На первый взгляд подобный состав участников комиссии мог нанести сокрушительный удар всем ожиданиям спиритов. Однако изучение Эвзапии Палладино стало для этой тройки скептиков подлинным Ватерлоо. Полную запись их длительных и кропотливых опытов, проходивших в Неаполе, можно найти в книге доктора Хируорда Каррингтона «Феномен Эвзапии Палладино».[193]
Свидетельством тщательности исследований, проведённых учёными континентальной Европы, может послужить сообщение о том, что профессор Морселли определил не менее тридцати девяти типов явлений, происходивших по воле Эвзапии Палладино в её присутствии. Стоит упомянуть о нескольких из них, которые оценивались очевидцами, как «абсолютно реальные». Вот сообщение о сеансе в Риме в 1894 году, на котором присутствовали профессор Рише, доктор Шренк–Нотцинг, профессор Ломброзо и другие:
«В надежде пронаблюдать бесконтактное перемещение предмета, мы поместили листок бумаги, сложенный треугольником, под перевёрнутый стакан, поставленный на кружок тонкого картона… Потерпев неудачу, мы не стали утомлять медиума и оставили это «сооружение» на большом столе, а сами сели вокруг маленького стола, но прежде тщательно заперли все двери в доме. Я попросил одного из своих гостей положить ключи от дверей в карман, чтобы нас не стали обвинять в том, что мы не приняли всех мер предосторожности.
Выключили свет, и вскоре мы услышали стук стакана об пол, где, включив свет, и обнаружили его. Он стоял между нами в том же положении — донышком кверху. Внутри него находился листок бумаги. Не хватало лишь картонного кружка. Мы так и не смогли его найти. Сеанс подошёл к концу. Все двинулись к двери в прихожую, которая оставалась крепко запертой изнутри. Господин Рише открыл её. Каково же было его удивление, когда за дверью, на лестнице, он обнаружил тот самый кружок, который мы так долго искали! Он поднял его, и все подтвердили, что именно этот кружок был помещён под стакан.»
Можно вспомнить и о таком серьёзном доказательстве, как фотографии, сделанные господином де Фонтене, на которых запечатлены многочисленные руки, выходящие из головы Эвзапии. На одной из фотографий отчётливо видны руки медиума, которые крепко держал один из исследователей. Эти фотографии воспроизведены в журнале «Анналы психической науки».[194]
На шестом и последнем сеансе генуэзской серии заседаний во главе с профессором Морселли в 1906–07гг были получены самые убедительные доказательства. Медиум была привязана к кушетке толстой, широкой верёвкой, какие используются в психиатрических лечебницах для связывания буйных больных; эти верёвки позволяют крепко связать пациента, не впиваясь при этом ему в тело. Профессор Морселли, обладая опытом врача–психиатра, провёл процедуру связывания запястий и щиколоток медиума. После того, как загорелась лампа красного света мощностью десять свечей, стол, вблизи которого никого не было, начал время от времени совершать движения, стали видны маленькие огоньки и рука. Занавес перед входом в «кабинет» раздвинулся, позволив экспериментаторам увидеть, что медиум лежит надёжно связанная. «Явления, — говорится в отчёте, — были совершенно необъяснимы, принимая во внимание, что положение, занимаемое медиумом, не позволяло ей произвести ни малейшего движения.»
