Как жаль, что Ева К. не имела возможности продемонстрировать свои силы в атмосфере благожелательности, присущей прежним спиритическим сеансам. Определённо можно сказать, что разница в настроении сказалась на результатах материализации. Чтобы доказать это, мадам Биссон провела сеанс в кругу семьи и близких друзей и добилась прекрасных результатов, не сопоставимых с результатами, полученными с помощью инквизиторских методов научных исследователей.
Первым медиумом–материализатором, который подвергся подобным научным методам изучения, стала девушка по имени Ева (Ева К., как она обычно себя называла). Её настоящая фамилия была Каррьер. В 1903 году она провела серию сеансов на вилле Кармен в Алжире. Её наблюдал профессор Шарль Рише, который описал любопытные испарения белого цвета, исходившие от её тела. Он назвал эту субстанцию «эктоплазмой». Еве было девятнадцать лет, её психические силы находились в самом расцвете, и ещё долгие годы оне изучались многими исследователями, в том числе и с целью доказать сомнительность результатов Рише. Считалось, что материализованные фигуры были не кем иным, как его домочадцами, замаскированными под призраков, но в конце концов эти измышления не подтвердились: эксперименты, проводившиеся при закрытых дверях, дали тот же результат. Скажем здесь: было только справедливо, что профессор Рише оказался подвергнут всё той же бесчестной, нелепой критике, ибо в своей основной работе «Психические исследования за последние 30 лет» он держится предубеждённо против медиумов, всегда готов поверить в любую порочащую их небылицу и постоянно руководствуется правилом, что любое обвинение равносильно доказанной вине.
В своих первых отчётах, опубликованных в «Анналах психической науки», Рише приводит пространное описание материализованной формы — мужчины, называвшего себя Бьен Боа и явившегося на сеансе Евы К. Профессор утверждает, что эта форма была вполне дееспособна; она «ходила, говорила, двигалась и дышала как человеческое существо. Тело её было упругим и имело определённую мускульную силу. Это был не манекен и не кукла, не видение, отражённое в зеркале, — а живое существо, живой мужчина; налицо имелись все основания, чтобы отмести сразу две гипотезы: либо привидение, имеющее все признаки жизни, либо живой человек, играющий роль привидения.»[269] Далее он подробно излагает причины, по которым следовало отказаться от мысли о том, что роль материализованной формы мог исполнить какой–либо человек.
Вот как он описывает исчезновение формы: «Бьен Боа пытался, как мне показалось, пройти меж нами, но ему мешала хромая нерешительная походка. Я не могу сказать с точностью, шёл он или скользил. В какой–то момент он чуть было не упал, споткнувшись одной ногой, которая, казалось, совершенно не была ему опорой (это моё личное впечатление). Затем он пошёл к окну, чтобы раскрыть занавески, но не успел это сделать. Он внезапно «опал и просочился сквозь пол». В тот же момент я услышал чавкающий звук, какой издаёт болотная трясина, поглотившая человеческое тело.» Пока всё это происходило, медиум, находившийся в «кабинете», был хорошо виден другим присутствующим, в том числе и Габриэлю Деланну, редактору «Ревю дю Спиритизм» («Revue du Spiritisme»).
Рише продолжает: «Очень скоро, две–три минуты спустя, на расстоянии одного фута от генерала, при открытых занавесках, мы снова увидели тот же белый шар (возможно, его голову) на полу; он медленно подрастал до размера человеческого тела. Затем неожиданно осел и ушёл в пол с тем же звуком. Генерал испытал шок, когда одна из конечностей при падении «тела» с силой ударила его по ноге.»
Такое внезапное появление и исчезновение фигуры сильно напоминало действие скрытой в полу двери. На следующий день Рише проверил вымощенный каменными плитами пол, крышу и чердак каретной, но не нашёл никаких следов потайной двери. Чтобы избежать всяческих сплетен и пересудов, он запасся документом, заверенным архитектором дома.
