— Мне тяжело признавать это, но Гарри в чем‑то прав, — тихо произнес Ремус, смахивая челку Гарри, сползшую ему на глаза. — Любой родитель пойдет на это ради своего ребенка. Ты бы занял место Гарри, Бродяга?

Сириус вздохнул и согласился:

— Да в тот же миг.

Мгновение спустя в комнату ворвалась мадам Помфри и принялась выгонять всех наружу. Гарри протестующе застонал, когда его крестный осторожно положил его обратно на постель и вышел вслед за остальными. Он едва осознавал, что за проверки проводила мадам Помфри, пока его не напоили несколькими зельями. Головная боль значительно спала, и он был уже в состоянии двигать конечностями, но по–прежнему слаб. Удовлетворившись, что сделала все возможное, мадам Помфри позволила взрослым вернуться в комнату.

Сириус и Ремус поспешили к Гарри, а профессора Дамблдор и МакГонагалл остановились в дверях, оглядывая комнату. Мародеры сели с двух сторон кровати. Сириус сразу запустил руку в волосы парня — это, казалось, доставляло удовольствие подростку, — а Ремус принялся проверять, удобно ли лежит подопечный. Казалось кощунственным нарушить эту семейную идиллию, но это было необходимо.

— У тебя найдутся силы ответить на несколько вопросов, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Сириус оглянулся через плечо на директора школы, будучи готовым дать отпор, но лишь вздохнул и снова посмотрел на Гарри.

— Скажи только одно слово, Сохатик, и мы выставим их отсюда, — тихо произнес он. — Расспросы могут подождать и до утра.

Гарри медленно помотал головой. Он знал, что необходимо покончить с этим сразу — откладывать причин не было.

— Я в порядке, — произнес он, но, похоже, никто из мужчин ему не поверил. — Я только устал… и небольшая боль. Похоже, пара Круциатусов — это мой предел.

Это была плохая шутка, и, судя по резким вздохам присутствующих, ему вовсе не следовало этого говорить.

— Почему бы тебе не начать с самого начала, Гарри, — предложил профессор Дамблдор, входя наконец в комнату. — Любая мелочь, которую ты сможешь вспомнить, пригодится.

Гарри закрыл глаза, вызвал в памяти увиденное и стал рассказывать, но, дойдя до момента, когда Волдеморт применил первый Круциатус, запнулся. Он по–прежнему помнил ту боль. Дрожащим голосом парень продолжил рассказ, не обращая внимания, как время от времени судорожно сжимаются руки опекунов на его запястьях. Едва он закончил, Сириус горячо обнял парня. Гарри в первый момент растерялся, но вскоре расслабился в руках крестного. Силы окончательно покинули его, оставив лишь одно желание: поскорее уснуть.

И сон пришел.

Проснувшись на следующее утро, Гарри обнаружил, что опекуны никуда не ушли и спят рядом, на стульях около кровати. Сев прямо, парень пошарил рукой по прикроватному столику и надел обнаруженные там очки — мир сразу приобрел четкость. Как можно тише встав с кровати, он прихватил комплект одежды, оставленный для него, и скрылся в прилегающей ванной комнате. Умывшись и переодевшись, Гарри вернулся в спальню — опекуны по–прежнему спали. Было непонятно, что делать дальше. Следует ли ему подождать, пока не проснутся опекуны, или лучше уйти сейчас? Сегодня занятий не было, но он был уверен, что Рон с Гермионой наверняка уже волнуются, куда он пропал.

Но Сириус с Ремусом тоже будут волноваться, если я уйду.

Но выбирать не пришлось — дверь медленно открылась, и в щель просунулась голова профессора Дамблдора. Увидев парня одетым, он жестом показал ему следовать за собой и направился в свой кабинет. Оказавшись там и заметив сидевших перед директорским столом профессоров МакГонагалл и Снейпа, Гарри почувствовал некоторую нервозность. Он вспомнил нагоняй, полученный от профессора Дамблдора этой ночью, и теперь невольно испугался, что то было только началом.

Сев за свой стол, Дамблдор вызвал из воздуха стул, опустившийся между Снейпом и МакГонагалл.

— Присядь, пожалуйста, Гарри, — ласково произнес он. — Есть пара вещей, которые требуется обсудить.

Гарри молча подчинился и сел на стул, уставившись в пол.

