- Было! На моей стороне правда, закон и эти чистые помыслами люди, - он громыхнул доспехом, указывая рукой на шайку головорезов и отпетых висельников, бродивших по Пятке.

Наемники и отряды на удивление хорошо ладили, уже совместно пили, прикидывая, что сегодня драки не будет, можно отдохнуть, а так глядишь, получится захватить замок и утолить свою жажду крови, убийств, грабежа и истязаний. Но даже сейчас они были вооружены, сильны и полны злобой.

Пока что царило хрупкое равновесие. Нарушала его только замковая служанка - нескладная Хильда, та самая, что перешла в подданство Соллей после победы в Вороньем замке. Она несла поднос с жареными цыплятами к нашему шатру, уворачиваясь от попыток её облапать. Испуганно прятала глаза, но шла.

- Не ссорьтесь, молодые люди, - не меняя фальшивой улыбочки продолжил Эльбер. – Мы в графстве Конкарно, я тут закон и сужу так. Моё решение более чем понятно и позволит избежать ненужного кровопролития. Соллей отдадут золото Фарлонгов, это четыре тысячи золотых ливров (я мысленно присвистнул, на самом деле втрое меньше и большую часть я уже вытянул из отца и потратил на постройку города), украденное фамильное оружие, коней и сбруи. Публично, в центре Конкарно принесут извинения за свои злодеяния. Кайл подстрижется в монахи, чтобы молитвой искупить свои грехи. Наследником замка станет младший Дей. Ну и город. Мой Бог, о чем вы думали, не спрося моего дозволения? Я же уже отказывал им. Нам тут никакие норды не нужны. Это мерзко. Мы выгоним их, отправим обратно к демонам морских глубин. Тех, кто переживет погром, выведем к морю, погоним вплавь обратно на их север. Пусть тонут как котята. Кто пристанет к берегу, будет добит наемниками и эспье, надо же парням развлечься. Ни один норд, до последнего мелкого ублюдыша - не будет топтать мои земли. Город сожжём и запретим строить в этом месте даже одинокую хижину. Запрещаю стоить моему Конкарно конкурента. За это я оставлю всем Соллей жизнь и их владения, пощажу подданных, сделаю своё дело и уйду. Что скажете, барон Айон Корентин Соллей?

- Скажу, – голос отца ревел плохо скрываемым гневом, – что у меня есть шесть сотен нордских топоров. Только моя жизнь и воля защищают северян на наших берегах от расправы. И значит, я им нужен, очень нужен, живой и в замке. А у вас три сотни воинов, вам нас не одолеть.

- Такой ответ? – усмешка Эльбера стала ещё кривее. – Ну и где же ваши хвалёные норды? Они же умеют нападать только ночью, подло, неожиданно, с моря. Врываться в деревни и резать грубых крестьян. В стародавние времена они владели Арморикой, пока отважные мужи не прогнали жалких разбойников. Норды – ни на что не годные жалкие пираты. По праву рыцарской чести дам вам вернуться в замок и подумать ещё день. Уверен, что вы передумаете. Закон и правда на нашей стороне, как и сила оружия.

- А на нашей стороне Бог! И никто не смеет грозить нам, ни герцоги, ни короли.

Пока напряжение в разговоре росло, Деннис тихонько занял позицию за спиной отца, я жестами показал, что он наш человек. Больше в шатре никого не было, граф бесстрашно полагал, что посреди своего войска ему ничего не угрожает. Хильда подала блюда и ушла. Вот только она не дошла. На полпути, на Пятке, здоровый бородач, улыбаясь однозубым ртом, схватил её за неосмотрительно распущенные волосы и прижал к изгороди коровьей карды. Она жалобно пискнула. Приблизил голову, сказал, роняя слюну возле уха, что она пойдет в замок не раньше, чем ублажит его и дружков. Приятели гоготали, подбадривали его сальными фразочками вроде «давай, Рих!» Или Рис. В общем, я не расслышал. Господа беседовали на возвышенные темы, их мало интересовали дела смердов и слуг. Но не меня.

Грохнул мечом с ножнами, бросая их на стол.

- Я Кайл Соллей, и моего человека хотят обидеть на моей земле!

Все, какие были, глаза удивленно вперились в меня. Не на кого не глядя, встал, пинком откинул стул, сжал кулаки до хруста, и гигантскими скачками побежал к бородачу. Раньше, чем тот расчехлил свой елдак, а он ему, кстати, больше не понадобился, грубо развернул к себе лицом.

