Утро вовсю разворачивалось. Местное солнце — редкий капризный гость — поддавало жару с каждой минутой. Жуки и пчёлы — величиной с детский кулак — гудели несыгранным оркестром. В крепости, где постоянно толклось местное зверьё, насекомые появлялись редко, по недомыслию. А тут вовсю шуровали, то и дело шугаясь от гуляющих монстров. Чем планета пропитывала шкуры своих монстров, никто так и не взялся выяснить. Всякая там научная общественность игнорировала этот мир, теоретизируя о нём понаслышке. Но противонасекомный эффект был воистину неубиваемым. Люди годами носили одежду из местного материала, а всякие там жёсткокрылые с тараканообразными продолжали брезговать ими, как в день первой примерки.

Как-то на посиделках пьяненькие патриархи похвастались Наруге одним из ужастиков местной жизни. Дескать, бывало в колонии на первых порах, что кто-то поднимал руку на ближнего своего. Естественно, с летальным исходом. Тогда убивца без лишней волокиты разоблачали, натягивали на него привозное барахло и гнали прочь из крепости. Его, понятно, тотчас поедали. Но не зверьё, как поначалу думали они с девчонками — монстры так запросто по долине не шастают. До них казнённый даже не добирался — перехватывали насекомые. Они ж чисто пираньи: каждый по разу куснул и кранты. Наругу до сих пор передёргивало от тех легенд. У неё и у самой на этот счёт рыльце в пушку, но убийство убийству рознь. Против зверства она всегда восставала, не страшась разгневать папашу Блуфо.

Нар недовольно затопал — мрачные размышления пилота сбивали его настроение с курса. Наруга извинилась, мысленно приласкала машину, и они понеслись дальше. К перевалу добрались в числе первых и уселись в ожидании остальных. Рядом крутилась неугомонная Граша — Гранка не выдержала и вылезла наружу. Потянулась и плюхнулась поваляться на травке. Раскинула руки в мигом подживающих порезах и сладостно отдалась на потеху жарким лучам. Наруга тоже покинула кабину и уселась, прислонившись к дублю. Она оглядывала окрестности, пытаясь с ходу подыскать подходящее местечко и покончить с навязанным моционом. По её прикидкам вот-вот должен вернуться Гет, а у него не все дома. Ругаться не будет, но лицо сделает.

— Как вам здесь? — взял быка за рога Нутбер, едва покинул кабину.

— Нам везде хорошо, — лениво отозвалась Гранка.

Он покосился на свою занозу и… Как-то воровато, до смешного несолидно отвёл взгляд. Наруга фыркнула. Майор показал ей кулак и потопал осмотреться. Слева дорога, ведущая на перевал. Справа одна из речушек, что питала озеро. Она выползала из-под скалы и тащилась влиться. Местечко мечтательное — признала Наруга — но буквально микроскопическое в разрезе их потребностей. Это дом можно построить в несколько этажей, а дублей около него в те же несколько этажей не уложишь. Дубль-Нут повернул к ней голову и задумчиво покивал. Затем развернулся, протопал к речушке, вырос и в несколько шагов преодолел водную преграду. Вслед за ним, задрав хвосты, поскакал Дубль-Ри. Медведь Дитмара подумал-подумал и улёгся досыпать.

— Рядом с перевалом, — взялся трясти своей практичностью Дитмар. — И с водой. Девчонкам далеко ходить не надо.

— И зачем нам ходить по воду? — оживилась Гранка.

— Полы мыть, — почти ласково разъяснил Дитмар. — Бабы из крепости сюда не набегаются. Придётся самим ручки замарать.

— Пробовали уже, — хмыкнула Гранка. — Полы мыли, а ручки никак не мараются.

Она перекатилась на бок, приподнялась и поинтересовалась:

— Мужики, а в нашем зверинце нет подходящей поломойки? Может, какая-нибудь из зверюг имеет задатки? Одомашним её быстренько, и пусть вкалывает. А будет артачиться, дублям скормим.

Дит заржал первым. Риг поддержал — даже подошедший майор сдержанно усмехнулся.

— Будем дальше смотреть? — осведомился он.

— Зачем? — удивилась Наруга. — Меня устраивает.

— Меня тоже, — загадочным тоном вставила Гранка, теребя золотистый локон.

— И деревья под самым носом, — насмешливо указал Дитмар, старательно обходя взглядом Рига.

