– Дэвид, мы победили! – заорал я, и слова выскочили из моего рта на безумной громкости. Я вскочил с пола, на который упал, вновь обретая всю свою восхитительную, великолепную быстроту и силу. Я вслепую кинулся к двери и в последний момент заметил свое бывшее смертное тело, на четвереньках карабкающееся к ступенькам.

Комната буквально разрывалась от жары и света, когда я выбрался в коридор. Мне нельзя было оставаться там ни секундой дольше, пусть даже я и услышал оглушающий выстрел, произведенный из мощного револьвера.

– Да поможет тебе Бог, Дэвид, – прошептал я. В мгновение ока я уже стоял у подножия первого лестничного пролета. Благодарение небу, в коридор не проникал солнечный свет, но мои знакомые сильные конечности уже слабели. Когда раздался второй выстрел, я уже перепрыгнул через перила лестницы А и бросился вниз, на пятую палубу, на ковер… и побежал.

Еще один выстрел я услышал перед тем, как попасть в каюту. Но он был такой слабый! Темная, загорелая рука, ухватившаяся за дверь, оказалась почти не в состоянии повернуть ручку. По моему телу снова побежали мурашки от холода, такие же, как во время прогулки по джорджтаунскому снегу. Но я толкнул дверь, она открылась, и я упал на колени – уже внутри комнаты. Пусть даже я потеряю сознание, от солнца я в безопасности.

Последним усилием воли я захлопнул дверь, втолкнул на место открытый сундук и свалился в него. Потом пришлось приложить все силы, чтобы потянуться за крышкой. Когда я услышал, что она закрылась, я уже ничего не чувствовал. Я лежал без движения, и с моих губ сорвался неровный вздох.

– Да поможет тебе Бог, Дэвид, – прошептал я. Зачем он стрелял? Зачем? И зачем было столько раз стрелять из этого большого, мощного оружия? И как мог весь мир не услышать этот шумный, большой револьвер?

Но никакая сила на земле не властна была дать мне возможность ему помочь. У меня закрывались глаза. А затем я поплыл в глубоком бархатном мраке, которого не знал с момента роковой встречи в Джорджтауне. Все завершилось, все было кончено. Я снова стал Вампиром Лестатом, а все остальное – ерунда. Все вообще.

Кажется, мои губы еще раз сложились в слово «Дэвид», как при молитве.

Не успев проснуться, я почувствовал, что ни Дэвида, ни Джеймса на пароходе нет. Не могу точно сказать, откуда я это знал. Знал, и все.

Кое-как расправив одежду и позволив себе насладиться несколькими мгновениями головокружительного счастья, смотрясь в зеркало и разминая мои чудесные пальцы рук и ног, я пошел убедиться, что их обоих нет на борту. Джеймса я и не надеялся найти. Но Дэвид. Что случилось с Дэвидом после выстрелов?

Три пули наверняка убили бы Джеймса! И, конечно, все это произошло в моей каюте – я, кстати, нашел свой паспорт на имя Джейсона Гамильтона, заботливо припрятанный в кармане, – так что я проследовал к сигнальной палубе в высшей степени осторожно.

Там повсюду бегали стюарды, разнося вечерние коктейли и убирая комнаты тех, кто уже отправился на ночные приключения. Я воспользовался всем своим мастерством, чтобы быстро проскочить по проходу в апартаменты Королевы Виктории, оставшись незамеченным.

В каюте явно навели порядок. Черный лакированный рундук, который Джеймс использовал в качестве гроба, был закрыт, покрывало на нем – разглажено. Разгромленный, разбитый столик у кровати убрали, но на стене осталась царапина.

Крови на ковре не было. И вообще не было никаких улик, указывающих на то, что здесь произошла страшная схватка. И сквозь стеклянные окна веранды я увидел, что мы двигаемся из гавани Барбадоса в открытое море под великолепной, сияющей завесой сумерек.

Я на минуту шагнул на веранду, просто посмотреть на безграничную ночь и по-новому порадоваться своему истинно вампирскому зрению. На далеких блестящих берегах я видел миллионы деталей, недоступных смертному взору. Я так разволновался, ощущая прежнюю физическую легкость, гибкость, грациозность, что мне захотелось танцевать. Неплохо было бы пройтись в чечетке с одного борта парохода на другой, щелкая пальцами и распевая песни.