В заключение приведём два отчёта (из множества прочих), касающихся убедительных случаев материализации духов. Первый приводится д–ром Джузеппе Венцано в «Анналах психической науки».[195] Во время опыта горела свеча, освещавшая фигуру медиума:
«Свет был очень слабым, однако и мадам Палладино, и другие женщины, находившиеся с нами в комнате, были хорошо видны. Внезапно я осознал, что сзади меня находится материализованная фигура необычайно высокого роста. Она склонила голову мне на левое плечо и, громко всхлипывая, стала целовать меня. Присутствующие отчётливо слышали эти всхлипывания. Я угадывал черты лица, прикасавшегося к моему лицу, левой щекой чувствовал прикосновение мягких и пушистых волос. Без всякого сомнения, это была женщина. Затем пришёл в движение стол, и посредством стука сообщил имя моей близкой родственницы, неизвестной никому из присутствующих. Она умерла некоторое время назад. Когда она была жива, наши отношения оставались весьма напряжёнными из–за несходства характеров. Я оказался не готов к тому, что она начнёт общаться со мной посредством стука, и сначала подумал было, что это просто совпадение и ко мне обращается некто, имеющий такое же имя. Не успел я опомниться, как чьи–то тёплые губы прикоснулись к моему левому уху и зашептали. Несколько фраз, произнесённых с генуэзским акцентом, были произнесены вполголоса, и окружающие услышали это тихое мурлыканье. Затем последовали рыдания, и моя «почившая в бозе» родственница стала просить прощения за тот вред, который она нанесла мне при жизни: дело касалось чисто семейных вопросов, неизвестных никому из посторонних. Всё это выглядело настолько убедительно, что я был готов простить свою родственницу, раскаявшуюся столь искренне, да и самому попросить у неё прощения за те поступки, которые я совершил в пылу вражды. Но только я начал свою речь, как две руки очень осторожно коснулись моих губ, как бы прося, чтобы я не продолжал. Материализованная форма сказала мне: «Благодарю», обняла меня, поцеловала и растворилась в воздухе.»
В присутствии других медиумов материализованные формы являлись при более ярком свете и бывали хорошо видны, но тем не менее момент явного, не поддающегося имитации узнавания делает описанный случай в некотором роде исключительным.
Последний пример, который мы приведём, связан с событием, происшедшим в Париже, в 1898 году в присутствии господина Фламмариона. На том сеансе господин Лебокэн обратился к материализованному духу по–арабски: «Если ты воистину Розали, то дёрни троекратно за волосы на моём затылке.» Прошло около десяти минут, и господин Лебокэн уже почти забыл о своей просьбе, но вдруг он отчётливо ощутил, как кто–то трижды, как он и просил, дёрнул его за волосы. Он пишет: «Я подтверждаю это событие, оно вместе с другими происшествиями доказывает, что неподалёку от нас находился дух, известный мне ранее.» Он добавляет, что вопрос о том, знает ли Эвзапия хоть слово по–арабски, не стоит и обсуждать.
Оппоненты, среди которых находились и несколько исследователей–физиков, утверждают, что результаты, полученные во время сеансов, ничего не стоят, потому что рядовой наблюдатель весьма мало осведомлён об истинных возможностях иллюзионистов и фокусников. В 1910 году, в Нью–Йорке, доктор Хируорд Каррингтон пригласил на сеанс Эвзапии мистера Говарда Терстона — одного из самых известных иллюзионистов Америки. Вот, что написал мистер Терстон после того, как принял участие в сеансе, на котором он и один из его ассистентов при ярком освещении непрестанно контролировали руки и ноги медиума: «Я самолично наблюдал левитацию стола, вызванную мадам Эвзапией Палладино… и твёрдо убеждён, что это явление не было следствием шарлатанства; стол двигался без участия рук, коленей и ступней медиума.» Он также обещал пожертвовать на благотворительные цели тысячу долларов, если будет доказано, что этот медиум не способен вызвать левитацию стола без применения трюков или обманным путём.
Зададимся вопросом: к каким выводам привели столь тщательные и продолжительные исследования? Множество учёных, подобно сэру Дэвиду Брустеру, считали, что понятие «дух» следует применять для объяснения всего происходящего на сеансах в последнюю очередь. Поэтому для объяснения явлений, реальность которых не вызывала сомнений, они придумали множество изощрённых теорий. Полковник Дероша говорил о некоей «внешней стороне обоснований», господин де Фонтене — о «динамической теории материи»; кто–то верил в «эктеническую силу» и «коллективное сознание», другие — в действие подсознания. Однако множество случаев, недвусмысленно указывающих на вмешательство потусторонних разумных созданий, делает все эти объяснения безосновательными. Огромное число экспериментаторов было вынуждено признать, что только спиритическая гипотеза способна логически объяснить все полученные факты.
