- Нет, все замечательно.

       Исобел присела на край сундука и принялась подробно рассказывать о том, как ей плохо жилось в родном доме, и как она счастлива здесь.

       - Мать-настоятельница принимает далеко не всех. Мне повезло, она позволила мне остаться. Я же из простолюдинов, мои родители в услужении у купца, и они не хотели пускать меня в монастырь. Но противиться матери-настоятельнице не посмели. Да и кто посмеет пойти против сестры наместника?

       - Сестры наместника? - Агнесс была поражена.

       - Вы не знали? - теперь уже удивилась сестра Исобел. - Но это знают все.

       - Я не знала. Я жила слишком далеко отсюда.

       - Что ж, вам повезло. Мать-настоятельница просила меня позаботиться о вас. Обычно мы не опекаем тех, кто приходит к нам ненадолго. Но к вам она прониклась расположением. Я вам даже завидую. Мне так хочется услужить ей, но это так трудно! Нас так много, и все хотят вызвать ее благорасположение!

       Выговорившись, сестра Исобел наконец-то ушла, а Агнесс осталась сидеть, как сидела. От потрясающей новости шумело в ушах. Она попала к той, кого любил граф и на которой хотел жениться! В замке об этом вслух не говорили, но старая ключница, покуда была жива, поведала ей по секрету немало семейных тайн рода Контрарио. Агнесс многое узнала из жизни графа, его родителей, и даже бабушек и дедушек.

       Если б она знала, что мать-настоятельница монастыря Дейамор и есть утраченная любовь графа, пришла бы она сюда? И, тем более, рассказала бы правду о себе? Агнесс сомневалась. Она отвыкла доверять людям. Как часто граф безжалостно бил ее, ласково улыбаясь и говоря при этом приветливые слова!

       Ей трудно верить в доброту и справедливость. Все ей кажутся предателями и изуверами. Ей дорог один-единственный человек, но его спокойствие и даже сама жизнь зависит от ее благоразумия. Значит, ей нужно сделать все, чтоб он о ней ничего не узнал. Вполне достаточно, если о нем будет помнить она. А она будет помнить. Каждый миг, проведенный рядом с ним, навсегда останется в ее памяти. И в сердце.

       Карета мерно покачивалась из стороны в сторону, и нескио то погружался в неспокойную дремоту, то выныривал из нее. Спутники молчали, тяжко задумавшись, не нарушая угрюмой тишины.

       Остановились на очередной подставе, поменять лошадей. Зашли на постоялый двор. Нескио равнодушно глядел вокруг, не понимая, что с ним. Все казалось мелким и ненужным. Ему был неприятен и лукавый лэрд, и изнеженный маркиз. И зачем он с ними связался? Жажда власти? Возжаждал королевской короны и чуть было не стал игрушкой в руках одного из самых злокозненных людей королевства. Если бы не помощь Агнесс, он превратился бы в покорного раба Контрарио.

       Он с презрением посмотрел на Фугита. Тот стоял у входа в трапезную и с бессмысленным видом тянул из огромной деревянной кружки какое-то отвратительное пойло. Нескио поморщился. Несмотря на заклятье, Фугит своим привычкам не изменил. Он несколько раз хлопнул по пышному заду убирающую в зале служанку, и только тяжелый взгляд нескио удержал его от стремления уволочь ее в кусты. Но при имени графа он вытягивался струной, его остекленевшие глаза переставали моргать и он тупо заявлял, что граф лучший из людей.

       И ведь тоже самое ждало и нескио. Лэрд был прав - он переоценил свои силы. И не только силы. Стремление к власти угасло, стремительно унесенное сокрушительным взглядом прекрасных голубых глаз. Агнесс... Он еще раз мысленно повторил это имя и болезненно нахмурился. Что с ней сейчас? Почему-то ему чудилось, что она жива.

       Может быть, граф смилостивился? Вспомнив жестокую линию его тонких губ, нескио неосознанно покачал головой. Такие не знают ни жалости, ни снисхождения. Для графа человеческие страдания давно превратились в развлечение. Он никогда не отпустит Агнесс. Он ее убьет.

