— Не приказывает, так не приказывает, — цинично усмехаюсь, попутно презрительно отмахиваясь от услышанной лжи. — Лучше вернёмся к тому, чем ваш повелитель должен заплатить мне за право убраться с этих земель, оставшись живым и здоровым. Ведь если бы он был уверен, что не положит большую часть войска при попытке прорыва — этого разговора не случилось бы. И не надо врать, заклятье Чувство Лжи ведомо любому, кто только начинает познавать школу Разума. А я уже давным-давно перестал быть в ней неофитом.

Ох их и стало крючить. Не физически, понятное дело, ментально. Мои познания в школе Разума были пусть и не столь велики, но достаточны. Плюс Чувство Лжи, оно, как и всегда в подобных случаях, работало. Сперва чувство, которое возникало при произносимой брехне, малость раздражало. Потом я к нему привык, словно встроил в картину мировосприятия. Ну а теперь, после довольно долгого использования вкупе с стремлением не просто пользоваться, а действительно понимать все оттенки и даже пробовать ощущать определённые части души лжецов…

«Внимание, вы получили умение школы Разума „Эмпатия I“ — появляется возможность различать не просто правду и ложь, но чувствовать основные эмоции находящихся рядом разумных».

Хорошая штука, очень хорошая! Внезапная, правда, но от этого ещё более приятно осознавать новую грань появившихся возможностей. Надо будет потом как следует обсудить новое «приобретение» с друзьями, но пока я использую его на этих двух ближниках хана. На инстинктах, руководствуясь самыми азами, что проникли ко мне в голову заодно с этим умением.

Страх у обоих. У Вали-бека больше, у Тарглина меньше. И надежда. На что? Полагаю, на то, что разговор увенчается успехом хоть в какой-то степени. А вот хрен вам в дыхательно-пихательные. Конский… Или лучше вовсе драконий! Чтоб, как говорится, с гарантией доставить предельно запоминающиеся ощущения. Более того, я ведь и добавлю к уже испытываемым этими двумя эмоциям новую порцию оных.

— У меня есть подарок для вашего хана. Подарок особенный, который можно вручить, можно НЕ вручить, а можно вручить другому… другим, куда больше и иначе в нём заинтересованным. Вы хотели бы услышать про это?

— Мы внимаем князю демонов, — кланяется мобед.

— Внимаем со всем почтением, — словно соревнуется с мобедом поводырь луу, ну а я чувствую исходящее от обоих недоумение. Ничего, сейчас узнаете.

— Бадри-аль-Баграм. законный сын хана, к тому же объявленный им своим наследником. Разумеется, до того, как он оказался у меня в плену. Тот, кого хан отказался выкупать за достойную цену, предложив мне Хельги Провозвестнику, выбор из каких-то цирковых уродцев и нескольких евнухов. То есть собственный сын для него стоит как уродцы или «блюстители порядка в гареме». Объявленный наследником сын. Попавший в плен во время битвы, где тот проявил себя… как подобает вашему племени, клянусь в том Архидемоном.

Говоря последние слова. искреннее улыбаюсь. Клятва сильная, но абсолютно искренняя, ведь Бадри-аль-Баграм вёл себя именно так, как и свойственно их степной братии. Взгляд в сторону Лауруса и тот, понимая, вставляет уже собственное дополнение:

— У нас уже есть ваши пленники. Будут и другие. Есть возможности через недовольных правлением Бахмут-аль-Баграма в его доменах распространить и только что сказанное, и более того. Наш князь в мудрости своей готов будет помочь преданному отцом сыну вернуть землю предков. И готов поклясться в этом именем Архидемона. Той клятвой, которую только скорбный умишком нарушит.

— Готов и клянусь, что если я приму решение использовать Бадри-аль-Баграма против его отца, то он получит землю своих предков… за вычетом оплаты, следующей мне за предоставленные услуги.

— Вот видите. Клятва уже прозвучала. Намерение о ней, но будет и подтверждение, — сокрушитель сейчас абсолютно серьёзен, в соответствие моменту, когда имя Архидемона поминается не просто так, а по делу. — Как вы думаете, найдутся те, кто поддержат такой исход? Много ли их будет? Как скоро тот или иной домен сменит владельца Источника Силы?

