— Ну, что там? — устало спросил Делко, опускаясь на стул.

— Ничего, мой полковник, — развел руками Баккари. Руки у него были короткие, так что выглядел жест потешно. — Он уехал два ночи назад, практически в Черный час. Взял наемную коляску у Северных ворот, лошадь вернулась утром. Одна. Дежурный из патруля его вспомнил, судья был последним, кто покидал столицу.

— В ту ночь, когда был сильный дождь? — уточнил Делко.

— В ту самую, мой полковник.

— И какого его туда понесло, сукина сына, он, естественно, никому не удосужился рассказать! — это был не вопрос, это была констатация факта.

— Нет, мой полковник. Однако его управляющий сказал, что весь день, накануне, Карре был очень раздражен и все время срывался на окружающих. Вы не находите такое поведение странным? Особенно для человека, который собирался уехать отдыхать?

Полковник пожевал губами, еще раз долгим взглядом посмотрел на так и не прочитанный отчет. Навалилось все сразу, будто проклял кто.

— Я не знаю, Вадэ, — устало ответил он. — Ни малейшего представления. Я, знаешь ли, мало общаюсь с судейскими… да и не до того мне сейчас.

Штабс-капитан понятливо склонился в поклоне. Правая и Левая, стоявшие у стены, привычно переминались с ноги на ногу.

— Ты же слышал, я так понимаю? — Делко кивнул в сторону двери, намекая на разговор, вернее, монолог главы Бо в присутствии магистрата. — Если мы до завтра не найдем этого ублюдка…

— Я думаю, мы его не найдем, мой полковник, — Баккари не разогнулся, продолжал, глядя в пол и сияя проплешиной на макушке. — Если мне будет позволено предположить, тело тула Ойзо давно лежит на дне озера. Иначе он бы уже всплыл. И, раз у нас совершенно нет выхода, можно прорубить его самим.

Делко оторвался от созерцания столешницы и заинтересованно поднял голову.

Вадэ Баккари был очень плохим воякой, его ценность была в другом. Он умел решать проблемы.

****

— Эй, красавица, вставай, — Эреха толкнули в бок и он, не удержавшись, стукнулся головой о косяк двери.

Зато проснулся, вскинулся и удивленно заморгал, пытаясь сообразить, где находится. Увидел стоящего над ним сыщика с плетеной корзинкой в руках и сообразил. Он принес отчет, а дома никого не оказалось. Потому он присел на порог, подождать. И уснул.

— У меня для вас новости, — укоризненно сказал но-Тьен, — я пришел, а вас нет. Вы куда-то ходили?

— Ходил, — кивнул Рейке, отпирая замок. — В бордель.

Эрех почувствовал, как жаркая волна опалила щеки.

— З-зачем?

— А ты как думаешь? — Йон осклабился. — Зачем, по-твоему, сыщик может ходить в бордель, э? Заодно по дороге еды прихватил. А то с таким работодателем, как ты, я, того и гляди, протяну ноги от голода. Чего расселся? Заходи давай, есть будем.

Эрех спохватился и, разувшись, зашел в дом. Не удержавшись, огляделся с любопытством.

Он по-всякому представлял себе обиталище сыщика, поэтому реальность оказалась разочаровывающей. Скудно обставленная комната, хирургическая чистота, ни пылинки, полы сияют, словно их только что натерли. Кухни нет, лишь две двери, одна, видимо, в туалетную комнату, а вторая — в кладовую.

— Какие у тебя новости? — Рейке плюхнул на стол корзинку, двухъярусную тростниковую плетенку, в которой торговцы готовой едой продавали сразу несколько блюд. Четверть ляна за обед и ужин на одного.

Эрех пощупал за пазухой копию отчета.

— Сначала давайте вы. Или меняться. А то мне же тоже интересно, — пискнул он.

— Э-э, надо же, интересно ему, — покачал головой сыщик. — Кстати, док, а чего ты мне про свой возраст наврал-то? У тебя вон, голос ломается.

— Он не ломается, — мрачно, но баритоном, буркнул Эрех. — Так случается, когда я волнуюсь. Очень невежливо над этим смеяться.

— А я и не смеюсь, — ответил Рейке и заржал.

Эрех надулся.

— Ладно, извини, мелкий, — махнул рукой сыщик, вытащил из кармана и бросил на стол пухлую пачку писем, перевязанную шелковой ленточкой. — Я тут ходил узнавать, откуда у нашего покойника — ой, прости, у твоего покойника — в доме была разнообразная любовная переписка. Ну, помнишь, подозрение на шантаж? Так вот, и вправду — шантаж. Почитать хочешь?