— Да, это подходяще, — на полном серьёзе одобрил тот. — Акери не придётся далеко бегать. А крепость с её скоростями, можно сказать, под боком. Если лечить побежит. Что? — с подозрением уставился он на переглядывающихся девиц.

— Да так, — отмахнулась Гранка.

— Что? — повторил майор.

От его «что» не отмахнёшься, как не упирайся. Гранка вопросительно глянула на подругу — Наруга пожала плечами и кивнула. Гранка вдруг перестала лучиться мягкой красотой и довольно холодно заявила:

— Что касается резвости, так наша Наруга теперь немногим уступает Акери. Гет, по всему видать, тоже. Только ему не приходило в голову это проверить. Вы ж забеги не устраиваете — вечно верхом скачете. Залезете в медведя и дрыхнете. А Наруга тем временем скоро Нара начнёт обгонять.

— Котловина? — влёт оценил информацию майор.

— Она, — подтвердила Гранка.

— Три месяца, семь ходок, — прикинул он. — Другие изменения есть?

— К древесной жизни тяги не появилось, — невесело усмехнулась Наруга. — С расстрелом тоже никаких перемен: дыры зарастают исправно.

— Вы что, пробовали? — удивился Дитмар, присаживаясь рядом с ней.

— Естественно.

— Ну, это радует, — решил он, опрокидываясь на спину.

Трава-кровопийца тотчас исполосовала его голый торс, но берр даже не глянул на эти художества.

— Не радует, — отрезала Наруга.

— Почему? — спросил майор, присаживаясь с другой стороны.

— Я надеялась, что стану более… плотской, — призналась она. — Что-то более близкое к человеку, чем к мешку молекул. Акери, как и все, регенерирует после попадания пуль, но медленно. И на всякую химию внутрь реагирует серьёзней. Дабо её накачали снотворным, и она уснула. Ненадолго, но это сработало. Я сожрала втрое больше, и ни в одном глазу. Со спиртным та же история.

Она замолчала.

— Ещё, — потребовал майор, безошибочно опознав недоговорённость.

— У Акери на развоплощение уходит гораздо больше времени, — продолжила Гранка, почуяв, что подруга не расположена к дискуссиям. — И не потому, что дерево непроходимей. Она и в Машку залазит в час по чайной ложке. Потому, видать, и не жалует зверей. Они ж не деревья, долго ждать не станут, пока опасность сама собой рассосётся. Когда мы нарвались на бубновую, Машка пыталась втянуть в себя Акери. Так у них там что-то на полпути застряло. Не вышло нормального сращения. Хотя силовая защита трансформации сработала — бубновой ноги переломала. Так-то, господа берры. Не знаю, как оно дальше пойдёт, но пока что выходит одно: Ари с беррами не одного поля ягоды.

— Ты подозреваешь, что это помешает нам иметь детей? — задал прямой вопрос Нутбер.

— Мы подозреваем, — проворчала Гранка. — Мы все. И девчонки начали хандрить. В мечтах-то уже по паре детишек нарожали.

— Почему молчали? — жёстко бросил вожак.

У Наруги по загривку пробежал холодок. Физически невозможно, но она его ощутила. Сила и воля вожака действовала на неё так, будто она родилась зверем. Глаза сами собой виновато потупились. Плечи встопорщились. Майор никогда не злоупотреблял этим прессом, но если уж давил, то всей тяжестью авторитета.

— Хотели ещё посмотреть, — и не желала, но отчиталась она. — Всё-таки Ари залазят в игольницу преобразователя постоянно. И с самого начала их мутации на этой Кунитаоши. Мы решили, что если через полгода ничего…

— Вы решили? — ледяным тоном переспросил Риг.

Тот, кто лояльней всех относился к ним с самого первого знакомства. Если уж он так реагирует на их самодеятельность, то, как им наваляют остальные?

— А Гет? — продолжил допрос Нутбер.

Он сидел боком и подчёркнуто избегал поворачиваться к Наруге. Прямо изваяние старого беззубого маразматика, устроившего демонстрацию над детской кашкой.

— А что Гет? — пожал плечами Дитмар. — Ему в голову не приходило. Сначала да, он загорелся этим. А потом, помнишь, Кобер усомнился в результате. Конрад химик, ему видней.

— И вы молчали?! — подскочила и села Гранка.