Естественно – регулярные крики друг на друга с обвинениями в постыдной забывчивости.

И конечно, ни о каком уединении не могло быть и речи. Корабелы говорили, что гальюны на больших коггах дают хотя бы в такое время спокойно побыть одному, а не терпеть издевательские шуточки сотоварищей.

Судно идет днем и ночью, сменяются вахты смотрящего на баке и рулевого, но в основном ночью спят. По моим наблюдениям, отец с неудовольствием ждал отбоя, чтобы посетить гальюн под покровом ночи, потому что никакого отдельного отхожего места для благородных не было.

* * *

- Кабан! Эй! Крикните боцмана! – подал голос немолодой рулевой над нашими головами. Был полуденный сон. Кроме судна нигде не сплю днем, а тут просто способ убить время, потому что норманнский язык в голову уже не лез, а заняться нечем. Встревоженный тон старого норда прогнал дремоту.

- Да, вижу, – недовольно вздохнул Кабан. На хуте стало тесно. Капитан, боцман с Людоедом, отец, пару корабелов, даже Снорре. Все смотрят в горизонт на далёкий парус.

Мы идем Басконским морем, вдоль западного берега, тут полно парусов. Иногда проходим совсем рядом с другими морскими скитальцами, машем им. Тут явно другое.

- Квадратный, полосатый. Что скажешь, норд? – голос рулевого был слегка сердит. Обращался он к Снорре, предполагая, что молодой с острым зрением увидит лучше.

- Да. Дрека. Нордский драккар, к ведьме не ходи. Полосатый. И на нас идет, гаммель Скальд, – отозвался Снорре.

Хут наполнился гомоном. Даже я смутно понимал, что при отсутствии другой системы оповещения, суда опознавались по силуэту, рисункам и парусам. Полосатое квадратное полотнище несомненный признак земляков моего саттеля – нордов. Наверняка - морских разбойников. И то, что они повернуты к нам, могло значить, что они хотят поближе пообщаться при помощи своих топоров. Ну, или это просто такое забавное совпадение.

Тем временем ругань на хуте усилилась. Всех осадил Кабан.

- Заткнитесь. Понятно, что пираты. Нехрен галдеть. Дайте капитану решить.

Салент молчал. Потом неоправданно спокойным голосом спросил мнения отца, Кабана и Скальда.

Барон Соллей и Кабан ратовали за сражение. Буквально – разворот и встречный курс, чтобы ошарашить. Не последнее место в этом плане занимала моя скромная персона. Ну, человек тридцать-сорок в тесном пространстве я действительно способен перебить даже и один. Кабан, правда, предлагал практично подождать пока они устанут, ведь мчат на веслах. Ходко, пару часов и догонят. Но немного выдохнутся.

Пришла очередь Скальда. Он откашлялся.

- Ветер усиливается. Бог Тор Хурде гонит стадо. Ближе к берегу отмели. Волна. Водовороты. Боковая качка. Станем углом к волне и пойдем к мелям. Прижмемся к берегу, пущай их поболтает, они ж на веслах. Выдохнутся, копытный дело говорит. Потом резко повернуть от суши, на зюйд-вест. А тогда уже и Хурде нам стадо нагонит. Ветер усилится. Поболтает, потреплет. Отстанут, не полезут.

Капитан помолчал, посмотрел в сторону берега.

- Черные? – уточнил он, хотя я и не понял, о чем вообще речь.

- Белые, костей не ломит. Но всё одно потреплет.

- Ну да, у меня тоже не ломит. – откашлялся капитан:

- Пойдем к берегу. Всем приготовится к маневрированию. Грек, на правый борт, там тяжелее всего. Барон, вы с сыном поможете ему? Снорри, ты у нас норд? Будешь помогать Скальду маневрировать. Боцман, организуй «пропажу».

- Барашка? – уточнил Кабан.

Все засуетились. Галдящая толпа мигом превратилась в сосредоточенное и деятельное войско.

Боцман с парой корабелов добыли откуда-то две бочки, кипу веревок, кок тащил живого барана. Сам капитан сбегал, принес и установил возле рулевого палочку с легкими ленточками, который развиваясь, показывали направление ветра, приговаривая, что, если выживет, купит кованный медью указатель ветра.

Мы стали помогать греку. Мачта была управляемой. Обычно её переставляли раз в день, по ветру. Намертво крепили по оба борта тройными концами к «быкам». Теперь её отвязывали. Но дать парусу свободу означает постоянную регулировку и целую толпу, которая будет держать оптимальный угол захвата ветра. Тут, конечно, моя сила будет кстати.