— Шантаж? Подождите, то есть сын столичного магистрата… — Эрех не закончил фразы, подавившись ее окончанием и самим смыслом.

— Шантажист, — Рейке кивнул, подтверждая. — Обрабатывал богатых замужних дамочек. Причем не один, а с приятелем. Приятель подкатывал с романтическими устремлениями, стихи, цветы, ручки целовать, потом вывозил дамочку куда-нибудь на природу, в кусты погуще, и там, так сказать, снимал замок с брачной клятвы. После чего приятель исчезал, а будущий кошелечек получала отпечатки с интересными ракурсами и копии своих романтических писулек. И начинала платить. Сам понимаешь, что бывает за супружескую измену. Не вторая эпоха, конечно, но тоже дорого обходится, причем в самом что ни на есть материальном смысле. Можешь поглядеть письма. Эти дурочки не просто мужьям изменяли, а умудрялись все подробности переживаний изливать на бумагу.

Эрех потянулся за письмами, взял пачку в руки, повертел и положил обратно. Ощущение было мерзкое.

— К счастью, нет такой тайны, которую не способна выведать хорошая девочка в приличном борделе. Клиенты вечно треплются, как белье на ветру. А у тебя что?

Эрех еще раз поглядел на письма, потом вытащил отчет и положил его на стол.

— Вот. Я сегодня во вскрытии участвовал, — пояснил он. — Сделал для вас копию, с уточнениями. Посмотрите.

Рейке углубился в чтение, а Эрех, не желая даже стоять рядом с гадостью, отошел в сторону, рассматривая комнату. Жилье одинокого человека. Чисто, аккуратно, пусто. Над письменным столом прикреплена умело выписанная акварель — маленький каменный домик на зеленом холме, в окружении цветущих деревьев, за домиком море сливается по цвету с небом. Явный пейзаж юга, ближе к Алессо. Единственное украшение этого жилища. Рядом со столом домашний алтарь, на котором нет ни одного из богов. Только картинка в рамке.

Эрех подошел поближе и оторопел.

С черно-белого отпечатка на него смотрели Йон Рейке, молодой, много моложе себя теперешнего, и девушка, которую он держал за руку. Белокурые волосы казались особенно светлыми, темнела сложная вышивка на национальном свадебном наряде. Будучи астинэ, Эрех был обязан уметь определять семью по таким признакам как орнамент и прическа. Кто-то из Фоссов, деталей не разглядеть. Юные, счастливые. Невеста смотрела прямо и красивое лицо светилось от счастья, улыбался и мастер Йон. Не насмешливо, не собачьим оскалом, а мягкой улыбкой счастливого человека.

Перед портретом стояла курильница и лежали два супружеских браслета, один в другом, перевязанные белой траурной ленточкой. Меньший потемнел в плетениях тонкой вязи. Эрех знал, что оставляет такие следы. Запекшаяся кровь.

— Значит, три разреза зигзагом по восходящей? — раздался задумчивый голос, и он вздрогнул, обернулся.

Сыщик держал в руках отчет и смотрел на Эреха, прямо и внимательно. На его лице не было злости, но задавать вопросы целитель не решился. Мешало ощущение, что сейчас он увидел что-то настолько сокровенное, что даже намек на это причинит сидящему у стола человеку сильную боль.

— Совершенно идентичные тем, на теле тула Ойзо, — кивнул в ответ, вернулся к столу. — Слева, направо, налево. Сделаны правшой или тем, кто владеет правой рукой так же, как левой.

— И нашли его на дороге к Товайхо, — сыщик задумчиво пролистал отчет обратно. — Ты откуда знаешь?

— Там были первичные протоколы и мне дали их посмотреть. Ну, я и переписал для вас все относящееся к делу. Нашли голого, в одних подштанниках, следы крови только на теле.

— Значит, перенесли.

— Похоже на то.

— Так же, как и покойного Ойзо.

— Похоже на то.

— Интересно, — Рейке задумчиво поглядел в текст, потом встал.

Аккуратно закрыл отчет, положил на край стола бумажную папку. Снял одну корзинку с другой, принес чашки для еды. Даже они указывали на то, что в доме обитает не просто закоренелый холостяк, а очень одинокий человек. Одна — металлическая армейская из походного набора, у Эреха во время его карьеры военного целителя Боятской кампании тоже такая была. Вторая — фаянсовая, в кувшинках, со щербатым краем и трещинкой.