— Тебя ни в чем не винят, Гарри, — негромко начал директор, заметив состояние парня. — Я хотел сообщить тебе, что поиски напавшего на тебя этой ночью окончились безрезультатно, но ты и так уже это знаешь. Мы обыскали комнаты профессора Моуди и сделали поразительную находку. Оказалось, что самозванец держал настоящего Аластора Моуди запертым в сундуке и мог в любой момент получить новую порцию волос для Полиморфного зелья. Аластор сейчас восстанавливается после этого тяжелого испытания в Больничном крыле, но сколько времени займет его восстановление, пока неизвестно.

Гарри поднял взгляд на директора, удивленный тем, что тот рассказал ему так много. Он сомневался, что остальные обитатели школы хотя бы слышали об этом. Было бы очень сложно докопаться до большей части истины без видений Гарри, но тот вовсе не горел желанием, чтобы вскоре кто‑нибудь еще знал об этом. Если вспомнить реакцию школы на его способность говорить со змеями, Гарри был уверен, что сейчас они наверняка решат, будто он сходит с ума.

— Пока Аластор не вернется к преподаванию, нам потребуется временная замена, — продолжил Дамблдор. — Я поинтересовался у Ремуса, не хочет ли он занять эту должность, но он не уверен, как ты к этому отнесешься, ведь он твой опекун.

Было бы преуменьшением сказать, что Гарри удивился.

— Он уже был моим опекуном в прошлом году, когда преподавал здесь, — недоуменно отметил он.

— Но тогда весь волшебный мир не знал об этом, Гарри, — уточнил Дамблдор, наклонившись вперед. — Некоторые студенты и родители могут заявить, что мы делаем из тебя любимчика, принимая на работу одного из твоих опекунов. Мы знаем, у тебя и так большой стресс, и не хотелось бы добавлять тебе еще проблем. Твои опекуны этого также не хотят.

— Я смогу справиться со всеми нападками студентов, профессор, — твердо произнес Гарри — он не мог поверить, что Дамблдор больше озабочен его "стрессом", а не тем, через что придется пройти Ремусу. — Я больше волнуюсь о Ремусе. Не каждый поймет его состояние. Именно из‑за этого ведь он ушел в прошлом году. Чтобы не говорил Ремус, я знаю, ему больно, когда люди видят в нем не человека, а волка.

— Вы ведь не будете использовать ваши отношения с мистером Люпиным в учебном процессе? — строго спросила профессор МакГонагалл.

Гарри уставился на нее, широко раскрыв глаза. Как профессор МакГонагалл вообще могла подумать о чем‑то подобном?

— Не использовал в прошлом году и тем более не собираюсь в нынешнем, — слегка обиженно ответил он. — Я слишком уважаю своих опекунов, чтобы поступать столь по–детски.

— Профессор МакГонагалл ничего плохого не имела в виду, — спокойно произнес профессор Дамблдор. — Многие подростки попытались бы получить выгоду из подобной ситуации. Прошу простить нас за ошибочное предположение, что ты мог бы поступить также… Порой очень сложно поверить, что ты так мало времени провел с Сириусом и Ремусом, учитывая как близки вы стали втроем.

Гарри все еще был в недоумении. Почему кто‑то мог бы попытаться воспользоваться тем, что его обучает собственный опекун?

— Я по–прежнему не понимаю, — произнес он. — Почему дети стали бы так поступать по отношению к своим родителям или опекунам? Это принесет только проблемы с однокурсниками.

Профессор Дамблдор переглянулся с профессорами МакГонагалл и Снейпом, прежде чем вновь взглянуть на Гарри.

— Это правда, — согласился он. — Не думаю, что нужно напоминать тебе о Драко Малфое. Он, пытаясь добиться желаемого, не стесняясь использует то, что его отец входит в Совет попечителей. И подобное не так редко. — Гарри пришел в ужас от своего сравнения с Драко Малфоем, и Дамблдор это заметил: — Я не говорил, что ты будешь поступать также. Мы лишь хотим быть уверенными, что назначение не вызовет проблем. Если ты уверен, что справишься, я сообщу Ремусу, что он может приступать уже сегодня.

Закрыв глаза, Гарри пытался справиться с эмоциями. Он был готов, что Драко Малфой доставит ему нелегкую жизнь вместе с остальными слизеринцами. Он лишь надеялся, что другие факультеты не слишком на него ополчатся. Открыв глаза, парень отрешенно взглянул на профессора Дамблдора.