– Дэвид, за это я навеки стану твоим рабом. Я достану тебе все, что ты пожелаешь. Я пойду за тобой на край света. Только бы получилось.

Он заколебался, как будто хотел отпустить шутливый комментарий, но передумал. И сразу продолжил.

– Как только будет возможность, мы начнем урок. Но чем больше я думаю, тем больше я уверен, что вытолкнуть его из тела лучше всего мне. Я сделаю это так, что он не успеет и понять, что ты рядом. Да, нам подойдет такая схема игры. Когда он меня увидит, у него не возникнет подозрений. Я легко могу скрывать от него свои мысли. Это второе, чему ты должен научиться – закрывать свои мысли.

– А вдруг он тебя узнает? Дэвид, он знает, кто ты такой. Он тебя помнит. Он говорил о тебе. Что помешает ему сжечь тебя заживо, как только он тебя увидит?

– Место, где состоится встреча. Он не станет рисковать, устраивая рядом с собой пожар. Нам необходимо будет устроить ему ловушку в таком месте, где он наверняка не осмелится показать свою силу. Может быть, придется выманить его куда-нибудь. Здесь нужно подумать. А пока мы не знаем, где его искать, эта часть подождет.

– Мы приблизимся к нему в толпе.

– Или же непосредственно перед восходом солнца, когда он не рискнет разжигать пожар рядом со своим логовом.

– Точно.

– Теперь давай проведем беспристрастную оценку его возможностей исходя из той информации, которой располагаем.

Он замолчал, когда официант спикировал к столику с одним из красивых тяжелых посеребренных кофейников, которыми всегда пользуются в хороших отелях. На них такая патина, какой на другом серебре не встретишь, и всегда есть несколько крошечных выбоинок. Я следил, как из носика льется черное варево.

Я поймал себя на том, что, несмотря на свои волнения и несчастья, рассматриваю множество всяких мелочей. Общество Дэвида само по себе вселяло в меня надежду.

Официант отошел, и Дэвид поспешно выпил глоток свежего кофе. Он вложил мне в руку сверток тонких листов бумаги.

– Это газетные статьи об убийствах. Прочти их повнимательнее. Говори мне все, что приходит тебе в голову.

Первая статья, «Вампирское убийство в Мидтауне», взбесила меня неописуемо. Я обратил внимание на бессмысленные разрушения, описанные Дэвидом. Должно быть, по неловкости он так глупо и разгромил мебель. А кража – глупа до невероятности. Что касается моего агента, то, выпив кровь, он сломал ему шею. Очередное проявление неповоротливости.

– Чудо, что он вообще может пользоваться способностью летать, – злобно сказал я. – Но ведь он прошел через стену тринадцатого этажа.

– Это не означает, что он может летать на действительно большие расстояния, – ответил Дэвид.

– Тогда как он попал из Нью-Йорка в Бол-Харбор за одну ночь и, что более важно, зачем? Если он пользуется коммерческими авиалиниями, зачем лететь в Бол-Харбор, а не в Бостон? Не в Лос-Анджелес, не в Париж, Бога ради. Подумай о высоких ставках – ограбить великий музей или огромный банк! Сан-Доминго – не понимаю. Пусть даже он освоил умение летать, все равно это для него непросто. Так какого черта ему понадобилось туда лететь? Или он просто старается убивать вразброс, чтобы никто не связал одно преступление с другим?

– Нет, – сказал Дэвид. – Если бы он действительно хотел скрываться, он не стал бы действовать в таком примечательном стиле. Он совершает ошибки. Он ведет себя как пьяный!

– Да. Сначала действительно появляется такое ощущение, это правда. Обострение органов чувств лишает самообладания.

– Возможно ли, что он путешествует по воздуху и нападает там, куда его несет ветер? – спросил Дэвид. – Без всякой модели?

Я размышлял над этим вопросом, пока читал остальные статьи, разочарованный тем, что не могу просто просмотреть их, как сделал бы глазами вампира. Да, новая неповоротливость, новые глупости. Человеческие тела, раздавленные «тяжелым инструментом», проще говоря – его собственным кулаком.

