Вендела забежала обратно в комнату, закрыла дверь на засов. Слишком хлипкий, чтобы спасти от преследователей, но способный подарить ей несколько дополнительных мгновений. Нужно бежать. Схватив заплечный мешок и арбалет, так и оставшийся лежать на столе, прикладом разбила слюдяное окошко, скинула пожитки вниз, ужом выскользнула наружу и, повиснув на руках, сама оказалась на земле. Уже забегая за угол дома, девушка услышала, как в щепки разлетелась дверь в ее комнату. Но было поздно. Теперь главное выбраться из города, а там ищи ветра в поле.

О том, чтобы позвать на помощь, Вендела даже не думала. Людям короля никто не указ, защиты можно было просить разве что у ярла. Но ярл мертв.

В сгущающихся сумерках искательница быстро пробиралась к северным воротам, ведущим в сторону Пустоши. Хотя ворота — это громко сказано, так, большая, хорошо укрепленная калитка с толстой кованой решеткой, на самом деле выводящая на северо-запад. О том, чтобы идти на запад, к воротам, ведущим в сторону обжитых земель, не было даже и речи. Там ее будут искать в первую очередь. А в Пустоши можно схорониться на время или выйти к любому из сторожевых постов.

Постепенно осознание того, что только что произошло, стало прокрадываться в девичий мозг. По щекам побежали предательские слезы. Перед глазами стояло изувеченное лицо подруги, отец, держащийся за горло в бессильных попытках остановить кровь, и, самое главное, лица их убийц. Их Вендела не забудет никогда. Она обязательно их найдет, найдет и отомстит, не будь она ярой. Злость немного отрезвила, но все равно девушке пришлось закусить костяшки пальцев, чтобы не закричать.

К воротам она подошла уже в темноте. Постояла, выглядывая из-за угла, убедилась, что в дозоре ее знакомый стражник, тот самый Викар, с которым она в прошлый раз ходила в поход. Пока мужчина восстанавливался после ранения, он мог только смотреть на Пустошь, но никак не ходить туда. Свистнула, привлекая внимание.

Мужчина обернулся, но не увидел ее в темноте. Пришлось отступить от стены дома и жестом показать, что дело дрянь. У искателей была своя система знаков, позволявшая им общаться без слов. Иногда требовалось объясниться в полной тишине. Бывший напарник кивнул, и девушка снова слилась со стеной дома.

— Эй, Акке, смени меня ненадолго. Живот скрутило, сил нет! — спустя пару мгновений раздался громкий голос Викара.

— Тебе ж не кишки продырявили, а голову, — хохотнул вышеназванный стражник, выходя из сторожки. — Ладно, сменю, чего уж там. С тебя эль!

— Не вопрос, — мужчина хлопнул напарника по плечу и поспешил вниз со стены.

— Ты только так, чтобы тут не воняло! — донеслось вслед, когда Викар уже подходил к девушке.

— Что случилось?

— Отца убили люди короля. Двое. Меня тоже пытались, но перепутали с Мией. Я сбежала, но они будут искать. — Как ни старалась искательница храбриться, а голос ее все равно дрогнул.

Викар помолчал, переваривая новость. Вендела смотрела на него с надеждой. Отчего-то вспомнилось ранение мужчины, и она попыталась разглядеть его шрамы. Но в темноте, да скрытые шлемом, они остались невидимыми. Наконец, он стал задавать вопросы:

— В Пустошь пойдешь? — Девушка кивнула. — Оттуда в Тарус? — Опять кивок. — Чем помочь могу?

— Дай незаметно выбраться из города. — На этот раз кивнул мужчина. — И еще мне нужен запас воды, я совсем пустая. И еда бы не помешала. И деньги. Не знаю, Вик, я просто не понимаю, что мне делать! — Вендела нервно закрыла лицо руками. Лишь бы не разреветься!

— Успокойся, девочка, все сделаю. Вот, держи, — Викар протянул ей свой кошель, — тут немного, но сколько есть. Еду с водой соберу, оставлю под лестницей. Твоя задача дождаться, когда Акке уйдет в сторожку, и тихо подняться на стену. Там я спущу тебя на ту сторону по веревке — калитку просто так не откроешь, решетка скрипит. Дальше. Слушай и запоминай. Помнишь развалины, в которых мы останавливались в тот раз, когда меня ранили? Отсчитываешь третью нишу справа от входа, там одна плита слегка шатается. Сдвинешь ее, за ней будет тайник. Мы с мужиками не все в город тащим, иногда оставляем что-то на удачу или на черный день. Возьми все, что посчитаешь нужным. Поняла меня?