       Перекусив и немного передохнув по настоянию расхворавшегося лэрда, отправились дальше. На последней подставе нескио подошел к карете и отвязал Горра. Рядом с сундуком лэрда лежал еще какой-то укрытый попоной тюк, но он скользнул по нему мимолетным взглядом, и тут же об этом забыл. Не дожидаясь слуг, сам оседлал коня и подошел к попутчикам.

       - Я уезжаю!

       Сидевший в тени на вынесенном из таверне стуле лэрд привстал, но тут же опустился обратно.

       - Простите, не могу попрощаться с вами как подобает, нескио. Ужасно разболелась нога.

       - Вы не жалеете о поездке, лэрд? - маркиз устало прислонился к стволу старого граба, под которым устроился лэрд.

       - Что вы, что вы! - быстро проговорил лэрд. - Это было на редкость познавательно! И полезно!

       У нескио на это счет было другое мнение, но он только поклонился и пошел к коню. Оставшийся позади маркиз сумрачно заметил:

       - Нескио будто подменили. Неужели он все-таки зачарован?

       - Не похоже, - задумчиво возразил ему лэрд. - Но что он не в себе, это точно. Что же случилось с ним в эту ночь?

       Вскочив на коня, нескио еще раз прощально махнул рукой и помчался в свое поместье, расположенное в пригороде столицы.

       Он гнал коня, думая об одном - немедленно собрать свое войско и двинуть его на замок Контрарио. Он должен спасти Агнесс. О том, что замок неприступен, думать не хотелось.

       Доехал до задней сторожки, кивнул отвесившему ему низкий поклон сторожу. Подождал, пока тот распахнет перед ним садовую калитку и быстрой рысью направился по посыпанной золотистым песком аллее к дому.

       Вдоль аллеи цвели розы и магнолии, его любимые цветы. Ветви яблонь, груш, персиков, гранат до земли склонялись под тяжестью спелых плодов, услаждая взгляд. Но нескио по сторонам не смотрел. Ничто его не радовало. Он любил этот дом, этот парк, и прежде всегда приезжал сюда с удовольствием. Тем более что здесь жила его фаворитка, обожающая его красотка Домина. Но сейчас встреча с ней не волновала его кровь. Подъехав к дальней конюшне, где содержались рабочие лошади, передал Горра в руки старого конюха, служившего еще у его отца, и приказал поставить того в стойло.

       - Да смотри, чтоб никто о моем приезде не знал! - нескио сам не мог понять, для чего такая таинственность, но твердо знал - он никого видеть не желает.

       Конюх клятвенно его заверил, что о его прибытии ни одна живая душа не узнает, и быстро увел Горра внутрь конюшни.

       Стараясь не попадаться на глаза прислуге, нескио прошел в поместье с черного хода.

       Увидевший его в нижнем коридоре лакей в синей щегольской ливрее с вышитыми золотой канителью геральдическими знаками нескио, изумленно замер на месте, от неожиданности даже не поклонившись.

       - Не говори никому обо мне. Я хочу отдохнуть. - Нескио никак не мог припомнить имени лакея. - Понял?

       Это вышло у него слишком сурово, и лакей испуганно попятился.

       - Да, конечно, я никому не скажу.

       Нескио быстро поднялся в свои покои по боковой лестнице, никого больше не встретив. Проходя мимо этажа с апартаментами любовницы, слышал беззаботный женский смех и болтовню. Значит, к Домине опять приехали гости. Кто на этот раз? Обычно приезжала ее сестра, госпожа Алисия, которая, будучи замужем за купцом, и завидовала, и осуждала сестру одновременно.

       Еще бы - о такой роскоши, какой была окружена Домина, ей нечего было и мечтать. Но она была замужем, ее брак был освящен церковью, тогда как сестра жила в блуде. Это несколько возвышало Алисию над ней, тем более что у нее уже было двое чудных малышей, а Домина, хотя и жила с ним вот уже пять лет, обзаводиться детьми не спешила.

       Подумав о Домине, нескио вдруг понял, что совершенно не хочет ее видеть. Он хорошо к ней относился, она была удобной любовницей: мягкой, нежной, страстной; она любила его и всегда была ему рада.