— Держи его очень крепко! — охал он, и мы перепрыгнули в межмирье, когда врата взорвались и все вокруг погрузилось в темноту.

Утверждать, что мой дядя был не рад снова найти меня в больнице, равносильно тому, чтобы утверждать, что клубу Чикаго не везло на протяжении всей игры.

А его облегчение от того, что не меня положили в больницу, а Колина, длилось не долго.

Он стоял в дверях и возмущенно кричал. Доверчивый, заигрывающий шарм был давно позабыт. — Это все твоя вина! Если бы ты поступала так, как я тебе сказал… — он замолчал. За ним стояли два типа, которых я не знала, она наблюдали за коридором и подчеркнуто не слушали о чем мы разговаривали. — Я предупреждал тебя, что это повлечет за собой проблемы.

— Со мной все хорошо, — ответила я и потянулась. Я пододвинула стул к кровати Колина и заснула, положив голову у его плеча, сжимая его руку. — Спасибо, что спросил.

— Расскажи мне, что произошло.

Его голос гремел в стенах небольшой комнаты, и я поискала на лице Колина признаки того, что он проснулся. Благодаря обезболивающему, которое ему дали, он продолжал спать. Мускулы на затылке и спине запротестовали, когда я встрепенулась и встала. У меня не было желание дышать в пупок Билли, продолжая сидеть на неудобном пластиковом стуле.

— Это тебя не касается, — сказала я твердым голосом и совершенно не запуганным. Это казалось странным выступать против Билли. Я больше не боялась, ни его, ни тайн моей семьи. Как только страх прошел, я обрела голос. Но теперь мне хотелось применить его.

— Бессмыслица, — сказал Билли. — Ты моя племянница.

— Сейчас речь идет не обо мне, — возразила я, — и я уже сказала тебе об этом, когда Верити умерла, но ты не хотел меня слушать. Как обычно, но теперь этому конец.

— Черт, не так быстро! Из-за тебя здесь оказался мой лучший человек, и я узнаю, почему!

— Между тем с ним уже все хорошо, — Люк излечил самые тяжелые раны Колина, прежде чем перенести сюда. Время и человеческая медицина сделают остальное. — Уверена, что он будет тронут твоей заботой.

Я разгладила одеяло и погладила его руку, куда была подведена капельница. Затем я прошла через выход в коридор. Разъяренный Билли следовал за мной.

— Доннелли как кошка, — сказал он. — Он проходил и через худшее и всегда приземлялся на все четыре лапы. Джозеф Ковальски мертв.

Я уставилась на свои ногти. Они были поломанные и грязные, но мои руки совсем не дрожали. — Должно быть, это тебя очень обрадовало.

Билли указал подбородком в сторону двери, и оба вышибалы двинулись дальше по коридору. — Никаких упреков, Мо? Никакого хамства? Еще вчера ты думала, что я причина вселенского зла.

Не вселенского зла. Его было достаточно для всех. — Ты не в ответе за это, — объяснила я и почувствовала всю тяжесть того, что произошло, глубоко в костях. — Я не говорю, что ты не был бы способен на это. Но ты не делал этого.

Он слегка наклонил голову в сторону. — Кажется, тебя не удивляет это сообщение.

— В данный момент меня мало что может удивить, — я сложила руки на груди и посмотрела ему в глаза.

— Это я вижу, — он облокотился на стойку, приветливо улыбнулся проходящей мимо медсестре и вернулся к роли хорошего дядюшки. — Ах, Мо. Ты меняешься. Мир меняется. Для такого старого человека как я сложно идти в ногу со временем.

— Тогда предполагаю, что тебе не повезло.

— Слушай внимательно, — сказал он, и в его голосе снова появились металлические нотки. — Вероятно, тебе не нравятся решения, которые я принимаю, но они сослужили тебе добрую службу. Для тебя хорошая школа, безопасность для твоей матери. Этим нельзя пренебрегать.

— И все, чего мне это стоило, мой отец…

— Еще один мужчина, который принимал решения, — он сложил руки за спиной. — У нас одна проблема, Мо. Твое появление вчера в полицейском участке бросает на меня тень. Очень плохую.

Я пожала плечами. Моя семья всю мою жизнь бросала на меня тень.

