Я не ответил, но кое-что для меня прояснилось: знакомство со мной таило очевидную опасность. Должно быть, именно она в первую очередь его и привлекала. Я всегда считал, что он наивен, как и все ученые, но дело, как выяснилось, вовсе не в этом.

– Да, – тут же откликнулся он, с улыбкой сверкнув глазами. – Все именно так. Однако я не могу поверить, что ты способен причинить мне вред.

– Не обольщайся, – быстро возразил я. – Ты занимаешься самообманом. И совершаешь старую ошибку: веришь глазам своим. Я не то, что ты видишь.

– Как это?

– А вот так. Внешне я похож на ангела, но я не ангел. Многие из нас подчиняются старым законам природы. Мы прекрасны, как змеи со сверкающими спинами, как полосатые тигры, но мы – безжалостные убийцы. Это не что иное, как обман зрения. Но я не хочу сейчас вступать с тобой в спор. Рассказывай. Что произошло в Рио? Мне не терпится узнать.

На самом деле я хотел сказать: «Раз уж я не могу сделать тебя своим спутником-вампиром, то позволь хотя бы поближе узнать тебя как смертного». Наша беседа, возможность сидеть с ним рядом вызывали во мне волнение и в то же время легкую грусть.

– Хорошо, – сказал он, – ты высказал свою точку зрения, и я ее принимаю. Возможность приблизиться к тебе несколько лет назад, во время твоего выступления на сцене, твой первый приход ко мне – да, и в том и в другом случае присутствовал соблазн опасности. И твое искушение, твое предложение – это тоже опасно, ибо мы оба хорошо знаем, что я всего лишь человек.

Несколько приободрившись, я откинулся на спинку кресла и поставил ногу на кожаное сиденье.

– Мне нравится, когда люди меня немного боятся, – пожал я плечами. – Но что случилось в Рио?

– Я столкнулся лицом к лицу с религией духов, – сказал он. – Кандомбле. Тебе знакомо это слово?

Я еще раз пожал плечами.

– Слышал пару раз. Когда-нибудь непременно там побываю. Может быть, даже скоро. – Я вдруг подумал о больших городах Южной Америки, о ее тропических лесах, об Амазонке. Да, у меня была страсть к такого рода приключениям, и отчаяние, что занесло меня в пустыню Гоби, оказалось где-то совсем далеко. Я был рад, что остался жив, и не испытывал ни тени стыда по этому поводу.

– О, если бы я мог вновь увидеть Рио, – тихо продолжил он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Конечно, там уже не так, как было в те дни. Теперь это мир небоскребов и больших шикарных отелей. Но я бы хотел еще раз взглянуть на извилистый морской берег, на гору Сахарная Голова и на статую Христа, венчающую Корковаду. Уверен, в мире не найдется другого столь же великолепного места. И почему за столько лет я не собрался в Рио?

– А почему ты не ездишь куда и когда захочешь? – спросил я, испытывая непреодолимое желание его защитить. – Едва ли кучка монахов в Лондоне сможет тебе запретить. И вообще, руководишь-то всем ты.

Он засмеялся совсем по-джентльменски.

– Нет, они бы меня не остановили. Дело в том, хватит ли у меня энергии, как умственной, так и физической. Но это к делу не относится – я хотел рассказать тебе, что там произошло. А может, как раз и относится – не знаю.

– У тебя есть средства, чтобы поехать в Бразилию, если тебе захочется?

– О да, это не проблема. В том, что касалось денег, мой отец был человеком сообразительным. А потому мне никогда не приходилось о них задумываться.

– Не будь у тебя денег, я дал бы их тебе сколько угодно.

Дэвид одарил меня одной из своих самых теплых, самых доброжелательных улыбок.

– Я стар, – сказал он, – одинок и иногда глуп, как неизбежно случается с каждым, кто обладает хоть каплей мудрости. Но я, благодарение Небу, не беден.

– Так что произошло в Бразилии? С чего все началось?

Он уже хотел было начать рассказ, но вдруг запнулся.

– Ты действительно намерен остаться? И выслушать меня до конца?

– Да, – не задумываясь ответил я. – Пожалуйста.