— Мой друг и советник абсолютно прав в своих словах. Я могу это сделать. А теперь, учитывая ещё и эту возможность, подумайте, что Бахмут-аль-Баграм готов мне дать. Сперва за возможность уйти,а потом за… Например, чтобы я продолжал держать в своих владениях его сына и не распространял кое-какую информацию. Или и вовсе вернул Бадри его отцу. За каждую из услуг, разумеется, будет своя цена. И не мной назначенная… по крайней мере, поначалу. Сперва я хочу узнать всю ту щедрость и разумность, которую проявит ваш хозяин. Вам понятно?

О. этим двоим было более чем понятно! Паника. Замешательство. Напряжённая работа мыслей. И на сей раз совершенно искренние заверения, что хан незамедлительно услышит мои предложения, после чего они или же кто-т другой непременно вернётся сюда. дабы продолжить разговор.

— Час и ни минутой больше, — поставил я чёткие временные рамки. — Иначе сочту за неуважение со всеми далеко идущими последствиями. И вот ещё что. С момента, как вы вернётесь, и до того мгновения, когда ваш хан вновь отправит посланников — перемирие действовать не будет.

— Позвольте…

— Правила…

— Горе проигрывающим, — оскалился я. — И глуп тот, кто позволяет противнику восстанавливаться во время этих самых переговоров сверх необходимого. Так что пусть хан поторопится, а то мои воины уже малость заскучали по кровавой круговерти столь любимых ими схваток. А сейчас… Аудиенция окончена.

Вымелись из шатра так быстро, причём спинами вперёд, что я удивился. Впрочем… По всем признакам, привычное для них передвижение. Естественное, можно сказать. Да и бесы с ними. Хотя нет, эти гаврики бесов ну ни разу не интересуют. Они, которые сейчас в войске, прежде всего будущим получением наград озабочены. Настолько, что готовы снова и снова доказывать свою нужность и полезность. Сам же я…

— Как считаете, быстро вернутся? Многим разболтают?

— Всем, кто готов слушать. А прислать могут других, — высказался сокрушитель. — Эти теперь слишком напуганы.

— Степняки, — скривился Бехаридж. — Любого возьми, он будет трястись. А мы их ещё сильнее потрясём. Или тебе, князь, притащить пленников? Пока мы снова будем хана щипать, ты с ними о его сынке поговоришь. Его ж скоро сюда доставят.

Идея, однако. Та самая, позволяющая зря времени не терять, используя его с максимальным КПД,

— Тащи. Там вроде три катафракта, с десяток нукеров, четыре хирбада. А остальные или негры или всякая мелочь вроде конных стрелков и пастухов-табунщиков.

— Да, мелочь не нужна. Но и эта орава… сюда?

— Опять прав, — поморщился я, представив эту грязно-вшивую публику. — Сам пройдусь до ямы, куда их сбросили. В разные ямы, полагаю?

— Ага, в разные, — кивнул архидьявол. — А то вши смешаются, неправильно будет. И негры эти… Они, даже если руки связать, но кормить не очень хорошо, друг друга жрать начнут. Дело то привычное, как у орков.

Факт, однако. Тут, в мире Лендлордов, «чёрная ветвь» Каганата порой творила такое, от чего и Ганнибал Лектор в изумление бы пришёл. Не от фантазии гуталинных — её отроду не водилось, исключительно природные порывы — а от той самой непосредственности и размаха первобытной кулинарии. Например, насчёт того, что «длинной свинье» перед умерщвлением следует переломать побольше костей, после чего — опять же в живом состоянии — погрузить в проточную или там стоячую воду, пресную или солёную. Дескать, мясо более нежным становитсяПро привязывание в муравейнику за ради того, чтоб продукт приобрёл особую кислинку или чего-то там ещё. Иные… рецепты, чтоб им пусто было.

В общем, неграм, которые были взяты живыми, не светило вообще ничего, помимо того, чтоб стать испытуемыми на моём лабораторном столе. С непременно фатальным исходом вне зависимости от результата. Банальная утилизация мусора. По-иному и не выразиться. Просто с небольшой пользой для науки, только и всего. А невинных там нет — у них пожирание себе подобных в культурном коде было прописано. У всей «чёрной ветви» без исключения. Равно как и у оркоподобных, но о тех разговор особый, да и нет их сейчас под рукой. Пока нет, но совсем скоро появятся, никаких сомнений. Аж целая орда под знамёнами Бальшого Босса Грашш-Нака.