Гнев затемнил лицо здоровяка.

- Пошёл к дьяволу! – рыкнул воин и обнажил свой меч до середины. Неизвестно, что он собирался делать дальше. Неизвестно, одумался бы он, испугался бы вот так зарезать молодого барона. А может, это заранее продуманная провокация? Совершенно точно известно, что я крепко схватил его за запястье и показушно проорал.

- Как смеешь ты обнажать оружие на барона, сына хозяина земли, выродок!?

Это услышали все. Шатёр превратился теперь просто в зрительское ложе, краем глаза я убедился, что там ничего не происходит. Навалился, прижал к изгороди карды бородача, легонько ударил лбом в лицо, он покачнулся. Прошипел Хильде чтобы бежала быстрее, чем видит, схватил противника за грудки, приподнял и швырнул в карду, прямо в озеро дерьма и грязи. Меч наёмника полетел в сторону. Не теряя ни секунды, не испытывая ни толики брезгливости, прыгнул следом. Злодей успел встать, достать из-за голенища нож (я свой – не стал) и бросился на меня.

Это трудно назвать дракой. Кругом дерьмо и грязь. Да, я без доспеха, но это не имело особого значения. Была пара неуклюжих попыток меня заколоть. Все глаза устремлены на нас. Схватил, едва удержал руку с ножом, впечатал кулак в середину груди, смял нагрудник. Добавил локтем в голову. Бородач, не то Рих, не то Рис, начал падать, я перекрутил руку с ножом и повалил лицом в жижу, подсёк ногу, навалился, он упал лицом вперед, начал яростно биться и брыкаться.

- Отпусти его, сопляк! – Оказалось, что вся карда, как кусок тухлого мяса мухами, облеплена воинами противника.

Вскинув голову, глянул прямо в глаза говорившему, привстал, поставил на бородача ногу и яростно надавил. В короткий миг, выплеснув весь страх и гнев в это нажатие. Тело врага ощутимо хрустнуло, он перестал трепыхаться, остался безвольно плавать лицом вниз в нечистотах.

- Мой ответ понятен, шлюхин сын?

Я силен. О Всевышний! И пойду я долиной смертной тени. И не убоюсь зла. Потому что ты со мной! И потому что я самый большой и страшный жлоб в этой долине.

Полыхал злостью как дракон огнём. От волнения многие воины достали оружие. Я тоже извлёк свой нож и зверски улыбнулся. На глазах у всех ухватил грязный труп за длинные мощные волосы, поднял и рубанул по шейным позвонкам. С отвратительным хлопком рассёк, но голова осталась висеть на каких-то сухожилиях, кусках мышц. Понадобилось ещё две нечеловеческих взмаха и отрывающий гортань рывок, чтобы голова осталась у меня в левой руке.

Не стесняясь силы, прыгнул, нечеловечески перемахнул через стоящих у изгороди, заодно обдав их брызгами отвратительных нечистот. Пятка, такое привычное место. Знакома каждая неровность, а уж её никак нельзя назвать гладенькой. В руках нож и вражья голова, как грязный тяжелый комок, который тут же начал охаживать всех подряд. Глухие удары, полушаг и рассекающий взмах ножа.

Быстро, быстрей, чем когда-либо, пора и вспомнить, кто я такой есть. Десантник. Убитые и раненные не успевали падать.

Отшвырнул голову, перехватил нацеленное в живот копьё, наотмашь ударил рукоятью клинка в щеку копейщика, так, чтобы полетели зубы и голова безвольно повисла. Схватил копьё, завыл как волк, проткнул одного, приподнял, второго, третьего. Третий ещё перешагивал, когда пробил и четвертого воина, соорудив жуткий вертел. Отбросил.

Побежал. Моё самое страшное оружие. Не знаю, насколько я быстрее бегаю, чем местные, но я проносился между ними разъяренным оводом и жалил взмахами ножа. Его рукоять скользила, но я не боялся потерять клинок, это не первый и не последний мой нож. И потом, оружия вокруг предостаточно.

Об этом я подумал после боя. А пока был гнев. Ярость. Как смели вы прийти на мою землю с оружием? Как смели угрожать моей семье? Никто, ни один собачий хрен не уйдет с этого поля боя. Конь? Конник? Толкнул плечом, отшвырнул обоих, так что конь неестественно перекувыркнулся в воздухе. Стащил, как тряпичную куклу следующего всадника за ногу и принялся размахивать им по огромной дуге как оружием, сшибая всех, кто попадался на пути.