Я осознал, что хочу этого больше всего на свете. В моем сердце не осталось ни единой мысли, ни единой амбиции – только быть здесь, с ним. Меня даже потрясла простота собственных желаний.

Но он по-прежнему медлил, словно опасаясь довериться мне. Потом в нем произошла едва уловимая перемена – он несколько расслабился, как будто сдался.

И наконец приступил к повествованию.

– Это случилось после Второй мировой, – сказал он. – Индии моего детства больше не было – она просто перестала существовать. К тому же я жаждал побывать в других местах. Мы с друзьями снарядили экспедицию в джунгли Амазонки – я отчаянно мечтал их увидеть. Мы охотились на огромного южноамериканского ягуара… – Он указал на пятнистую кошачью шкуру на подставке в углу, которой я прежде не замечал. – Как же мне хотелось выследить эту кошку!..

– Похоже, это тебе удалось.

– Не сразу, – ответил он с коротким ироничным смешком. – В преддверии экспедиции мы решили устроить себе роскошные каникулы в Рио, провести пару недель на пляже Копакабаны и осмотреть старые колониальные достопримечательности – монастыри, церкви и тому подобное. Надо отметить, что в то время центр города был другим – тесное скопление узких улочек с прекрасной старинной архитектурой. Я сгорал от нетерпения, ведь все это в корне отличалось от того, к чему мы привыкли. Вот что влечет в тропики нас, англичан. Нам необходимо подальше уйти от всех этих приличий, от традиций – и погрузиться в дикую на первый взгляд культуру, которую мы не в состоянии ни укротить, ни постичь.

В ходе рассказа манеры Дэвида разительно изменились – он казался более энергичным, глаза загорелись и речь, окрашенная твердым британским произношением, которое так мне нравилось, потекла быстрее.

– Итак, город, естественно, превзошел все наши ожидания. Но больше всего меня завораживали люди. Кроме Бразилии, я нигде таких не встречал. Прежде всего, они удивительно красивы, и, хотя с этим соглашаются все, никто не знает, в чем причина. Нет, я вполне серьезно, – сказал он, заметив мою улыбку. – Возможно, дело в смешении португальской, африканской и индейской крови. Честно говоря, я не знаю. Но они бесспорно чрезвычайно привлекательны и обладают необыкновенно чувственными голосами. Да, в их голоса можно влюбиться, их хочется целовать; а музыка, bossa nova, это их подлинный язык.

– Тебе нужно было там остаться.

– О нет! – Дэвид торопливо глотнул еще виски. – Продолжим. С первой недели я, скажем так, проникся страстью к одному мальчику, Карлосу. Я абсолютно потерял голову, и мы дни и ночи напролет пили и занимались любовью в моих апартаментах в «Палас-отеле». В общем, совсем стыд потеряли.

– Твои друзья тебя ждали?

– Нет, они поставили мне условие: либо я отправляюсь с ними немедленно, либо они уезжают без меня. Но они совершенно не возражали против того, чтобы Карлос присоединился к нам. – Он слегка взмахнул правой рукой. – Они ведь все, разумеется, были искушенными джентльменами.

– Разумеется.

– Но решение взять с собой Карлоса оказалось ужасной ошибкой. Ведь я и понятия не имел, что его мать была жрицей кандомбле. Она не желала отпускать своего мальчика в джунгли Амазонки. Она хотела, чтобы он ходил в школу. Она послала мне вслед духов.

Он замолчал и взглянул на меня, пытаясь определить мою реакцию.

– Должно быть, это оказалось весьма забавным, – сказал я.

– Они колотили меня в темноте. Они поднимали с пола постель и вытряхивали меня из нее. Они поворачивали краны в душе, так что я едва не ошпарился. Они наполняли мои чашки мочой. Через неделю я едва не сходил с ума. Раздражение и недоверие сменились безнадежным отчаянием. Прямо перед моим носом слетали со стола тарелки. В ушах звенели колокольчики. Бутылки падали с полок и разбивались. Куда бы я ни пошел, повсюду меня преследовали темнолицые существа.

– Ты знал, что все это было делом рук той женщины?

– Поначалу не знал. Но в конце концов Карлос не выдержал и признался во всем. Его мать обещала снять проклятье только после моего отъезда. И я уехал в ту же ночь.