Это было скорее утверждением, чем вопросом.

– Если бы я посчитала, что шансов нет – поверьте, сделала бы все, что в моих силах, для предотвращения поединка.

– На что же вы рассчитываете?

Вопрос был, самое меньшее, неделикатным. Академик и не предполагал, что получит содержательный ответ. Ему было бы достаточно узнать, как именно искажает правду умная и многоопытная Моана. Но та сумела в очередной раз преподнести сюрприз:

– Победа может быть достигнута нестандартными действиями. Такими, которые нельзя предвидеть.

Пауза.

– Вы понимаете, конечно, что на поединке будут наблюдатели?

Это был не особо тонкий намек на то, что законность действий участников будет рассмотрена в микроскоп. Ответ соответствовал вопросу:

– Я считаю их присутствие весьма желательным.

Тофар-ун в самых изысканных выражениях поблагодарил собеседницу за познавательную беседу и распрощался. Конечно, пожелание победы в поединке не прозвучало. Этические нормы предписывали полный и абсолютный нейтралитет.

По уходе особо почтенной Моаны академик крепко задумался. Пожалуй, та была права: стандартными способами победить лучшего боевого мага Маэры решительно невозможно. Рухим-аг не только превосходит всех своих коллег магической силой – у него колоссальные знания и огромный опыт. «Действия, которые нельзя предвидеть» – как прикажете их предвидеть?

Тофар-ун не был знаком с бессмертными строками, но чувствовал себя почти так же, как герой, получивший это задание. Разница состояла в том, что к услугам почтеннейшего была его аналитическая группа. Не вся, разумеется, но лишь лучшие. Им предстояла внеплановая работа.

Моана же спешила на встречу с секундантом противника. Эти переговоры она не считала трудными. Куда серьезнее дело предстояло с выбором площадки.

По возвращении в поместье Моана не замедлила пересказать мне содержание бесед с академиком Тофар-уном и секундантом. Пришлось раскрутить мозги до полной мощности.

– Вот какие идеи у меня появились. Вы же едете на осмотр площадок с Шахуром, верно?

– Верно. Так положено.

– Тогда вот что: отработайте систему жестов. Вслух ничего не говорите. Пусть его секунданты помучаются. И у меня вопрос: кому какое место на площадке – это ведь определяют непосредственно перед поединком?

– С жестами согласна. Что до вашего вопроса: это так, но по согласованию с секундантами допускается определить места заранее.

– Вот этого и не хочу. Вполне могу допустить, что Рухим-аг приготовит какую-то пакость на том месте, где встанет Сарат.

Моана взмахнула челкой в отрицательном жесте.

– Вряд ли. Слишком много наблюдающих ожидается, притом высокого уровня. Почти ручаюсь: если места, где собираются встать участники, будут определены загодя, наблюдающие захотят проверить соблюдение всех правил.

– А если жеребьевка проводится непосредственно перед стартом?

– Скажу так: проверка значительно менее вероятна. Да, и еще учтите: среди зрителей обязательно будут недоброжелатели Рухим-ага.

– Это почему?

– Уверяю вас, не по причине добрых чувств к Сарату…

Я улыбнулся в ответ.

– …а по насквозь меркантильным соображениям. Во-первых, если Рухим-аг потерпит поражение, освободится место в Академии. Впрямую помогать его противнику, конечно, не станут, но любая попытка биться недозволенными методами будет отслежена и пресечена. Во-вторых, зрители резонно надеются, что в ход будут пущены новинки. Информация о них лишней быть не может. Впрочем, это относится и к друзьям и к врагам.

Вот о таких тонкостях я, обормот, и не задумался. К счастью, ошибка не фатальна.

– Вы превосходный аналитик, Моана…

Чуть заметно и очень ненадолго опущенные ресницы. При большом желании можно сделать вывод, что этой женщине присуща скромность.

– …но теперь давайте вслух прогоним еще раз все наши действия.

