Но то ли едва проснувшаяся жажда жизни, то ли изрядно разбавившее ее кровь вино, то ли сочетание этих факторов заставили Венделу аккуратно извлечь из подсумка один из болтов и взвести арбалет. У нее было только лишь четыре выстрела — остальные боеприпасы остались в заплечном мешке, который сейчас лежал на полу в кухне. Преступная беспечность! Если выживет, никогда не будет расставаться со своей поклажей, пока бродит в Пустоши. Болт занял положенное ему место. Совершая эту нехитрую манипуляцию, девушка даже вздохнуть боялась, не говоря уже о том, чтобы совершить хоть одно лишнее движение и стереть испарину, обильно выступившую на лбу. Щелчок взводного механизма, оповестивший о том, что оружие готово к стрельбе, громом разнесся в тишине Пустоши. Куорт поднял голову на звук, и на девушку уставились два горящих дикой злобой зеленых глаза. Лишь мгновение, показавшееся Венделе вечностью, монстр и искательница смотрели друг на друга, после чего тварь прыгнула. Девушка еле-еле успела выстрелить. То ли стрессовая ситуация, то ли слишком близкое расстояние, с которого было просто невозможно промахнуться, то ли бесконечная удача, позволили искательнице вогнать болт глубоко в глазницу монстра. Однако сбить инерцию прыжка уже не удалось, и огромная туша, будто на крыльях влетевшая в окно второго этажа, свалила девушку с ног. С диким воем боли со стороны куорта и полым ужаса криком со стороны искательницы, противники покатились по полу.

Арбалет вылетел из руки девушки, но толку от него уже было немного. Пока искательница нервно шарила по поясу в попытках достать кинжал, исчадие Разлома уже пришло в себя и накинулось на, казалось бы, легкую добычу. Мелькнула оскаленная пасть с огромными десятисантиметровыми клыками, от которой разило похлеще, чем от давешней мусорной кучи, и Венделе пришлось подставить под удар руку, молясь всем богам, чтобы стальные наручи выдержали. Зубы зверюги сомкнулись на предплечье девушки, и под силой мощных челюстей металл начал предательски прогибаться, заставляя ее орать от боли. Наконец, правая рука нащупала рукоять магического оружия, и сиреневое лезвие, блеснув каким-то синим всполохом, по самую гарду вошло в неповрежденный глаз твари. Куорт несколько раз судорожно дернулся и завалился на бок, так и не выпустив из пасти руки Венделы. От боли в искалеченной руке у искательницы потемнело в глазах, и она потеряла сознание, оставшись лежать рядом со своим поверженным противником.

Силдж, приграничье. Через 2 дня после смерти ярла.

К южным воротам города, самым крупным и красивым, поскольку от них начинался тракт, ведущий в мягкое подбрюшье Срединного королевства, чьи украшенные орнаментом и чугунной ковкой тяжелые дубовые створки могли открыть лишь совместно несколько мужчин, неспешно приближалась целая кавалькада всадников. Пятеро мужчин, облаченных в тяжелые пластинчатые латы и вооруженных различными вариациями колюще-режуще-дробящего оружия ближнего боя, восседали на приземистых тяжеловозных меринах, составляя внешний периметр охраны. В центре ехали более легкодоспешные воители, облаченные в кольчуги двойного плетения и лишь в некоторых местах усиленные пластинами цельнометаллической брони, вооруженные арбалетами и полуторными мечами-бастардами. У каждого из всадников к седлу было приторочено по каплевидному щиту синего цвета с тремя диагональными белыми полосами и стилизованным изображением крокуса. На некоторых всадниках также были надеты синие котты с тем же гербом на груди.

На острие этого построения, прикрываемый с боков еще двумя легкодоспешными бойцами, на красивом длинноногом скакуне игреневой масти в сторону приграничного Силджа держал путь обладатель вышеупомянутого цветочного герба, лорд Сайрус Винтердейл. Возраст мужчины вплотную приблизился к четырем десяткам, а, может, даже и перевалил за эту цифру, посеребрив его виски сединой и раскидав по лицу сеточку неглубоких пока морщин. Но по тому, как уверенно он держался в седле, как гордо были расправлены его широкие плечи и как небрежно держали поводья сильные руки, можно было сказать, что лорд не признавал груза прожитых лет и считал себя еще весьма нестарым человеком, практически в полном расцвете сил.

Переговорив со стражниками на въезде, аристократ озвучил целью своего приезда в город визит к ярлу Эджиллу по, как он выразился, личному вопросу. Естественно, мужчина тут же был ознакомлен со свежей порцией новостей о состоянии дел в городе из-за гибели ярла и его дочери, коими был крайне опечален и раздосадован. Но столичный гость все же выразил желание самолично посетить особняк градоправителя и пообщаться с его исполняющим обязанности. В том, что Силдж не остался без руководства даже в столь тяжелое для города время, лорд был категорически уверен. Получив точные указания дальнейшего пути к интересующему его дому и оставив стражникам пару серебряных монет, чтобы смочили горло после смены, хотя их должно было хватить на полноценную пирушку, лорд махнул рукой своим сопровождающим и проследовал под защиту городских стен.

Как только процессия скрылась из виду, старший смены подозвал к себе длинноногого мальчишку из небольшой стайки, что постоянно ошивалась у караулки в извечном желании детворы поглазеть на вояк и новоприбывших, а то и подержать в руках «всамделишный меч». Вихрастый босоногий паренек с самым серьезным видом выслушал поручение, несколько раз кивнул и сорвался с места так, что только чумазые пятки сверкнули. Десятник ухмыльнулся в усы и вернулся к несению службы. Как и любой северянин, он не любил столичных аристократов и не верил в простые совпадения.

К тому времени, как лорд Винтердейл с охраной добрался до дома покойного ярла, его уже ждали. Помимо начальника городской стражи, сотника Йорана, который и исполнял роль градоправителя на данный момент, гостей встречал и глава гильдии искателей Силджа, Везунчик Мортен. Именно эти двое были ближайшими к ярлу Эджиллу людьми, его друзьями и поверенными, и именно подшефные им службы обеспечивали незыблемость власти ярла.

С гигантом Йораном, по самые глаза заросшим черной жесткой бородой, ярл многие годы сражался плечом к плечу и водил крепкую мужскую дружбу, начавшуюся, как это обычно водится у мальчишек, с хорошей драки. В свое время именно жена Йорана, Сигне, помогла воспитывать потерявшую мать Венделу — ведь вояка Эджилл, каким бы храбрым и искусным он ни был, не мог помочь девочке освоить женские хитрости и занятия. Мортен же был одним из самых удачливых искателей, и всегда умудрялся вернуться из Пустоши живым и практически невредимым, благодаря чему и получил свое прозвище. О некоторых особо неприятных моментах биографии мужчине напоминала изуродованная левая рука, на которой не хватало трех пальцев, и широкий бугристый шрам с неровными краями, расчертивший шею, грудь и живот бывалого искателя. Именно под его ответственность и поддавшись его уговорам, дублировавшим просьбы самой Венделы, ярл первый раз отпустил свою дочь в Пустошь.

Эти двое были вхожи в дом Эджилла, им ярл доверял безгранично, и теперь они жаждали разобраться, что же произошло два дня назад в этих стенах на самом деле. О том, что в злополучный день рядом с телом их друга нашли не Венделу, а переодетую в ее платье Мию, мужчины были в курсе. Самой же девушки не было нигде видно, и именно этот факт убедил обоих мужчин в том, что в Силдже произошло что-то не только из ряда вон выходящее — а как иначе относиться к убийству ярла, вождя, вот уже более пятнадцати лет возглавлявшего город — но еще и в крайней степени странное. Более того, в тот же день в мертвецкой был обнаружен Викар, уродующий лицо покойницы Мии. Лишь после долгих уговоров, в результате которых неудачливый искатель получил еще одну травму, несчетное количество синяков и ссадин, и даже распрощался с одним из зубов, Викар сознался, что помог Венделе бежать из города, а также пересказал услышанную от нее информацию. Именно поэтому похороны, а точнее кремация ярла и его дочери, были произведены в рекордные сроки, а всем участвовавшим в расследовании было строго-настрого запрещено распространяться о том, что свою смерть в тот злополучный день нашла именно Мия. Для всех остальных дочь ярла была мертва. Так в тайну Венделы оказались посвящены еще четверо, помимо самого Викара. И двое из причастных уже стояли на крыльце дома ярла и ожидали появления столь внезапно посетившего город столичного лорда.