— Вряд ли они вообще узнали тебя под защитной сеткой.

А Каур добавил:

— Хорошо ещё, что у тебя на голове была сетка, а не то они, пожалуй, окаменели бы от испуга.

Обычно Юрнас уступал Кауру в словесных дуэлях, но на сей раз он не замедлил с ответом:

— А тебе не кажется, что они приняли меня за космическое существо? — сказал он. — Может, они подумали, что сетка — это скафандр?

Все, кроме Каура, засмеялись. А Каур тщетно искал подходящий ответ.

Никто из них и не подозревал, как точно, хотя и совершенно случайно, Юрнас попал в цель.

Они ведь не знали, что гипотеза Каура о «летающих тарелках» ходит по посёлку и достигла ушей Пеэтера и Рихо. Они и не подозревали, что Пеэтер и Рихо были соответствующим образом психологически подготовлены и поэтому действительно приняли Юрнаса за космического пришельца.

— Ладно, — продолжал Меэлик. — Шутки шутками, но ведь это факт, что Пеэтер и Рихо удрали от Юрнаса. И очевидно, они удрали бы от всякого, потому что под сеткой узнать Юрнаса и вправду было нелегко. Значит, у них имелись какие-то намерения насчёт коровы, которые они хотели скрыть. И далее…

— Дальше всё ясно, — вмешался Юрнас. — Появился я и нарушил их тёмные планы.

— Ладно, — не дал сбить себя Меэлик. — Это мы уже знаем. Но сейчас надо думать о том, чего мы ещё не знаем. Кярт предполагает, что Рихо и Пеэтер могли быть теми «маленькими дядями», которые привели вчера корову. Каур же возражает, потому что он никогда не видел Рихо и Пеэтера в скафандрах. Но Каур забыл, что наличие скафандра ещё не доказано. Маленькая девочка сказала только, что у одного дяди не было видно лица. С таким же успехом он мог быть, например, в обыкновенной маске.

— Не знаю, с чего бы это он стал носить маску? — пробурчал Каур.

— Ах, с чего? — переспросил Меэлик и тут же сам ответил: — Допустим, Пеэтер и Рихо проделали с коровой какой-нибудь номер и затем повели её назад к тётушке Лене. Вероятно, номер был довольно подлый, и они захотели сохранить свои личности в тайне, поэтому один из них надел маску. Он-то и отвёл бы корову, а другой подождал бы, скажем, на улице. Но поскольку тётушки Лены не было дома, они оба вошли во двор. Ребёнка они, естественно, не опасались.

— Так-так, — заметил Каур. — Только маска также не доказана, как и скафандр.

— Безусловно, — согласился Меэлик. — Это просто первоначальная версия, из которой можно исходить.

— Я, во всяком случае, исхожу из «летающих тарелок», — настаивал на своём Каур. — То, что Рихо и Пеэтер сегодня немножко посуетились возле коровы, ещё ничего не доказывает. Вчера могли действовать совсем другие силы. И я вообще не представляю, что можно делать с коровой. Корова всё-таки корова. Чтобы пошутить или поозорничать, используют совсем другое животное, например кошку… или…

— Пеэтер и Рихо ни перед чем не отступят, — возразил ему Меэлик. — Они даже с ребёнком выкидывают всякие номера, а о корове и говорить нечего. Я ничуть не удивился бы, если бы оказалось, что они, скажем, попытались ездить на Моони верхом. Или дали ей что-нибудь, как кошке дают валерьянку…

— А скажи, чего ради они потом отвели корову к тётушке Лене домой? — не сдавался Каур. — Если у них совесть была не чиста, разве не надёжнее всего было бы оставить корову там, где они её нашли?

Правда… Какой смысл? Зная Пеэтера и Рихо, которые просто так палец о палец не ударят, действительно трудно было уловить логику. Этот неясный момент требовалось основательно обдумать.

Меэлик ответил вопросом на вопрос:

— Скажи лучше ты, чего ради существа вернули корову? Если здесь замешаны существа, как ты предполагаешь, то их совесть ведь ничуть не чище. Как там было с этим канзасским фермером?.. Сам же ты говорил, что остатки коровы нашли далеко от фермы.

— Да ведь действия жителей космоса просто не объяснишь, — не остался в долгу Каур. — Это тебе не какие-нибудь Рихо и Пеэтер. Образ мыслей существ совсем иной. Рихо и Пеэтер живут рядом с нами и едят такой же хлеб, как и мы. А о существах даже неизвестно, с какой они планеты.