— Поняла, — непослушными губами прошептала Вендела, до конца не веря, что ей доверили такую тайну. Узнал бы ярл, что кто-то из искателей крысит у города, или, хуже того, налево продает свои находки, убил бы без разговоров. Значит, теперь она точно искательница, одна из своих.

— Все, береги себя! За час ты должна выйти из зоны видимости со стены, потом меня сменят. Да помогут тебе боги! — Мужчина порывисто обнял свою бывшую напарницу, и, развернувшись, побрел к сторожке.

Через какое-то время стражник поднялся на стену, а его сменщик все не спешил уйти в сторожку. Девушка нетерпеливо кусала губы, ожидая, когда же этому Акке надоест дышать свежим воздухом. Время тянулось, словно патока, испытывая и без того пострадавшие сегодня нервы на прочность. Уже пузатый месяц лениво вскарабкался на небосклон, а темноту ночи прорезал свет рассыпанных по небу звезд. В голову лезли навязчивые мысли, сменяясь образами убитых близких, а глаза застилали слезы. Это была настоящая пытка. Но, наконец, ненужный свидетель скрылся в сторожке. Пора.

Подхватив по дороге небольшой, но, главное, полный бурдюк на длинной лямке с привязанным к нему тряпочным узелком и перекинув через голову, Вендела тихо поднялась на стену. Мужчина молча указал ей на уже привязанную к зубцу веревку. Он упорно делал вид, что находится на стене один и бдит, не сводя глаз с Пустоши.

Девушка взялась обеими руками за веревку, забралась на парапет, развернулась спиной вперед и, перебирая ногами, начала спуск по стене. Ладони предательски вспотели, сердце бухало в груди так, что, казалось, весь город слышит, а поклажа тянула вниз. Но спуск, наконец, кончился, и лишь ощутив под ногами твердую землю, искательница поняла, как сильно у нее подкашиваются коленки.

Отойдя на несколько метров от стены, так, чтобы ее видел Викар, девушка подняла кулак, оттопырив большой палец и мизинец. «Будем жить!»

«Будем жить!» — так же жестом ответили ей со стены города, бывшего когда-то родным, но в одно мгновение превратившимся в чужой.

Больше она не оглядывалась.

За месяц до описываемых событий. Срединное королевство, Эйдал.

Молодой мужчина в дорогом камзоле сидел в жестком деревянном кресле и читал послание, написанное на небольшом куске пергамента. Подобные компактные письма обычно пересылают с птицами. Нахмурив брови, отчего лоб расчертила неглубокая пока морщина, он задумчиво побарабанил пальцами по столу, заваленному бумагами, после чего решительно поднялся, да так, что тяжелый предмет мебели жалостливо скрипнул ножками по добротному дубовому полу.

Мужчина, не обратив на это никакого внимания, подошел к большой карте, висящей на стене. Еще раз нахмурился, вернулся к окну, раздвинул тяжелые шторы, чтобы солнечный свет озарил комнату, и вернулся к карте. Теперь стало заметно, насколько тщательно она была прорисована, с каким усердием на нее наносились всевозможные пометки. Не только города, дороги, леса и реки, но и многочисленные руины на севере — жалкие остатки былого величия, теперь безжалостно поглощенные Пустошью. Внимательный взгляд мог заметить, что линия границы обжитых земель и Пустоши несколько раз перерисовывалась, смещаясь южнее и южнее, и каждый раз людям оставался все меньший кусок суши. Весь верхний край полотнища занимал уродливый шрам Разлома.

Сверившись с письмом, мужчина отмерил что-то на карте, переступая большим и средним пальцами, и замер, когда его ноготь уперся в красиво прорисованную башню на территории Пустоши. Еще раз перечитал послание и снова попытался определить нужную точку, на этот раз очерчивая воображаемый круг одному ему известного диаметра. И снова башня, так не понравившаяся мужчине в первый раз, оказалась под его пальцем. Все еще озадаченно глядя на карту, мужчина запустил пятерню в свои пшеничные волосы и взлохматил копну, чуть не достающую ему до плеч, отчего стал похож на едва достигшего взрослого возраста мальчишку. Положение не спасала даже легкая небритость, с помощью которой молодой мужчина пытался казаться солиднее. И, чего греха таить, притягательнее для прекрасной половины. Хотя от недостатка внимания он никогда не страдал: то ли из-за привлекательной внешности, то ли из-за лукавых огоньков в вечно смеющихся глазах, то ли из-за той самой небрежности в прическе, что выдавала в нем человека порывистого, открытого и эмоционального. Хотя и положение единственного наследника богатого и влиятельного рода его привлекательности никак не убавляло.