Тайна за тайной, как волна за волной, бились о берега острова Пасхи. Тайна за тайной широкими кругами расходились от этих берегов.

Где тайны, там и сенсации. Ведь можно разгадывать тайны, а можно и просто гадать над ними. От этого они становятся еще таинственней, а сенсации еще грандиозней. Работа ученых, пытавшихся разгадывать тайны, обычно особых сенсаций не вызывала, не то что иные «смелые» теории.

Их авторам было трудно примириться с мыслью, что «туземцы», «дикари», первобытные люди могли сами привезти на Рапануи мастерство ваятелей и развить его, что они сами и для собственных нужд могли изобрести письменность, что их относительно высокий общественный строй можно объяснить необычными условиями их самостоятельного развития.

Жители острова Пасхи считались слишком ленивыми, слабыми и малочисленными, для того чтобы создавать и устанавливать гигантские статуи, и слишком тупыми для изобретения письменности. В крайнем случае они только пользовались навыками, приобретенными у представителей высшей культуры или же высшей, то есть «белой», расы, как настаивали некоторые ученые. Разумеется, такая культура должна быть, по возможности, древней. Это и таинственней и дальше от «ленивых дикарей».

Вот и начали искать, какому же народу приписать выдающиеся достижения полинезийской культуры. Эти поиски уводили ученых все дальше и дальше от острова Пасхи и реальных дат его истории — на берега Инда, Евфрата и даже Нила, во второе тысячелетие до нашей эры, хотя остров Пасхи, по мнению его основных исследователей, был заселен около XII века нашей эры.

Тур Хейердал, основываясь на изучении радиоактивности древних углей, найденных при недавних раскопках, относит это событие к началу V века.

Эти поиски чуть было не привели к Атлантиде, потому что нет ничего проще, чем «объяснить» тайну другой тайной, заменив икс игреком. Однако Рапануи как-никак находится в Тихом океане. И вот в Тихом океане появилась Пацифида. У мифа об Атлантиде — древнее происхождение, у другого мифа — почти современное. Лучшим «знатоком» неведомой Пацифиды был англичанин Макмиллан Браун. Остров Пасхи, по его теории, — часть утонувшего материка. Культуру острова создала «высшая раса», населявшая Пацифиду. «Тайна» острова Пасхи стала частью сенсационной «тайны» материка, ушедшего на дно океана.

Однажды любители сенсаций «утопили» и самый остров Пасхи. Это произошло в 1922 году, после большого землетрясения в Чили. Лекции и статьи на тему «Исчезнувший остров» произвели на публику ошеломляющее впечатление. «Таинственный остров» утонул. На поверхности оставалась только тайна. Тайна в чистом виде. Тайна как таковая, абсолютная и на этот раз уж действительно глубокая… Слух рассеялся, а с островом Пасхи, как пишет популяризатор Шульце-Мезье, «случилось то, что было с лицами, известие о смерти которых не оправдалось, а именно — интерес к нему возрос».

В этом смысле сенсации, пожалуй, полезны.

Я мог бы рассказать о многих, не менее правдоподобных «решениях» загадок острова Пасхи. Но мне не хочется поддерживать обывательское представление, что гуманитарные науки, такие, как этнография или археология, бессильны по сравнению с точными и что их с величайшей легкостью можно «обогащать» любой произвольной «гипотезой».

Считается, что общественные науки могут и должны стать такими же точными, как и естественные. Это относится и к «тайнам» острова Пасхи. Исследователи острова накопили немало точных фактов, на которые можно опереться.

В практическую работу по изучению истории и этнографии острова Пасхи включились советские ученые. Они начали с «говорящего дерева». И оказалось, что дерево действительно может заговорить.

…Перенесемся с острова Пасхи на Васильевский остров в Ленинграде.

— Вам куда? — спросила меня дежурная при входе в Институт этнографии имени Миклухо-Маклая.

— В сектор Америки, Австралии и Океании.