Однако, несмотря на все убедительные возражения, которые Каур представил Меэлику, в душу Каура закралась тревога, что гипотеза о «летающих тарелках» может оказаться, как говорят, на глиняных ногах. Каур крепко верил в острый ум Меэ-лика. И если уж Меэлик обратил свой проницательный взгляд в сторону Рихо и Пеэтера, то, поди знай, может быть, действительно…

— И про Рихо и Пеэтера нам ещё ничего не ясно, — сказал Меэлик рассеянно: мысли его, очевидно, были где-то далеко. — Всё только предположения, которые надо или доказать или опровергнуть…

— Но как? — спросил Юрнас.

— Я думаю, что… — Меэлик будто немного сомневался. — Да, я думаю, что прежде всего следует поговорить с Пеэтером и Рихо.

— А почему бы и нет?

— Ну послушай… Они наверняка нам правды не скажут, с ними путного разговора не получится.

— Понятно, — поддержал Юрнаса Каур. — Пеэтер и Рихо! Нашёл тоже! Они наплетут чего хочешь!

Меэлик бросил рассерженный взгляд на Каура.

— Тогда пойди и допроси своих существ, если уверен, что они наврут тебе меньше!

— Ладно, мальчики, — призвала к их разуму Кярт, — перестаньте. Такие хорошие друзья, а сами то и дело грызётесь.

Мальчикам стало немного неловко.

— Да мы без зла, — пробормотал Меэлик, словно извиняясь.

— У нас просто такой обычай, — сказал Юрнас.

А Каур добавил:

— Что мы друзья — доказательств не требуется.

Они пошли дальше и больше не «грызлись». Обсуждали, рассуждали и строили планы, иногда, правда, деловито спорили. И так вскоре подошли к посёлку.

— Мне жутко хочется пить, — сказал Юрнас.

Ничего удивительного — в погоне за пчёлами ему пришлось попотеть.

— Мы можем выпить лимонаду, — предложила Кярт. — У меня кошелёк с собой.

От лимонада в такую жару никто не отказался. И они направились в магазин.

— Говорят, что кофе хорошо прочищает мозги, — сказал Каур и добавил: — Посмотрим, может, и лимонад даст какую-нибудь хорошую идею.

— Не знаю, как там насчёт идея, — ответил Юрнас, — но газа в лимонаде предостаточно.

Он невольно сглотнул, представляя себе, как освежающе прохладный, шипящий напиток вскоре потечёт в горло.

Меэлик помалкивал. Даже лимонад не мог отвлечь мысли Меэлика от Моони, настолько заинтересовала его корова тётушки Лены.

Они вошли в магазин. Наверное, недавно привезли свежий хлеб — народу в магазине собралось больше, чем обычно. Пришлось покорно занять место в хвосте — лимонад сполна вознаградит их за надоедливое стояние в очереди.

Для жителей посёлка магазин был местом, где не только совершали покупки, но и беседовали со знакомыми, обменивались новостями, обычно не слишком интересными. Говорили больше о том, как уродилась картошка, какая ожидается погода, как прошла та или иная свадьба, какими будут закупочные цены, или о том, кто сколько черники заготовил. Лишь иногда темы разнообразились: какая-нибудь мотоциклетная авария; олень, встреченный во время похода в лес за ягодами, или ещё что-нибудь необычное. Но сегодня… Мальчики и Кярт не успели осмотреться, как услышали разговор, который сразу привлёк их внимание.

— Прямо по грядкам мчался, — рассказывала старушка, родственница Марью. — Несколько пионов сломал. Сам такой маленький, и какая-то странная чёрная штуковина вокруг всей головы.

— Да это, конечно, шкафандер, — вставил кто-то. — У этих существ будто на голове должны быть шкафандеры.

— Видать, — согласилась родственница Марью. — Через ограду сада так и перелетел. Словно на крыльях.

Юрнас невольно ссутулился и спрятал сетку за спину. Внутренний голос подсказывал ему, что тут идёт обсуждение его погони за пчёлами. Значит, сетка, по их мнению, скафандр! И цветы он потоптал не только в саду, у этой старушки. Но вот, что перелетел… Тут она хватила лишку. О крыльях он, правда, мечтал, но его одолевала усталость, одними мечтами всё-таки в воздух не взлетишь.