Но на это у меня времени не было. Нужно было немедленно выяснить, что же произошло с Дэвидом.

Открыв дверь в коридор, я быстро и безмолвно поработал над замком каюты Дэвида, расположенной напротив. Потом, на рывке сверхъестественной скорости я вошел в нее, незримый для тех, кто двигался по холлу.

Все исчезло. Каюту даже убрали и подготовили для нового пассажира. Очевидно, Дэвида заставили сойти с корабля. Он, должно быть, сейчас на Барбадосе! Если так, я быстро его найду.

А как же вторая каюта – та, которая принадлежала мне, когда я был смертным? Я открыл смежную дверь, не прикасаясь к ней, и обнаружил, что и эта комната опустела и была убрана.

Как же быть дальше? Я не хотел оставаться на пароходе дольше, чем потребуется, поскольку стоит им меня найти, и я наверняка окажусь в центре внимания. Разгром все-таки произошел в моих апартаментах.

Я услышал легко различимую поступь стюарда, который ранее оказал нам услугу, и открыл дверь как раз в тот момент, когда он собирался пройти мимо. Увидев меня, он ужасно смутился и взволновался. Я сделал ему жест зайти внутрь.

– Ох, сэр, вас же повсюду ищут! Они решили, что вы сошли на берег на Барбадосе! Я немедленно должен связаться со службой безопасности.

– Да, но расскажите мне, что же произошло, – сказал я, впиваясь взглядом в его глаза. Я заметил, что чары сработали, он смягчился и впал в состояние полного доверия.

На рассвете в моей каюте случилось кошмарное происшествие. Пожилой британский джентльмен – который раньше, кстати, утверждал, что он мой врач, – несколько раз выстрелил в напавшего молодого человека, который, согласно его заявлению, пытался его убить, но ни один из выстрелов не попал в цель. Напавшего молодого человека никто не смог разыскать. На основании описания пожилого джентльмена было установлено, что этот молодой человек занимал ту самую каюту, где мы сейчас и стоим, и что он сел на пароход под вымышленным именем.

То же самое можно сказать и о британском джентльмене. Фактически путаница в именах играет в этом деле немаловажную роль. Стюард не особенно знал, что произошло, знал только, что пожилого британского джентльмена взяли под охрану, пока в конце концов его не препроводили на берег.

Стюард был озадачен.

– Думаю, они испытывали облегчение, ссадив его с парохода. Но мы должны вызвать офицера службы безопасности, сэр. Они очень волнуются о вашем благополучии. Удивительно, что вас не остановили, когда вы сели на пароход на Барбадосе. Вас весь день ищут.

Я отнюдь не был уверен, что мне хочется подвергаться проверке офицеров службы безопасности, но все вскоре разрешилось, когда перед дверью в каюту Королевы Виктории появились двое мужчин в белой форме.

Я поблагодарил стюарда и приблизился к этим двум джентльменам, пригласил их в свой номер, отошел поглубже в тень, как я по обыкновению поступаю в ходе подобных столкновений, и попросил прощения за то, что не включаю свет. Света, проникающего сквозь двери веранды, вполне достаточно, объяснил я, учитывая плохое состояние моей кожи. Оба человека были сильно обеспокоены и настроены подозрительно, так что в ходе разговора я изо всех сил постарался наложить и на них чары убеждения.

– Что случилось с доктором Стокером? – спросил я. – Это мой личный врач, и я очень беспокоюсь.

Офицер помоложе, очень краснолицый человек с ирландским акцентом, явно не поверил моим словам и почувствовал, что с моими манерами и речью что-то не совсем так. Единственной моей надеждой оставалось совершенно запутать эту личность, чтобы он хранил молчание.

Но второй, высокий образованный англичанин, гораздо легче поддавался воздействию и бесхитростно начал изливать мне всю историю.

Доктор Стокер на самом деле вроде бы не доктор Стокер, а англичанин по имени Дэвид Тальбот, хотя он и отказался назвать причину, побудившую его взять вымышленное имя.