Маруся, как звал её Степан, смотрела на своего благодетеля с благодарностью в глазах, но он никогда не видел в ней женщину. И только один раз позволил себе расслабиться с ней, будучи сильно навеселе. Эта слабость окончилась, как и полагается в таких случаях, бурным сексом, о котором впоследствии Степан неоднократно пожалел, предпочитая не вспоминать о прошедшей ночи. Разговоры между ним и Марусей свелись к нулю, и хорошие дружеские отношения пришлось выстраивать практически на пустом месте.

Потом Маша переключила своё внимание на других мужчин, благо охотников пообщаться с ней находилось великое множество, но ни одного из них она не подпускала близко к своему сердцу, играя с мужчинами в своеобразные кошки-мышки.

Посетители заведения, принадлежащего Владу, знали твёрдое правило клуба «Time out», — нанести оскорбление работникам этого заведения равносильно тому, что нанести оскорбление самому хозяину. А так как круг людей, которые обычно посещали это место, был довольно узким, Маша могла не волноваться, что кто-то позволит себе вольности в её сторону.

Распахнулась дверь кабинета и в помещение буквально влетела миниатюрная девушка, одетая в костюм танцовщицы, которая без обиняков прошествовала к Степану, занимая место у него на коленях.

— Стёпка! — воскликнула она, смачно целуя его в щёку и обнимая за шею. — Я так рада тебя видеть! Влад сказал, что у тебя всё тип-топ и ты вроде нашёл себе жену, — затараторила она, не особо обращая внимание на то, что они со Степаном не одни в кабинете.

Стёпа бросил на Влада вопросительный взгляд, а тот только пожал плечами, словно бы говоря: «Я же не виноват, что она не так поняла».

— Я-то, может, и нашёл, — он усадил её поудобнее, кладя руки на талию, — а вот ты, не далее, как пару месяцев назад, упорхнула из клуба замуж, не забыла?

На хорошеньком личике Маши на миг проступило брезгливое выражение, которое быстро сменилось улыбкой.

— Не напоминай мне об этом идиоте. Я, кстати, совсем вернулась, — объявила она так, словно это должно было стать гвоздём программы.

— Да? — Стёпа не смог сдержать улыбку при виде её сияющих глаз. Вообще, несмотря на то, что она могла показаться неугомонной сорокой, именно в ней он был уверен на все сто процентов. Такая девушка, как она, никогда не предаст. — И до какого времени? До следующего замужества?

Рассмеявшись от выражения лица Маши, которое за мгновение стало нарочито грозным, Стёпа приготовился услышать её язвительный ответ, но не успел. Вновь распахнулась дверь кабинета, и Стёпа чертыхнулся про себя: прямо на пороге стояла Полина.

Разумеется, он понимал, что именно та подумает, увидев открывшуюся её взору картину, и не ошибся в своих ожиданиях: Поля истерически рассмеялась и, развернувшись, скрылась из виду.

Первое время Степан сидел, не зная, что ему делать, ибо мысли разлетелись как стайка перепуганных птиц. Вся абсурдность ситуации была налицо, и в то же время он понимал, что реакция Полины вполне объяснима. Она только-только начала доверять ему после того, что происходило в её жизни, и в итоге разочаровалась тоже. Пусть совсем по-иному, как это было с Глебом, но, тем не менее, разочарование имело место быть.

Он быстро взглянул на Влада, который сделал ему знак головой, кивая на распахнутую дверь, и Стёпа поспешил ссадить с рук Машу, устремляясь за Полиной.

Жгучая обида, которая поселилась в душе Полины в первые секунды после того, как она увидела девицу на руках у Степана, сменилась полнейшим безразличием, стоило ей приблизиться к своей машине, с силой нажимая кнопку сигнализации на брелоке.

— Да открывайся же ты! — процедила она сквозь зубы, начиная злиться.

И всё так же продолжая чувствовать внутри жуткую пустоту, будто кто-то выдернул из неё всё, что ей было дорого, оставив лишь оболочку. Сейчас ничего не хотелось, — только уехать к себе домой, чтобы спрятаться ото всех и никого не видеть. Сесть возле камина в кресло, закутаться в плед и сидеть, сидеть, сидеть, не позволяя ни единой мысли просочиться извне в это уединение.

— Поля, стой! — раздался позади голос Степана, и она безучастно повернулась к нему, мысленно готовясь к тому, чтобы выслушать его и попросить пока оставить её в покое.

И дело было даже не в том, что она заранее настроилась на то, чтобы не верить ни единому его слову. Она просто хотела сейчас только одного: остаться в одиночестве и не видеть больше никого.

