— Тестя.

— Э?

— Чтобы тесть от меня отвязался, чего непонятного?

Сыщик озадаченно моргнул, потом сообразил. Тесть Теона был одним из дюжины судей Высшего Королевского Суда.

— Контролировал он тебя, э? Запугивал? А ты сидел и не мог слова поперек пискнуть, потому что он сожрал бы тебя вместе с формой, сапогами и парадным мечом?

Делко полыхнул, белизна щек мгновенно сменилась таким румянцем, что Йон испугался. Как бы не помер, скот, прежде чем признается.

— И что случилось с ним, с тестем?

— Удар хватил…

— Удар, значит. Удар… Удар и желания, — мысли, которые никак не могли оформиться, сложились. Отчетливо вспомнился Тэфе на краю трамплина, остановившийся взгляд, прикованный к темноте за спинами зрителей. — Дай угадаю. Мастер Тулли — всего лишь чтец из Храма Отца и Матери? Оттуда все его волшебные умения знать, что хотят люди и заставлять их делать то, что они не хотят? Сломанные обеты и немного связей во всяких интересных местах?

— Всего лишь?! — полковник все же сорвался, захохотал, визгливо и тоненько, так, что слезы потекли по лицу. — Он был одним из высших иерархов Храма! Ты бы видел, что он может!

— Да видел я, видел, я же штаны в штабе двадцать лет не протирал, — с досадой отмахнулся Йон. — Я просто одного не пойму, неужели ты так хотел свободы, что не побоялся связаться с безумцем, зная, в какую дыру это тебя приведет? А жертвы? Два трупа — пусть их, мир чище станет, но дети? Ты что, не понимаешь, что жрешь дерьмо и радуешься, будто это мороженое?!

Он не удержался, стукнул по столу кулаком.

— И на что ты надеялся? Что никто не узнает? Смешно. Ты, видимо, толком не имел дела с чтецами, не так ли? Иначе знал бы, что обеты — единственное, что не превращает их в стихийное бедствие. Они все поголовно сумасшедшие! Он же не просто исполнил твое желание, кретин ты эдакий, он сначала заставил тебя хотеть его исполнения, чтобы ты сам к нему пошел, на коленях умолял!

Судя по тому, с какой ненавистью вскинулся полковник, насчет коленей Рейке угадал.

— Всегда прав, да? — прошипел Делко. — Да что бы ты понимал! Всегда думал, если ты осенен благодатью, все остальные — мусор! Тогда посмотри на себя сейчас! Ты никто!

— Да, дружище, — если это была попытка оскорбить, то она провалилась. — Я действительно считаю вас всех мусором. Потому что я-то знаю, зачем я тут. А ты? Какого ты торчишь здесь с утра до ночи, э? Пенсию высиживаешь? Награды? И мусором, конечно, никого не считаешь? Тогда скажи, сколько трупов тебе надо принести, чтобы ты понял, ничтожество, где предел допустимого? Сколько еще? Пять? Десять? Скажи мне! Скажи мне число!

Он все же сорвался на рык, от которого дрогнули стены, и Теон вжался в спинку стула.

Неимоверных усилий стоило не вцепиться мрази в горло.

— Но ты не бойся, старик, — он похлопал полковника по плечу. — Хоть я и никто, но с правом на свидетельствование в суде. Думаю, мы с тобой еще увидимся. У подножья, так сказать, правосудия.

Широко ухмыльнулся, глядя, как смысл его слов отражается на щекастой полковничьей морде, и вышел в коридор. Плешивый хмырь за конторкой сидел пригнувшись, явно подслушивал под дверью.

Йон сосредоточился, отгоняя произошедшее в дальний угол памяти. Кажется, он совершил большую ошибку, послав мелкого в Товайхо за информацией. Очень большую. И теперь должен был поспешить

****

Очнулся Эрех тоже от удара, но по лицу. Удар был такой силы, что щека полыхнула огнем, а рот мгновенно заполнился чем-то теплым, с металлическим привкусом. Похоже, щеку разбили о зубы.

— Не притворяйся, мальчик, — равнодушно произнес кто-то дребезжащим голосом.

Эрех подумал, что действительно, не стоит, открыл глаза и огляделся. Он был все там же, в большой комнате в доме мастера Юхея, только мебель теперь была перевернута, посуда побита, а сам Юхей лежал в углу, скрученный наподобие колбасы. У входа и у дальней стены, сжимая в руках обтянутые войлоком трости, стояли четверо его охранников и пустыми глазами таращились куда-то прямо перед собой.

