним взрослые. Видно было, что дети окружены вниманием и заботой. Они пользуются свободой. На них не повышают голоса, их не наказывают. Причем взрослое население одинаково заботится обо всех детях деревни, особенно в тяжелые времена неурожаев или стихийных бедствий. В случае смерти или гибели родителей ребенок становится членом другой семы}. Безнадзорных детей здесь не бывает.