Риг лежал на прежнем месте и подрёмывал. Акери распласталась на ветке по-кошачьи и дрыхла без задних ног. Гранка сидела у костров, добросовестно поддерживая огонь.

— Любовалась? — кивнула Наруга на преобразователь, плюхаясь рядом с мрачной подругой.

— Пойду, посмотрю, — намылилась, было, туда и Шатхия.

— Не ходи! — каркнула Гранка, шерудя палкой угли. — Не на что там любоваться.

Шатхия послушно опустилась на песок и легла на бочок, сверля глазами огонь. Мужики пластали червя, споласкивая куски мяса в котелке с водой, что приготовила Гранка. Дубль-Ри с папой медведем, юношей и Грашей пировали от всей широты души — только клочья летели. Мама медведица деликатно чавкала, то и дело, гоня от себя мелкого — паршивцу просто чесалось куснуть там, куда нацелились родительские клыки. Всё, что вокруг казалось ему мелким и невкусным.

У всех, кроме Гранки, настроение было вполне себе нормальным — у Наруги вообще ничего не шевельнулось в сторону игольницы: ни воспоминания, ни любопытство, ни тревога. Даже странно на фоне дневных терзаний. Она взялась, было, подбирать слова, дабы ободрить подругу. Но плюнула на политесы и растянулась на спине, разбросав руки. В сумеречном воздухе запахло кровавыми бифштексами. Мужики продолжали трепаться, бросая полоски мяса на угли. Дубли сыто урчали, но упорно терзали червя, словно боялись отойти и потерять его на бескрайних просторах пляжа. Подсвеченная последними лучами солнца, всходила первая луна. В котловине творилось что-то невидимое и не слышимое уху — лишь вялый зуд в голове намекал, что планета бесперебойно шаманит над своей идеей фикс.

Глава 13

И всё же назавтра к вечеру не выдержали все трое — попёрлись глазеть на местную кухню, где пекли оборотней. Гранка весь день ходила с истовым лицом великомученицы, завязавшей себя в тройной узел. Из карих глаз пропал её образованный, почти интеллигентный бесёнок, что проглядывал сквозь нарочитую наглость записной уголовницы. Она там такое из себя вымучила, что Наругу не раз подмывало плюнуть в эти самые глаза. Да двинуть подругу по уху, дабы всё в её башке встало на прежнее место. Попытки поддеть страдалицу едким или откровенно грубым словом даже не отскакивали от Гранки — они вообще не долетали до адресата. Она любила и умела страдать — Наруга не помнила, где вычитала эту фразу, зато теперь для неё проиллюстрировали, что имел в виду автор.

Шатхия с утра носилась по лесу, напялив каменную маску и демонстративно игнорируя бивак — тоже ещё трагическая героиня. Такая непременно обязана в конце пьесы повеситься, покачивая скорбными босыми ногами. Или застрелиться по окончании прочувственного монолога. Представив хутамку в этой роли, Наруга даже чуть-чуть похихикала, наткнувшись на неё по пути к дереву, где угнездилась Акери. Шатхия мрачно выслушала издёвки и пропала среди деревьев, дескать, пошла ты! И Наруга пошла, окончательно осознав: ещё не зайдёт солнце, как её вынудят тащиться к преобразователю, дабы полюбоваться на промежуточный результат эксперимента. Если, конечно, не вмешаются мужики. В прошлый раз те весьма неохотно живописали процесс, а ведь наверняка бегали подглядывать за голыми девицами.

— Привет! — гаркнула Наруга, остановившись под деревом, где заряжалась Акери.

И тотчас пожалела: фея так вздрогнула, что чуть не сверзилась с ветки. Она зацепилась, укрепилась и опустила вниз горящие золотом глаза, зрачки которых сузились до незаметной снизу ниточки. Наруга видела лишь две жёлтые почти круглые фары, бессмысленно выхватившие из темноты посторонний объект.

— Да ты, я вижу, практически в норме! — похвалила Наруга.

— Почему? — прилетело сверху едва уловимое дуновение.

— Так, не свалилась же! Подруга, тебе не надоело?! Даже Риг устал хранить тебе верность под твоим насестом! Вечер уже! Ты сутки там торчишь!

— Он ушёл? — натурально удивилась недотёпа, шаря взглядом по земле.

Наруга не смогла отказать себе в удовольствии поюродствовать: подняла поочерёдно ноги, показав, что не стоит на макушке Ригбера, ушедшего в подполье. Что поделать, если две нудные страстотерпицы вымотали с утра все нервы.

