Само собой, мне наливали из бутыли с лентой.

Бдительно следя краем глаза за телодвижениями слуги, я в общих фразах сбивчиво что-то говорил про величественность двух башен Вороньего замка и красоту вида со стены, которую, разумеется, никогда не видел, поскольку на стене никогда не был. Из моего кубка донесся чудесный аромат.

- М-м-м-м-м. Что за вино, барон Фарлонг?

- Вкуснейшее, южанское, густое, сладкое, красное. Называется – кровь дракона.

- Кровь дракона. Чудесный запах. Дадите мне немного потом. Так сказать, с собой.

- Ну конечно, мой дорогой, – улыбка Марселона не меркла.

Я встал и откашлялся.

- Полный бокал. Кубок. Это ведь кубок? Позволите мне встать и сказать тост. Я молод. Плохо знаком с законами этикета и гостеприимства. Быть может, так не положено? Позволит хозяин замка?

Хозяин замка. Да что там – дома, людей, земель и положения вещей, Марселон Фарлонг откинулся на своем кресле и красноречивым жестом указал, что мне, как гостю, позволено в его доме всё.

Держа в левой руке кубок, полный ароматного вина, под пристальными взглядами, не торопясь обошел стол, и встал на открытое пространство около кресла Марселона.

- Обещаю выпить это чудесное вино с крепким ароматом сока корня цикуты. Яд. Такой же нюхал у тётки-травницы на рынке Конкарно. Я говорил, что у меня острый нюх? Ну что вы, что вы. Слово рыцаря, выпью эту чашу. Мы же не хотим, чтобы из той двери показались шесть, я же не ошибаюсь? Шесть арбалетчиков? И принялись тут устраивать беспорядок. Выпью. Подумаешь, сильнейший яд. Говорят - быстрый. Но. Тост! Для начала: моя благодарность за возможность посетить славный Вороний замок. Целиком. Без отрезанных конечностей.

От этих слов некоторые присутствующие нервно улыбнулись, а сам Марселон Фарлонг неожиданно легко и грациозно скользнул из своего кресла, встал в полный рост с кубком напротив меня. Кстати, его меч как положено – на поясе. Всё что я говорю, обращено в первую очередь к нему. Остальные лишь присутствующие. Это кровная война длиной в две с половиной сотни лет должна окончиться сегодня. Этот миг – его миг, его слава и он втягивал каждую его каплю. Его не смущало, что я учуял яд. Ничто теперь не сможет остановить судьбу.

- Как велики наши семьи, и как малы. И как всё переменчиво. Недавно вы соблазнили молодого Кайла предать родного отца. Глупец, рассчитывал занять его место. Но! Это не всё! Дом Соллей предал не кто-нибудь, а их опора и стена – мажордом Оливер Рэд родом из Векка. Однако - случилась неудача! Все сорвалось, наемники погибли на болотах. А тут внезапно приходит весть о смерти Аластриона Соллей. Нынче всё, что есть у врагов – это глупый надменный парнишка. И прежде, чем снова посылать убийц, кто-то предложил, а давайте пригласим его заключить мир, вдруг он согласится, или они оба с отцом. Ну что мы теряем? Какая замечательная идея. Кто предложил?

На дальнем конце стола улыбался как жених и махал рукой Филипп.

- Славно. И вот всё почти окончено. После стольких лет! Мне не вырваться. Не сбежать. Я выпью за окончание. Ни о чем не жалею. Принимаю как есть выбор и прошлое. Но, прежде чем выпью, кавалер Марселон Фарлонг, объясните мне, как случилось, что старший слуга дома Оливер - стал предателем?

- Ну. К чему эти разговоры, – мой собеседник польщено кашлянул. - Ваш слуга имеет слабость. Все имеют. Одиночество. Нет семьи. Была жена, не оставив детей, умерла. Вот он и похаживал к одной кухарке в Конкарно. Замужней. Муженёк её пил и бил. А Оливер любил пылко. Потом законный супруг упал пьяный с лодки и утонул посреди бухты, а она переехала жить к своим родителям. Представьте, в мои земли. Баба между тем дочку родила, он и ездил к ним, уговаривал сойтись, она, дура такая - отказывалась. Сомневалась. Малая подросла, на него похожа очень. Особенно голубые глаза. Не иначе родная дочь. А тут его мои изловили, как дикого кота. Случайно. Хотели сразу повесить, но староста деревенский рассказал, как и что. Вот мы и повесили мать той девочки, так имя и не запомнил. И старосту. За то, что раньше молчал. Ублюдица теперь в замке живет. Лет одиннадцать ей, примерно. И если ваш Оливер не сделает, как я ему велю, то маленькая мышка умрет. После того как над ней надругаются все до последнего эспье, слуги и живущие возле замка бродяги. Но за то, что ты приехал, мой малыш Кайл, обещаю её отпустить. Слово рыцаря. Только её, старый слуга своё пожил.