— Всё совсем не так, как ты подумала, — выдохнул Стёпа, пытаясь восстановить дыхание, и вставая перед ней так, чтобы заслонить от неё машину.

Поля устало усмехнулась. У неё не было никаких сил на то, чтобы в порыве эмоций кричать, скандалить и ругаться, отстаивая свои права на возможность остаться одной. Да и шаблонная фраза, которую произнёс Степан, лишь только добавила в её настроение ноток болезненного веселья.

— Стёп, а давай мы попозже об этом поговорим, идёт? — пытаясь выглядеть как можно спокойнее, произнесла Поля, искренне надеясь на то, что Степан её поймёт.

Он выглядел сейчас растерянным, но именно в данный момент Полина хотела думать только о себе и ни о ком другом.

— Поля, пожалуйста, давай поговорим, — прошептал он так тихо, что она с трудом его расслышала.

Она замотала головой, будто хотела отстраниться от того, что он ей говорил и от того, что происходило.

— Дай мне возможность побыть одной, прошу…

Это была даже не просьба. Тихая мольба. И Полина ощутила, как внутри на смену безразличию приходят глухие рыдания, которые пока совершенно невозможно было выпустить наружу. В груди нестерпимо жгло, и желание остаться наедине с самой собой и позволить уже этой боли выплеснуться наружу росло с каждой секундой. Слишком долго она забивала эти эмоции в самые потаённые уголки души, и сейчас они рвались наружу, угрожая растерзать её на части, если она не позволит себе пережить их все. Одну за другой.

Степан сделал глубокий вдох, вглядываясь в её лицо и сжимая челюсти, чтобы не натворить дел и не усугубить положение ещё больше.

— Хорошо. Езжай, — уронил он в тишину, которая стояла между ними непроницаемой стеной, и когда Поля шагнула к машине, перехватил её за руку, заставляя посмотреть на себя. — Ты же знаешь, что я люблю тебя?

Жжение в душе достигло критической отметки, но Полина заставила себя успокоиться и произнести, держась из последних сил:

— Знаю.

Степан подождал немного, а потом кивнул, отпуская её. И Поля, садясь в машину и быстро покидая парковку возле клуба, была ему за это благодарна…

Стёпа поднял кий и ударил по шару, не глядя на то, попадёт он куда-либо или нет. Скорее, ему нужно было чем-то занять руки, чтобы в очередной раз не начать набирать номер телефона Полины и не услышать на том конце: «Sorry, абонент — не абонент». Степан умел ждать и умел приглушить в себе весь тот океан эмоций, что у другого человека бушевал бы подобно волнам в шторм. Он впадал в такое состояние и просто ждал, понимая, что только так его «я» работает в режиме самосохранения. Иначе можно было выжечь себе все нервы, при этом ничего бы кругом ровным счётом не изменилось. Это совершенно не означало того, что он становился равнодушным, просто Стёпа понимал одну простую вещь: ты или станешь изводить себя, и всё будет так, как есть. Или не станешь, но всё равно всё будет так, как есть. Так зачем тогда нужно убивать себя мучениями, если картина мира вокруг неизменна?

Прошло чуть больше двух недель с тех пор, как он отпустил Полину, а о ней всё ещё не было никаких новостей. Первые дни он полагал, что ей просто нужна пауза, чтобы прийти в себя после всего, что с ней случилось, но время шло, а о ней ничего не было слышно. Дома её не было, к телефону она не подходила, и в голову Стёпы прокралась жуткая мысль, что Поля снова оказалась в опасности из-за Глеба.

Найти Артура не составило никакого труда, и едва тот предстал пред очи Стёпы, как тот понял — друг Поли явно знает о её местонахождении. Справедливо решив, что «пытать» Артура не стоит ни при каких обстоятельствах, Степан лишь спросил о том, что интересовало его больше всего. После этого разговора, когда Степан занял позицию наблюдателя, пытаясь понять по реакции Артура хоть что-то сверх того, что тот ему говорил, он понял несколько вещей. Во-первых, Артур знает если не всё, то очень многое о том, где сейчас Полина и о том, что с ней происходит. Знает, что Глеб никакого касательства к Поле не имеет, хотя, как раз в этом Степан и сомневался, потому что реакция Артура на вопрос о Глебе показалась ему как минимум странной. А ещё Стёпа понял, что пока Полина не хочет ни с кем общаться, и это желание его настораживало. Не злило, не вызывало бурю протеста, но рождало внутри настороженность.