Возник особый интерес к рассказам о ранних манифестациях. Это произошло оттого, что именно в то время Еве К. удавалось получать прекрасные результаты полной материализации, тогда как в более позднее время, на её парижских сеансах, подобные проявления случались крайне редко.
С Бьен Боа был проведён любопытный эксперимент на дыхание. Во фляжку налили специальный раствор для определения содержания двуокиси углерода. С большими трудностями форма сделала всё, о чём её попросили, и жидкость показала положительную реакцию. На протяжении всего эксперимента и форма, и девушка–медиум, сидящая внутри кабинета, были отчётливо видны публике.
Рише записал поразительные результаты эксперимента. Когда жидкость но фляжке побелела, зрители закричали «Браво!». И Бьен Боа появлялся трижды в проёме раскрытых занавесей кабинета и каждый раз кланялся, как актёр на сцене.
Рише и Деланн сделали много фотографий Бьена Боа, о которых сэр Оливер Лодж отзывался, как о лучших образцах, когда–либо им виденных. Поразительной их особенностью было то, что рука медиума, отчётливо различимая на фотографии, имела неестественно безжизненный вид. Это указывало на процесс частичной дематериализации, который был отмечен на сеансах мадам д'Эсперанс, выступавшей в роли медиума. Рише проницательно заметил: «Не побоюсь заявить, что пустой рукав — ещё не доказывает мошенничества; скорее, это свидетельствует о процессе распада материи самой леди–медиума, которого она не была в состоянии предотвратить и осмыслить.»[270]
В своей последней книге, на которую мы уже ссылались, Рише впервые опубликовал заметки о выдающемся случае материализации, произошедшем на вилле Кармен.
«Сразу же после того, как был задёрнут занавес, он снова раскрылся и в проёме показалось лицо молодой красивой женщины, в волнистые волосы которой была вплетена то ли позолоченная лента, то ли диадема. Она тихонько смеялась. Казалось, что её развлекает всё происходящее. Я смог разглядеть её жемчужные зубы и услышать звонкий смех. Она появилась два–три раза, показывая и пряча свою голову, как бы играя с присутствующими в прятки.»
Рассказывали, что на следующий день он принёс ножницы, чтобы отрезать локон волос этой, как её прозвали, «Египетской царицы». Ему это вполне удалось.
«Когда «Египетская царица» вернулась вновь, то мы смогли разглядеть только роскошную копну её курчавых волос; конечно же, она не могла знать, что я принёс с собой ножницы. Затем, я поймал её за длинный локон, и при этом успел различить её лицо, которое она прятала за занавесом. Когда я уже было приготовился отхватить ножницами кусок локона подлиннее, то почувствовал, как невидимая рука за занавесом попыталась отвести мою руку, однако я успел отрезать кусочек длиной в шесть дюймов. При этом я замешкался и услышал, как низкий голос произнёс: «Быстрее! Быстрее!» и затих. Я храню этот локон; он очень красивый — шелковистый, с живым блеском. Микроскопическое исследование показало, что это натуральный волос; мне сказали, что парик из такого волоса стоит тысячу франков. Волосы Марты[271] были очень тёмными, и она носила стрижку.»[272]
Стоит вспомнить и то, что профессор Рише называл «подлыми газетными сплетнями» сообщения об обмане и хитростях медиума и о заявлении кучера–араба, возившего генерала Ноэля, что будто бы генерал выступил в роли одного из призраков на вилле Кармен, хотя совершенно очевидно, что кучер никоим образом не мог появиться в комнате для сеанса. Леди–медиум публично опровергла все выдвинутые против неё обвинения. Рише заметил, что исследователи психических явлений должны отдавать себе отчёт в том, что подобные инсинуации имеют целью вывести медиума из состояния душевного равновесия.
Он подводит следующий итог: «Материализации, вызванные Мартой Беро, имеют величайшее значение. Оне предоставили множество фактов, иллюстрирующих полный процесс материализации, и служат для метафизической науки прекраснейшим и доселе невиданным материалом для изучения.» Этот его вывод требует пояснения.
