– Что ж, у нас обоих довольно несносные родительницы, – вздохнула она.

– Но они наши матери и заслуживают уважения, каковы бы ни были их недостатки. – Он улыбнулся. – И, разумеется, нам следует всего лишь потакать им.

– Нет, Бо! Вы не понимаете. Если им потакать, это значит, что я покорно склоню голову и стану делать все, что им заблагорассудится. Все решают, что для меня хорошо, а что нет; я едва успеваю словечко вставить. Никто не считает, что хорошо бы сначала спросить меня.

Бофор взял ее лицо в ладони.

– Не тревожьтесь. Просто наши матери радуются и волнуются из-за нас. И я тоже.

Она отвернулась. Как тяжело ей говорить эти слова! Но если она не скажет их сейчас, все так и будут руководить ею точно марионеткой.

– В чем дело, Джорджетта?

Та пристально взглянула на поклонника:

– Мне нужно, чтобы все перестали мною помыкать.

Бофор нахмурился:

– То есть?

Джорджетта судорожно вдохнула. Как трудно это выговорить!

– Все, и вы в том числе, пытаетесь на меня давить. Никто ничего не говорит прямо, но о мягкости или деликатности тоже все забыли. Обе наши семьи полагают, что мы с вами поженимся. И это меня беспокоит, Бо!

Теперь он встревожился всерьез и обнял ее за плечи.

– Джорджетта, мне казалось, мы с вами понимаем друг друга!

– Слова не были сказаны. И никто меня не спрашивал.

– Все и так ясно. Я езжу в ваш дом. Мы целовались прошлой зимой. И – да, вы дали мне повод думать, что хотите выйти за меня замуж.

– Я не говорю, что не хочу за вас замуж, – возразила она. – Но мне нужно время.

– Неужели вы не знаете, какие чувства я к вам питаю?

– Все, о чем я прошу, – чуть-чуть повременить. У меня такое ощущение, словно мы очертя голову бросаемся в этот брак.

Бофор стиснул зубы.

– Каждую ночь, ложась спать, я представляю вас в моей постели.

О Боже правый!

– Бо, вам не следует говорить такое в моем присутствии.

– Почему? Вы респектабельная молодая леди, но я, разумеется, думаю о близости с вами. В этом нет ничего дурного.

– Знаю, но мы не женаты.

Бофор схватил ее в объятия.

– Мы могли бы пожениться.

Девушка поспешно отвернулась, чтобы скрыть предательски подступившие слезы.

– Вы меня не слушаете!

Он привлек ее к себе.

– Просто мне очень трудно дается ожидание.

Джорджетта смущенно ахнула, почувствовав напряжение его мужской плоти, прижимавшейся к ее животу.

– Не бойтесь, прошу вас.

Она испытующе прищурилась.

– Вот почему вы так торопитесь с женитьбой! Вы хотите со мной переспать.

Бо рассмеялся.

– Где вы слышали это слово?

– У меня три старшие сестры. – Она попыталась толкнуть его в грудь. – Вы мне не ответили.

Он осторожно коснулся губами ее губ.

– Я постараюсь выполнить вашу просьбу не торопить события, но не хочу ждать слишком долго.

Джорджетта отняла его руки. Бо ничего не понял.

– Лучше отвезите меня домой.

– Вы снова расстроены, – заметил он. – В чем дело?

– Если бы вы слушали, по-настоящему слушали то, что я говорила несколько минут назад, вам бы не пришлось спрашивать. Но вы в точности, как наши матери. Вам кажется, будто вы заранее знаете, какое решение я приму. – Джорджетта покачала головой. – Бо, не нужно думать, что все само собой разумеется. И мне кажется, будет лучше, если я не поеду с вами навещать бабушку. Это даст повод нашим родным строить планы на будущее, а я еще ничего не решила.

Стиснув зубы, Бофор развернулся и зашагал прочь, предоставив ей возможность торопливо идти вслед. Она начала отставать. Тогда он обернулся и зашагал ей навстречу, но остановился в нескольких шагах от Джорджетты; это расстояние казалось ей целой милей.