— Веришь ли ты тому или нет, есть люди, перед которыми я должен отчитаться. Люди, которые задаются вопросом, почему какая-то девчонка думает, что может перечить мне без последствий. Это создает неблагоприятную картину.

Это была слабость, в которой я нуждалась, шанс привести в действие то, что я планировала всю ночь, сидя у кровати Колина. — Скажи своему шефу, что я нервотрепка. Скажи им, что отправляешь меня в Нью-Йорк, как только закончится школа. Ты бы сделал это прямо сейчас, чтобы проучить меня, но ты не хочешь поступать так с моей мамой. Тогда ты сохранишь лицо, а я смогу поехать в Нью-Йорк. Так все получат все, чего они хотят.

Это обеспечило мне некоторое гневное успокоение, желание семьи не привлекать никакой шумихи, использовать это, чтобы убежать от них.

Казалось, Билли обдумывал это некоторое время. Затем спросил: — Почему тебе важно помочь мне сохранить лицо?

— Потому что ты известное зло, — спокойно сказала я. — Должна же вся сила куда-то оседать, или? Лучше, пусть она по прежнему будет у тебя в руках, чем позволить, завладеть этим кому-то более злому.

— Это так, — ответил он. — Мо, мне начинает казаться, что я, возможно, недооценил тебя.

— Тогда ты не первый, — я бросила еще один взгляд в комнату и увидела, как рука Колина беспокойно двигается по одеялу. — Я не хочу ничего общего с твоими магазинами. Закончим на этом.

Он поцеловал меня в щеку. — Иногда ты напоминаешь твоего отца, моя сладкая. Скажи Доннели, что он продолжает работать на меня.

Одним движением руки Билли позвал к себе охранников с другого конца коридора и вышел.

Я смотрела ему вслед, пока он не исчез из поля зрения, а я смогла свободно дышать. Мои ноги не хотели двигаться, но я смогла добраться до кровати Колина, как раз, когда он распахнул глаза.

— Хай, — сказала он и подарил мне слабую улыбку. — Ты еще живая.

— У меня же есть отличный охранник. Тебе нужно что-нибудь еще?

Он покачал головой. Я снова свернулась на стуле и была довольна тем, что могу смотреть, как опускается и поднимается его грудь.

— Что произошло? — спросил он через некоторое время.

— Я не уверена. Магия… она другая. Но на данный момент она скована, — я не упомянула Евангелину. Возможно позже.

— Ты справилась?

— Думаю да, — к глазам подступили слезы, и я схватила его за руку. — Ты напугал меня.

Он скривил лицо. — Теперь ты знаешь, каково это. Возможно ты подумаешь об этом, если в следующий раз решишь убежать прочь и спасать мир?

Я с дрожью улыбнулась. — Обязательно.

— Что с Люком? — в его голосе читалось что-то большее чем чистое волнение, и я не знала, что это значит.

— Он вылечил тебя и перенес нас сюда. Затем у него были дела.

— Ты объяснилась с ним?

Я потеребила запястье. Люк ушел даже не попрощавшись, что мне показалась довольно ясным. — М…м…

Колин должно быть понял, что я не хотела говорить об этом, так как он сменил тему. — Билли?

Я скривили лицо. — Он обиделся, но он снова успокоится. Он дал понять, что я могла бы присоединиться к бизнесу семьи…

Он притянул мою руку к своим губам. — Я поговорю с ним.

— С Билли я уже все решила.

Колин снова закрыл глаза. — Вопрос только в том, закончил ли он с тобой?

— Ха-ха, — я внимательно посмотрела на него, осмотрела угловатое очертание его подбородка, его изогнутые ресницы, щетину на щеках и мозоли на руках.

— Со мной все хорошо, — сказал он немного позже, все еще с закрытыми глазами. — Почти как новенький.

Я кусала губы. — Я была очень-очень рада, что ты не умер.

— Я тоже, — он отодвинулся на узкой кровати и похлопал по матрасу. — Иди сюда, — сказал он.

Я устроилась рядом с ним и положила голову ему на плечо. — Ты сказал, это было бы слишком сложно.

— Так и было.

— А теперь?

Его голос стал тише; он говорил тоном заботливого человека, который борется со сном. — Теперь я не знаю, — его рука лежала на моем бедре. — Это же начало, или?