И мы стали это делать.

Сцена, которую я видеть никак не мог

К первой площадке мои подкатили к утру. На Моане было дорожное короткое (чуть ли не до колена) серое платье с оранжевой лентой и высокие сапожки на каблуках. Оба секунданта противника уже поджидали. Голубейшее небо без единого облачка и легкий утренний холодок – прекрасная весенняя погода; все недостатки площадки (если таковые имеются) должны быть как нельзя более заметны.

Последовали безукоризненно вежливые приветствия. Пока Моана расточала улыбки, Шахур поклонился (один раз) и стал цепко оглядывать предполагаемые позиции. Так… с северной стороны подальше, за пределами площадки, местность понижается; там, судя по полосе кустарника, протекает ручеек. С этой стороны площадка ровная, не придраться. С южной стороны никакой воды не просматривается – и не надо; однако сама площадка имеет некоторый наклон, что уже нехорошо. А по жребию она может достаться.

Шахур встретился глазами с напарницей, сжал пальцы обеих рук в кулаки, поднес их друг к другу перед глазами и выставил указательные пальцы: на правой руке строго горизонтально, на левой под наклоном.

Доктор магии жизни повернула голову к секундантам противника и высказалась совершенно невозмутимым голосом:

– Нам эта площадка не подойдет.

Те наклонили головы в знак понимания. В правилах недвусмысленно говорилось, что секунданты вызывающей стороны имеют право отвергнуть три площадки без объяснения причин. И все четверо присутствовавших прекрасно это знали. Моана лишь отметила про себя эмоции кандидата в академики Доринг-аня. Разумеется, тот наложил на себя щит. Разумеется, этот щит не стал препятствием для доктора магии разума. К тому же эмоции злобы и растерянности были весьма сильны.

Присутствовавшие влезли в экипажи и поехали к второй площадке.

На ней неровностей не было, сколько Шахур ни старался их углядеть. Он подал соответствующий знак: ладонь левой руки горизонтально перед глазами. Конечно же те двое ничего не поняли. Но Моана сумела удивить еще больше. Она потопала каблучком по земле, потом ткнула в нее пальцем. Доринг-ань напряженно следил, ожидая применения магии земли. Грунт был не очень удобен для работы (суглинок с большой долей гравия), но кандидат в академики не сумел уловить ничего хоть как-то влияющего на магические потоки. Моана же выпрямилась, глянула на напарника, повернула правую руку ладонью вверх и указательным пальцем левой потыкала в нее. Шахур обратился к своим коллегам с теми же словами и тем же нейтральным тоном:

– Нам эта площадка не подойдет.

На этот раз в эмоциях Доринг-аня преобладало непонимание, но злоба прочно удерживала второе место.

До третьей площадки ехать пришлось две трети часа. Ровность никаких нареканий не вызвала. Грунт был песчаным. Каблучок оставил заметный след. Но Моана была из тех, кто не упускает возможность устроить подлянку противнику (хотя бы поставив его в тупик). Она прошлась по всей площадке, задумчиво поковыряла ножичком грунт и тщательно осмотрела лезвие (со стороны могло показаться, что она его обнюхивает). Снова начался обмен знаками.

Шахур свел указательный и средний пальцы правой руки вместе и поднял их, держа горизонтально. В ответном жесте: горизонтальная ладонь левой руки и средний палец правой, проходящий между пальцами левой. Потом обе руки взметнулись вверх, а кисти сдвинулись под углом, образуя нечто вроде домика. Через тройку секунд из «домика» выдвинулась «труба» (поднятый вертикально указательный палец правой руки). Шахур кивнул.

– Нам эта площадка подойдет.

Через час Рухим-аг имел беседу со своими секундантами.

– Площадка выбрана, почтеннейший. Та, которая западная. Грунт песчаный с гравием.

– Почему они выбрали именно ее?

Ответить пришлось Доринг-аню, поскольку именно он был магом земли: