- Здорово. Нашу белопарусную красотку зовут – Тревирская дева. Ну, или запросто - Сотерия. У вас тут нет трактира?

- Нет. Пока нет. Сказал бы, что ничего нет, но гляжу, сам собой возник рынок. Как блохи, никто не звал, но уже чешется.

Расставшись с Базилом и просив его навестить Слепую бухту весной, принялся искать Михаэля. Тот нашелся, устало сидел на каком-то пне, при виде меня попытался встать, я жестом усадил его и с наслаждением плюхнулся рядом. Без моего вопроса он принялся рассказывать:

- Нанял ещё бригаду работников, тоже из Конкарно. Прибыли. Тут ещё торговцы привозили ранее заказанные товары. Лесорубы тащат бревна. Рабочие Ордерика из них строят первый барак и склад. Аврора наладила питание для работников. Один торговец, кажется, по имени Пьетро, поставил палатку и стал торговать печным хлебом, который ему засветло привозит сын из Конкарно. Другой решил – что я хуже? Поставил лоток с вином. Отвратительная, доложу, кислятина, только бревна в ней вымачивать от жучка. Потом налетели ещё. Я за ними даже не слежу. Покупатели – те же рабочие и лесорубы. Беспошлинная торговля. Утром ещё трое припёрлись, между собой передрались. Надо бы старшего по рынку назначить. А я всё бревна принимаю. Пытаюсь Аврору учить, но лес у неё плохо получаются. Зато порядок наводит на раз. Может, торговцев ей поручим? Она среди них красоту наведет, может какую пошлину возьмет за торговлю. Берег-то твой?

Вернулись к рыбацкой дочке. Для начала она нас усадила и покормила с дороги. Пока уплетали густую полбовую кашу, я уполномочил Аврору командовать среди торговцев и брать с них четверть медной денье в день за торговлю, если она в тот день будет. Это было очень малая плата, в Конкарно берут два денье за день, но в отличие от остальных, мне не хотелось распугать торговцев. Действительно, у города появилось хоть что-то – рынок. И собаки. После долгих мытарств, стая местных полуволков на инстинктивном уровне освоила что Аврора – вожак и стали под её твёрдую руку. Теперь они охраняли окрестности, под крики девахи запомнили, что рабочих кусать нельзя, а торговцам нельзя бродить по берегу. Псов кормила специально сваренной дурно пахнущей похлебкой. Рабочие сделали для них корыто. Михаэль решил, что волки неплохая замена ограде для лагеря, потому что местами разрушенная крепостная стена, только в теории закрывает весь будущий город.

А защита нужна, это показал весь в лохмотьях бродяга, который припёрся незваным гостем на пятый день и пытался стащить вчерашнее мясо из котла. Работяги намяли ему бока, он божился, что готов работать за еду. Аврора заставили его каждый день мыться в Жёлтом ручье и пристроила тут же колоть дрова и следить за огнём. От постоянного мытья его смердящий запах исчез, а мытые седые всклокоченные волосы торчали во все стороны. Он улыбался беззубым ртом и называл дочку рыбников – матушкой. Его собственного имени никто не знал, поэтому за близость к костру и белоснежную седину, кто-то прозвал его Дымом.

Под вечер, сидя на столовой полянке, так называли пространство вокруг кухни Авроры, мы уже слышали её вопли, обращенные к торговцам на берегу:

- Я хозяйка берега! У меня есть тупой норд, который вам руки поотрубает, если не будете слушаться. Вы на землях Соллей, будете торговать по моим правилам! Утром переставим палатки. Да, сегодня можно переночевать в лагере!

Стая полуволков отдыхала в сторонке, сложившись огромной серо-бурой кляксой. Звери дружно подняли головы и навострили уши. Как животина так быстро привыкла к огню и освоила правила лагеря, ума не приложу.

А Аврору потом так и называли – Хозяйка берега. Причем, без тени иронии.

* * *

Утром Тревирская дева ушла из бухты. Мореходы набрали воды, сплавали лодками к Одд, но просили в следующий раз поставить бочки. Базил прощался, спрашивал, откуда название такое у бухты? Ответил, что всё просто, дно глубокое, темное, вода мутная, если рыбник ныряет, ни черта не видно. Нет никакой истории про древнего слепого колдуна или вроде того. Название народное, может в древности было и другое. Если бы древние изволили дожить или хотя бы оставить после себя дневник с записями, знали ли бы.

Судно подняло выбеленные паруса. Солнце заиграло на красках бортов. Раскатистые команды боцмана полетели над бухтой.

Уже к середине дня закончили первое строение. Это был сортир. Важное здание, без которого люди начали буквально загаживать все окрестности. Строением он был условно, просто оставшийся среди развалин дом с разобранным большим подвалом, перекрыли деревом, вырезали дырки. Крыши пока что не было. Под вопли Авроры разделили мужскую и женскую часть. Теперь она не была единственной представительницей прекрасного пола на берегу. К троим работягам прибыли жёны, такие же потрепанные жизнью, как и их мужья. Хозяйка берега немедленно взяла их в оборот на кухню.

Строили длинные навесы, со столами и лавками, чтобы было где кормиться. Одновременно вместо примитивного кострища с котлом, на древнем каменном основании – соорудили огромную печь, среди рабочих оказался печник, рядом столы, спешно восстанавливали древние стены, стропила, тащили сушеные водоросли для кровли. Получалась уже более основательная кухня.

Пора была отправлять Михаэля вместе с новой бригадой к болотникам, налаживать производства кирпича, тем более что прибыл груз зерна для них. Хотел было пойти с ним, но отец прислал из замка Одноглазого Андрэ и Артюра. Молодой эспье заматерел, исполнял долг по охране аббата с рвением и чуть что хватался за меч. С таким сопровождением, тем более Андрэ знала каждая собака, Михаэль был в безопасности, так что нам пришлось разделиться. Надо было кому-то присматривать за лагерем.

В это время впервые взялся за молоток. У меня был свой, как его тайком называли работяги – баронский молоток. На длинной ровной ручке из сосны. Носил его за поясом на манер нордского топора. Научился загонять здоровый шестидюймовый кованый гвоздь в бревно всего за три удара. Один притопить, второй сильный, почти до конца, третий – добить. Рабочих ужасала сила удара, потому что лупил как по вражьей головёшке в бою. Ну и длинная рукоять давала некоторый размах. Главное не промахнуться. Чуть позже я убил этим молотком человека.

Вообще баронам категорически не положено самим работать, но, когда четверо грязных бродяг, именуемых рабочими, уронили бревно, не удержался, поднял его и в одиночку потащил к стопке. Ордерик усмотрел в моей работе не сеньорскую блажь, а тайное желание облапошить его при оплате за труды, стал активно поднимать боевой дух своей бригады при помощи мата, пинков и зуботычин. Работа ускорилась, а я, одетый в простую рубаху, без спроса встревал в неё.

Стоял жаркий безветренный июль. Закончили деревянный барак, теперь рабочие спали там вповалку. Отдельно у входа отгорожена комната Авроры, ближе всего к которой спал Снорре. Я пока что оставался верен палатке в пещере. Ещё строение – склад инструментов, тачек, носилок и прочего.

Расчищали древние улицы, некоторые руины стали чем-то вроде складов битого камня. Его просто закидывали внутрь, чтобы когда-то использовать для мощения дорог, восстановления стены или чего-то подобного.

Высился очередной штабель брёвен. Как и аббат, я тяготел к симметрии, и заставил раскладывать их в одну шеренгу на равном расстоянии, по пятьдесят штук. Зато очень удобно считать. Отдельно стояли стопки вспомогательной древесины, не годной для стен, но подходящей для плотников, для строительных лесов. Ещё была неровная гора разномастных дров, которой заведовал беззлобный Дым.

В отсутствие Михаэля с четким представлением о стройке, я выбрал два сравнительно крепких фундамента для складов под кирпич. Оба пока будут просто навесами. Раньше, чем их закончили, привезли сейф.

Его привёз лично мастер-краснодеревщик из Брестэ, на большой открытой лодке, рано утром, ещё до рассвета. По тихой воде он торжественно греб и вёз это чудовищное произведение местного представления о хранении денег и ценностей, собранное из многослойного дуба. Изготовлен на заказ. Ростовой шкаф, обитый полосками металла, обтянутый проволокой, прочный, огромный, в человеческий рост и совершенно уродливый.