Австралия и Океания в конце, на третьем этаже.

Америка — рядом. Первая дверь направо.

И я направился в Америку.

Небольшая сводчатая комната. Два огромных окна с видом на замерзшую Неву, Дворцовый мост, угол Зимнего дворца и один из корпусов Адмиралтейства. Сам институт вместе с Музеем антропологии и этнографии помещается в здании петровской кунсткамеры.

Сейчас в институте работает группа по изданию текстов острова Пасхи (Corpus Inscriptionum Rapanuicarum). Группа трудится по плану, одобренному дирекцией. Тайна и группа, тайна и план, тайна и дирекция какие несозвучные слова!

…День пасмурный, но в комнатах светло. Книги. Ящики картотеки. Столы с книгами, словарями, рукописями, со слепками и фотографиями дощечек «говорящего дерева». Над столами склонились сотрудники группы. А вот столик, на котором под зелеными томами старой энциклопедии лежат, как под прессом, снимки дощечек, только что принесенные фотографом.

Комната похожа на читальню. Но все, кто читает, пишет и напрягает зрение над еле видными на слепках и не всегда отчетливых фотографиях значками рапануйской письменности, заняты одним делом. Иногда они обмениваются вполголоса несколькими словами. Чуткая тишина читального зала и напряжение лаборатории или конструкторского бюро. Здесь идет точная работа.

Работой руководят этнограф-океанист Николай Александрович Бутинов и американист Юрий Валентинович Кнорозов. Кнорозов известен тем, что он раскрыл письмо майя — доколумбовских индейцев, создавших высокую культуру. Он раскрыл эту тайну с помощью разработанной им теории письма.

Кнорозов продолжал заниматься письменностью майя, когда к нему пришел Бутинов с пачкой фотографий «говорящего дерева» и другими материалами для работы.

— Может, поработаете над этим? Для нас, океанистов, это очень важно.

Кнорозов взял с собой фотографии и заметки и через некоторое время сообщил Бутинову следующее:

— Один я этим заниматься не буду. Если не согласитесь принять участие в работе, то я возвращу вам все ваши материалы.

Ученые начали работать вместе. Они так много дали друг другу и так умело организовали свою работу, что уже через пять месяцев могли доложить Всесоюзному совещанию этнографов о ее результатах. Их доклад под названием «Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи» был напечатан в журнале «Советская этнография». Вскоре его перепечатали в Аргентине и новозеландском «Журнале полинезийского общества». Это была первая работа русских и наших ученых, изданная в самой Полинезии. Французский ученый Альфред Метро, выдающийся исследователь острова Пасхи, сразу же включил сведения о работе наших ученых в свою книгу «Цивилизация каменного века на Тихом океане», готовую к выходу в свет.

Началась оживленная переписка с чилийскими, французскими, немецкими, канадскими, норвежскими учеными, обмен мнениями, статьями и книгами. Боливийский археолог и этнограф Ибарра Грассо, открывший древнеперуанское письмо, в предисловии к аргентинскому изданию статьи Бутинова и Кнорозова мог с полной уверенностью написать, что теперь «в этой столь долго обсуждавшейся тайне письма острова Пасхи мы не видим никакой трудной проблемы; над ней не работали серьезно, и, более того, те немногие, кто пытался что-либо сделать, не имели ясного представления, что это иероглифическое письмо, и поэтому потерпели неудачу. Сейчас исследователи из СССР, работу которых мы перепечатываем, начали серьезное исследование этой письменности, имея точное представление о том, что это иероглифическое письмо».

«Получение окончательных результатов на этом пути, — заключает Ибарра Грассо, — не более чем вопрос времени».

Итак, «тайна» наших ученых — в серьезной работе и в понимании того, с чем они имеют дело.

— Но все-таки прочли они дощечки или нет?

— Нет, не прочли.

— Значит, расшифровкой занимается группа?

— Нет, группа только готовит издание иероглифических текстов острова Пасхи.

— Какие-нибудь новые тексты?