- Ну, что мы о грустном, господин Марселон. Вон смотрите - мой саттель, норд, пока все на нас смотрят, тихонечко жрёт. Пока есть возможность. Молодец, правда? Не будем скорбеть. Есть у Оливера причина и ладно. Приятно, когда не за деньги продают, верно?

- Хватит разговоров. Давайте пить. Поднимем кубки за завершение прошлых дел, за окончание семейной ссоры Фарлонгов и Соллей!

И я поднял бокал с отравленным вином. Без обмана. Зала замерла. Напряжение можно было резать ножом. Приставил к губам, принялся неторопливо, со вкусом, пить. Было чертовски вкусно, только немного жгло. У яда тоже свой вкус. До последней капли, тогда как Фарлонг, не отрывая от меня цепкий взгляд - сделал только глоток.

- А! Смотрите, как я умею!

Допив, запрокидывая голову, я ловко подержал, балансируя, пару секунд пустой кубок на одном указательном пальце левой руки. Потом легким движение кисти подбросил повыше, к потолку. В абсолютной тишине металл отчетливо звякнул о ноготь. Немного вращаясь, он совершил свой короткий полёт.

Десятки глаз заворожено проследили судьбу пустого кубка.

С небольшим выдохом я наклонился и извлек из-под парадной накидки два коротких, подогнанных и облегченных по моим указаниям меча. Наточены как бритвы. Ножны на новенькой перевязи плотно держали их рукоятями вниз. Оружие скрытого ношения. Быстрее чем это понадобилось летящему кубку – я выставил клинки перед собой по обе стороны Фарлонга и сомкнул как громадные ножницы для стрижки овец.

Дзынь! Мечи легко отсекли голову Марселона заодно разрезав кубок. Там, на полу, вино смешается с кровью хозяина замка, чтобы бесславно закончить его историю.

Ещё до того, как мой летящий бокал со звоном упал, мой меч пробил насквозь ближайшего из сидевших, вместе с креслом, второй снес голову соседа. Кажется, это была голова мажордома Шарля. У кого теперь спрашивать, где мой семейный меч с грёбанными цветочками?

Тело налилось нечеловеческой скоростью и мощью. Насаженного на меч, безвольной куклой поднял высоко над головой. Одной рукой. Отвратительно трещала человеческая плоть, глухо сминались кости. Кресло развалилось с жалостным скрипом. Зашвырнул в правый угол стола, сбивая сидящих. И тут же неизящно навалился на стол, впечатал сидевших по ту сторону в стену. Запрыгнул, парой резких взмахов добил оглушенных.

Как там мои спутники?

Не подкачали. Секунду назад изображавший мирно жующего барана Снорре, уже притянул через стол лысеющего мужика при помощи короткого топора (когда только успел достать, не иначе заранее?). И вцепился тому в лицо зубами. Оливер, позабыв про вопросы верности и предательства, воткнул в шею своего соседа справа – столовый нож. Навалился, провернул, выпустив струю алой крови, легко вскочил и пинком перевернул стол. Мгновение - и он тоже выхватил спрятанный меч, подобный моему, к которому первоначально так скептически отнёсся. Кого-то проткнул. Славно. Мужики при деле.

Не стоит забывать про арбалетчиков. Не было потайной щели для подсматривания ситуации в зале, однако же, им хватило пары мгновений, чтобы понять, что пора вмешиваться. Ну а мне, чтобы оказаться возле их двери.

В мои планы не входили раны от арбалетных болтов, тем более, я-то ещё переживу, а вот моим спутникам придется ехать домой с монетами на глазах. Когда дверь распахнулась – арбалетчики быстро об этом пожалели.

Перекошенное лицо первого же воина - не попытка меня испугать, а живые человеческие эмоции. С треском проколол его грудную клетку, вторым клинком ткнул следующего в лицо. Он пытался уклониться, но не успел, острие прорезало ему шею до позвоночника, подняв кровавый фонтан. Толкнул, ворвался внутрь, удал за ударом, третий боец, четвертый, замахи сбоку, сверху, сильные, быстрые, все в цель, рубили доспехи, арбалеты и человеческие кости. Пятый даже пытался ткнуть меня кривым ножичком. Отклонил удар и с резким выдохом рассек того снизу-вверх от паха до подбородка.