– Простите, что поддался дурному настроению. Да, я строил планы, но вы меня поощряли – и словом, и делом.

– Бо, мне кажется, будет лучше, если вы отвезете меня домой. – Он не понял и, наверное, никогда не поймет. Тяжесть легла ей на сердце. Он и сейчас пытается объяснить все по-своему!

– Вы заставляете меня страдать из-за того, что мама проболталась о нашей с вами поездке к бабушке, – горячился он. – Я видел, что вы сразу перестали улыбаться. Но это же несправедливо – разве я виноват? Я не могу влиять на матушку.

– Бо, несправедливо думать, будто я стану делать все, что мне прикажут. Визиты в ваш дом, поездки в экипаже, танцы и самое главное – свадьба! Если я не сумею за себя постоять, все так и подумают, будто я заранее согласна делать все, что другие сочтут для меня подходящим!

– Я за вами ухаживаю, – упрямо повторил он.

– Вы меня торопите и не хотите этого признавать. Отвезите меня домой, Бо!

– Просто вы усложняете простые вещи, – возразил он.

– Нет. Я всего лишь хочу иметь право голоса в собственной жизни.

Неделей позже

Эми решила поработать над своими эскизами, пока светило яркое утреннее солнце. Ей представилось платье с вандейковским воротником. По низу платья она изобразила воланы из шелкового тюля, а вверху листа написала свои рекомендации: «Ткань – шелковый атлас цвета морской волны; серебряное шитье для отделки воланов».

В дверь постучали. Недовольно хмурясь, Эми встала из-за стола.

– Войдите.

Едва появившись на пороге, Джорджетта с досадой произнесла:

– С нетерпением жду сегодняшнего вечера, когда с этой карточной вечеринкой будет наконец покончено. Мама сходит с ума из-за любой мелочи. Чуть не устроила мне скандал, когда я чихнула.

– О Господи, – рассмеялась Эми.

– Слуги носятся как угорелые, и отец рекомендовал мне сидеть у себя и не путаться под ногами. Потом сам заперся в библиотеке. Мне бы тоже там спрятаться, да не могу.

– Твоя мама хочет, чтобы все удалось на славу, – попыталась утешить подругу Эми.

Джорджетта вздохнула.

– Она помешалась на том, чтобы все было безупречно! Мне приходится кусать губы, чтобы не потребовать – пусть, наконец, перестанет донимать всех своими замечаниями.

Эми стало жаль Джорджетту, которой приходилось терпеть столь энергичную и вездесущую мамашу.

– Ты ее понимаешь и стараешься быть любящей дочерью, несмотря на ее недостатки.

Джорджетта округлила глаза:

– О, у тебя новые эскизы?

– Нравится тебе вот этот?

– О да! Высокий воротник сейчас входит в моду.

– Вот прогулочное платье с длинными рукавами, – продолжала Эми. – Три ряда кружев на плечах и два – по низу юбки.

– Второе платье мне тоже очень нравится. Ты собираешься показать их мадам Дюпон? – спросила Джорджетта.

– Да, когда придумаю еще несколько. – Эми почувствовала некоторое смущение оттого, что приходилось скрывать материальную сторону дела. Она инстинктивно понимала, что Джорджетте лучше ничего не знать. По правде говоря, чем меньше она знала, тем лучше.

– Это так волнующе – знать, что другие носят придуманные тобой наряды, – мечтательно вздохнула Джорджетта.

В дверь снова постучали, и Джорджетта пошла открывать. Появилась Лиззи и присела в реверансе.

– Мисс, ее светлость требует, чтобы вы спустились к ней в гостиную.

Джорджетта вздохнула.

– Мне пойти вместе с тобой? Я смогу тебе чем-нибудь помочь, – сказала Эми.

– А вам два письма, мисс Хардвик, – сказала горничная, вынимая письма из кармана фартука.

– Читай письма, – сказала Джорджетта. – А я займусь матушкой.

После того как подруга ушла, Эми села за письменный стол. Она сморщила носик, узнав почерк мистера Кроу-форда. Второе письмо было от матери. Эми решила прочесть сначала письмо викария, да и покончить поскорее с неприятным делом.