Скальд задавал этой песне мотив. Пока мы пыхтели, крепко держа канат за марки, то есть навязанные на веревке узлы, грек нам рассказывал, что и как. Чувствовалось, что он волновался, привычные шуточки как ветром сдуло.

- Если кто не знал, меня зовут Неоклетос, а то даже по имени не отпоёте. Вот. Мы сейчас держим парус, ловим побольше ветра, чтобы дать большой ход. Дойдем до мелей, станет опасно. Там большая волна. Бросать будет, как со страшного перепоя. Но драккару сложнее, он легкий, на веслах идет, особо не угребешь. Тем временем мы сбросим «пропажу». Навяжем между бочек, чтоб на плаву был – барашка. Он и есть пропажа. Орать будет со страха. Пиратам интересно станет, толком в волнах не разглядишь. Пока поднимут весла, сбросит ход, выловят, пока поймут, время потеряют, а мы выиграем.

Развернемся, пойдем в открытое море. Хурде это пастух, так Тора называют, хотя его вроде и нет, только Всеотец есть. Гм. Это. Хурде гонит стадо облаков. Погоняет крепким ветром. Белые не так страшно. Черные – ветер дюжей, сильнее, шторм. Ещё подумаешь, может лучше пираты. Но и белые поболтают маленько. Так. Хватит трепаться, трави, видите, боцман машет. О, Жак идёт нам в подмогу. Дело.

На мелководье волна поднималась как горы. Бросало вверх, вниз. Ветер все время менял направление. Корабелы держались, каждый делал своё дело. Бросили возмущенного барашка. Все заглядывали в сторону Скальда. Он теребил какие-то безделушки, висевшие на груди, что-то сердито шептал, зыркал туда-сюда, коротко командовал Кабану, тот громче повторял нам. Капитан тоже был на хуте, но помалкивал, вцепившись в поручень, с раздражающей полуулыбочкой наблюдая за работой экипажа. Мы, то травили, то тянули. Получалось слаженно и неплохо. Кот ловко кружился, огибая ведомые одному рулевому опасные места. Шлеп. Вверх, вниз. Болтает как при маневрах ухода от ПВО вражеского крейсера. Право на борт! Наваливаемся, наваливаемся, ловим направление ветра. Поворот паруса. Ветер засвистел в ушах. Берег оказался слева и за спиной.

- Крепите парус, но не расходитесь, – командовал боцман.

Мы и не думали уходить. Закрепили морскими узлами. Сели тут же, у борта. Дрека-драккар стал ближе. Несколько сотен шагов. Видны поднимающиеся весла, отрывки криков на нордском. Не то проклятий, не то команд.

Повезло, норманнам стало интересно, что там плещется в волнах. Подняли весла. Баран орет в шуме волн.

Хурде и, правда, нес облака. Ветер свистел в ушах. Началось томительное ожидание, только Скальд время от времени что-то напевал себе под нос и перебирал украшения на шее.

Болтанка усилилась, вражий драккар всё ещё маячил за кормой, но ветер щедро надувал парус, придав Коту молодецкой резвости.

Минута за минутой. Час. Кто-то пошел по нужде. Кок пробурчал, что, если бы норды были пошустрее, он бы ужинал у морского царя в гостях, а так придется готовить. Убрался на камбуз. Стало холоднее, судно бросало так, что даже сидя надо было держаться.

Я всё ещё сидел, привалясь к борту, когда отец решил, что ему пора отдохнуть и ушел спать. Прошло ещё несколько часов изматывающей болтанки, прежде чем рулевые решили, что пираты окончательно отстали и ушли за горизонт искать добычу помедленнее. Только тогда сменили курс на юг, на зюйд.

* * *

Когда все уселись кушать, а успокоившийся горизонт окрасило в потрясающие краски, вдруг начал рассказ обычно молчаливый рулевой:

- Меня все Скальдом зовут. Я ютландец. Норд. Скальд вовсе не имя, это название для бродячих пьющих чужой мёд странников, певцов-стихотворцев. Имя-то моё Эйдерсмук. Прозвали так за то, что по молодости как напьюсь, песни горланю, но слуха нету, всех аж корежит. Так что Скальд – это вроде злая шутка надо мной. Молодым служил на пиратском драккаре. Да. Белый дракон! Ходили мы на Альбион, в основном суда грабили, но и селениями не гнушались. Капитан был сущий демон, Кнуд Жадный. Я тогда рулевому делу только научился.