Целитель машинально прикинул вес трости, которой его приложили, и подумал, что если отделается лишь сотрясением, то ему, можно сказать, повезло. И только потом обратил внимание на стоящего прям перед ним высокого седого старика с очень светлыми глазами. Такие же были у мастера Рейке, но если к его взгляду, цепкому и насмешливому, он уже привык, то эти белесые рыбьи буркалы вызывали страх. Сразу понятно, кто здесь хозяин. Мастер Тулли, владелец Павильонов чудес и диковин.

— Что с мастером? — сглотнув слюну и кровь, спросил Эрех, надеясь, что голос не сорвется на девичий тембр.

— Ничего, — старик никак не отреагировал на его вопрос, лишь смотрел пристально, будто бы сквозь голову.

Эрех внимательно поглядел на каменные лица охранников и понял. Вспомнил неясное беспокойство, настигшее его в цирке перед прыжком Тэфе.

— Не выйдет, — сказал он, чувствуя, как к пульсирующей боли в затылке присоединяется тошнота. Казалось, от малейшего движения его вывернет наизнанку. Тошнота резко усилилась, и ему пришлось повторить: — Я целитель, не старайтесь, у вас не получится.

Тулли сморгнул.

— Надеешься, мальчик, твоя Богиня защитит тебя от меня?

— При чем тут надежда? — удивился Эрех. — Я несколько часов назад был одержим.

Хорошо было бы, если б остаточный эффект не только защищал от непрошенных гостей лезть к нему в голову, а и отбивал у них всю охоту, но это из области несбыточного. Ну, хоть тошнота ушла, головную боль и легкий звон в ушах он как-нибудь переживет.

— Слегка неожиданно. Я так понимаю, кретин Тэфе жив? И где он?

— Ни малейшего понятия, — буркнул Эрех. — С чего вы вообще думаете, что я знаю?

— Не надо, мальчик, — ни голос, ни выражение лица владельца цирка не менялись, — не стоит мне лгать. Я видел тебя перед тем, как он прыгнул, и слышал все, что ты тут выспрашивал у нашего доброго хозяина.

Он кивнул в сторону связанного Юхея, непрерывно мычащего что-то сквозь кляп. Судя по интонациям, бандит, не стесняясь в выражениях, высказывался о сложившейся ситуации.

— Ты очень ошибаешься, если думаешь, что я не смогу узнать у тебя все, что мне нужно, — трость с костяным набалдашником качнулась в морщинистой руке. — Боль, знаешь ли, не менее эффективное средство, чем мой дар. Где Тэфе, мальчик?

Эффективное, да. А Эрех, чего уж скрывать, боли очень не любил. До ужаса.

— Я вам ответил, — упрямо повторил он, не отводя взгляда. — Я не знаю, о чем речь.

Чтобы отдать приказ мастеру Тулли не понадобилось слов. Просто один из шкафообразных охранников отошел от стены и встал прямо перед Эрехом, заслонив собой все пространство. Похоже, чтец управлял всеми ими одновременно, и от этого становилось еще страшнее.

Хлоп! Голова мотнулась, в этот раз влево, и солено-металлический привкус усилился.

— Не обязательно начинать с большой боли, — тем же равнодушным тоном произнес мастер Тулли.

Хлоп! Следующий удар пришелся на правую щеку, в ушах зазвенело сильнее.

— Достаточно ритмично повторяющейся. Ты никогда не видел, как от нее плачут даже самые крепкие мужчины?

Хлоп.

Видел, конечно. Однажды, в тюрьме. Кажется, у Эреха и владельца цирка было нечто общее. Чтецы всегда работали при тюрьмах и допросных, собственно, их дар к этому роду занятости подходил превосходно. Целители — реже, но Эреху не повезло. Ему довелось узнать, во что превращают людей подобные истязания. Спрашивающему достаточно соблюдать ритм и после каждого удара напоминать, что есть другой выход. Признаться. Рассказать. Освободить себя от боли.

Как скоро он не выдержит?

Хлоп. Перед глазами плясали радужные круги. На то, чтоб удерживаться от крика, уходили все силы.

— Не противься, мальчик. Нет ничего стыдного в том, чтобы поделиться своими бедами. Скажи мне — и дальше все будет хорошо.

Все будет хорошо, когда мастер Йон тебя найдет и трость эту дурацкую тебе в задницу загонит, подумал Эрех, и, когда вместо пощечины схлопотал тяжелый и короткий удар в живот, понял, что не подумал. Сказал.