– Ему нравится бить стекло, не так ли? – спросил я. – Ему нравится заставать жертву врасплох. Ему необходимо наслаждаться чужим страхом. Он не оставляет свидетелей. Он крадет все, что на первый взгляд обладает ценностью. Но ничего особенно ценного. Как же я его ненавижу. И при этом… я и сам делал не менее чудовищные вещи.

Я вспомнил наши со злодеем беседы. Как же я не раскусил, что стоит за его манерами джентльмена? Но мне припомнились и первоначальные описания, данные Дэвидом, его глупость, его тяга к саморазрушению. И его неловкость – как я мог забыть о ней?

– Нет, – наконец сказал я. – Я не верю, что он способен преодолевать такие расстояния. Ты себе не представляешь, как иногда пугает способность летать. В двадцать раз страшнее, чем внетелесные путешествия. Никто из нас этого терпеть не может. Даже рев ветра вселяет чувство беспомощности, опасной, так сказать, оторванности.

Я умолк. Такой полет знаком нам по снам, возможно, из-за того, что мы знали его в некоем небесном измерении, еще прежде, чем родились на свет. Но, будучи земными существами, мы не можем вообразить, что это значит, и только я один знал, как он повлиял на мое сердце и душу, разорвав их в клочья.

– Продолжай, Лестат. Я слушаю. Я понимаю.

Я слегка вздохнул.

– Я научился этому только потому, что оказался во власти бесстрашного создания, для которого полет был сущей безделицей. Некоторые из нас никогда не пользуются этой силой. Нет. Не могу поверить, что он ее освоил. Он путешествует другим способом, а в воздух поднимается лишь тогда, когда добыча уже близка.

– Да, это, похоже, сходится с уликами, только бы знать…

Он неожиданно отвлекся. Вдалеке, в дверях, только что появился пожилой клерк. Он направился к нам раздражающе медленно, добродушный любезный человек с большим конвертом в руках.

Дэвид немедленно извлек из кармана купюру и держал ее наготове.

– Факс, сэр, только что пришел.

– А, большое спасибо.

Он разорвал конверт.

– Ну вот, пожалуйста. Телеграмма с новостным сообщением через Майами. Вилла на вершине холма, остров Кюрасао. Предположительное время – вчера, ранним вечером, обнаружено только в четыре утра. Пять трупов.

– Кюрасао! Черт, это еще где?

– Ничего не понимаю! Кюрасао – голландский остров, на самом юге Карибского моря. Это уже совсем бессмысленно.

Мы изучили сообщение вместе. Очевидным мотивом опять являлось ограбление. Вор явился прямо с неба и разгромил две комнаты. Погибла вся семья. Сама жестокость преступления оставила в ужасе весь остров. Два обескровленных трупа, один из них – детский.

– Безусловно, дьявол не просто движется на юг!

– Даже на Карибах есть куда более интересные места, – заметил Дэвид. – Смотри, он пренебрег всем побережьем Центральной Америки. Пойдем, я хочу достать карту. Рассмотрим его маршрут наглядно. В холле я заметил представителя турагенства. У него непременно найдутся для нас карты. Мы все заберем к тебе в квартиру.

Агент оказался в высшей степени услужливым пожилым лысым человеком с тихим интеллигентным голосом, который нашарил для нас в ящике стола несколько карт. Кюрасао? Да, у него найдется одна-две брошюры об этих местах. Не самый интересный из Карибских островов.

– Зачем же туда ездят? – спросил я.

– Ну, туда вообще-то никто и не ездит, – признался он, потирая лысину. – За исключением, разумеется, круизных пароходов. В последние годы они опять там останавливаются. Да, вот, например. Он вложил мне в руку небольшую папку с материалами о кораблике «Корона Морей», очень симпатичном на картинке, который блуждал среди островов и перед тем, как направиться домой, делал последнюю остановку на Кюрасао.

– Круизные пароходы! – прошептал я, уставившись на фотографию. Мой взгляд упал на огромные плакаты с изображениями кораблей, которыми были увешаны стены конторы. – Надо же, у него весь дом в Джорджтауне был в фотографиях пароходов. Дэвид, вот оно. Он на каком-то судне. Ты что, не помнишь, что он мне рассказывал? Его отец работал в какой-то транспортной компании. Он сам говорил, что хотел плыть в Америку на огромном пароходе.