— Всё?! Убедилась?! — раздражённо выпалила она и приказала: — Быстро слезай! А то я подожгу эту чёртову сосну!

— Это кедр, — удивилась Акери.

— Да хоть бамбук! — завопила Наруга, пнув по стволу. — Слезай, пока я не рассвирепела! А то девки сейчас полезут в игольницу! И тогда!..

Оказалось, что у Ари на этот счёт имелось профессиональное возражение. Она махом спикировала на землю, состроив жутко деловую мордашку.

— Вот и зрачки появились, — выдохнув, похвалила Наруга. — А то не лицо, а маска на хэллоуин.

Она развернулась и потопала обратно на берег. Акери семенила рядом, нахмурив бровки и выпятив подбородок.

— Правильно, — одобрила Наруга, давя смешок. — Явимся, и сразу в морду.

— Кому? — вскинула бровки эта воительница.

— Девкам.

— Кто?

— Ты.

— Я не умею, — неуверенно призналась растерявшаяся фея и споткнулась.

Наруга прервала её полёт и пообещала:

— Научу.

— Ты смеёшься, — опознала Акери, мигом сосредоточилась и попылила вперёд вся целиком, не обронив мозги.

Почти тут же к марш броску присоединилась Шатхия — в засаде сидела проныра. Она вопросительно покосилась на подругу — Наруга пожала плечами. А затем решила похулиганить: обозначила кулаком удар в челюсть. Хутамка усмехнулась с видом постороннего зрителя, не имеющего ничего общего с учинённым психозом. Просто удивительно: как эта грозная непробиваемая плутовка позволила себя захомутать какому-то вшивому вождю с примитивной планетки? Или нарочно вынудила мужика организовать себе халявную туристическую поездку? С неё станется.

Гранка ещё метров за сто уловила угрозу мозгоклюйства и попыталась сбежать в Грашу. Та мирно подрёмывала меж торчащих коленок и никак не ожидала вражеского вторжения. Она заполошно взметнулась вверх и скоропостижно раздулась. Нар и Шах таращили на неё снизу передние пары глаз, ища боковыми невидимую опасность. Медведи тоже заинтересовались эксцентричной выходкой довольно сдержанной в чувствах девицы. Медвежонок даже ретировался за мамину задницу, высунув нос из-под приподнятого хвоста. Граша покачала блином, будто бы ловя равновесие. Потопталась, медленно сдуваясь. И, наконец, стушевавшись, осторожно присела. Нар булькнул ей пару слов в утешение, и мандариновая клумба вновь обрела целостность.

— Явилась! — пошла в наступление Гранка, едва выбравшись наружу.

— Ты не должна вмешиваться! — требовательно налетела на неё воинственная Ари.

— Интересно, как я могу вмешаться? — язвительно огрызнулась Гранка, нависнув над лягушонком слегка обалдевшей от его нахальства цаплей. — Вылепить Гаффару новую физиономию? Или сделать из трёх десантников шесть? Это ты её науськала? — ткнулся в Наругу укоряющий перст.

— У тебя что, мозги при развоплощении в задницу съехали? — отгавкалась та. — Или в Граше застряли?

— Вы подеритесь, — предложила Шатхия тоном независимого арбитра.

— Принимаю ставки, — подлил масла в огонь Гет.

Мужики валялись у костра в демонстративных позах римских патрициев, взирающих на собачьи бои.

— Ты проголодалась? — поинтересовался Риг у любимой, даже не пытаясь оторвать задницу в попытке позаботиться о своей растяпе.

— Я забыла, — с ожидаемым удивлением обнаружила та и поплыла на запах холодной каши с мясом.

Подсела к Ригу, в руках которого возник котелок, и взяла ложку. Пару раз черпнула самым краешком, отправляя в рот муравьиные порции. Потом ожидаемо зависла с ложкой во рту. Риг ехидно посмотрел на Гранку, мол, чего выстроилась? Иди, куда собиралась. Посмотри, перемучайся и отцепись уже, Бога ради, от всех — достала! Не прощёлкай своё счастье, пока моё в прострации.

Гранка тихонько попятилась, развернулась и прокралась подальше от своего бестолкового, но уж больно грозного сегодня цензора. Казалось, не вставь Акери ей поперёк характера, так и не решилась бы. А тут, откуда и отвага взялась. Вскоре она уже неслась к преобразователю на всех парах. Шатхия с Наругой, естественно, потопали следом: первая, сгорая от любопытства, а вторая просто испугалась, что Гранка там чего-нибудь начудит. Извелась она из-за девчонки — хоть вешайся.