— Не проблема! — воскликнул Глеб, беря себе самый большой кусок. — Ты давай сюда все, что тебе жалко. Мы с удовольствием поможем.

— Очень вкусно, — похвалил Юрасик, откусив от пирога. — Ты готовишь прямо как моя бабушка.

— Ну, кто-то отлично ведет хозяйство и печет пироги, а кто-то превосходно мусорит, пачкает тарелки и виртуозно эти пироги поедает, — сказал Глеб. — Каждому свое.

— Неправда, — откликнулся Юрасик, поняв, что он намекает на него. — Я вчера, например, помыл посуду.

— С ума сойти! — восхитился Глеб. — Ты прямо мастер Самоделкин! Бабушка в обморок не упала?

— Да никто даже не заметил. Все бродят по дому как тени.

— А ты чего хотел за свой подвиг? Бурных оваций и статуэтку «Оскара»?

— Когда я мою посуду, этого тоже никто не замечает, — успокоила его Лена. — И через час — снова полная раковина. Как я хочу в нормальный календарь!

— А что, там посуду мыть не надо? — спросил Глеб.

— Там мама вернется от папы, — пояснила Лена. — Но ведь недолго осталось ждать, правда, Юр? Уже завтра мы что-то придумаем?

— Послезавтра, — ответил вместо него Глеб. — И то при условии, что профессор поверит.

— Он поверит! — пылко воскликнул Юрасик. — Только почему послезавтра?

— Завтра — день смерти, — напомнил Глеб. — Ему будет не до того.

Юрасик задумался, потом произнес с отчаянной решимостью:

— Завтра я не дам ему умереть.

Лена и Глеб посмотрели на него с удивлением.

— Как это — не дашь? — поинтересовался Глеб. — Это был несчастный случай?

— Нет, у него отказало сердце. Но я все равно могу ему помочь, — заторопился Юрасик, чтобы никто не смог его перебить. — Это я виноват, что он умер. Я должен был находиться дома. А я ушел. Да еще ключ забыл. Вернулся, позвонил — мне никто не открыл. Я подумал, что дед вышел куда-нибудь, и сидел целый час на лавке, ждал, пока родители и бабушка приедут с дачи. А потом мы вошли и увидели, что он на полу, в кухне. Простить себе не могу, что ушел.

— А что ты сможешь сделать? — осторожно спросила Лена.

— Я останусь дома и вызову скорую. И его спасут! Он будет жить, — сказал Юрасик, не глядя на нее.

— Зачем все это? — спросил Глеб. — Мы и так сможем с ним общаться. Мы же движемся назад.

— Как ты не понимаешь? Если я его спасу, он останется жив. И когда мы вернемся, у меня снова будет дед.

— Не будет. Мы отсюда ничего не можем изменить в нашей реальной жизни.

— Откуда ты знаешь? — Юрасик поднял голову. — А вдруг можем?

Он смотрел так умоляюще, что Глебу ничего не оставалось, как пожать плечами. И правда, кто это может знать наверняка? С этим обратным календарем вообще ничего не понятно.

— Только скорую надо вызывать из Абинска, — сказала Лена. — В наших, местных, нет никакого оборудования. Мне мама говорила.

— Из Абинска она будет долго ехать, — возразил Юрасик.

— А наша ничего сделать не сможет.

— Вот если бы вызвать заранее… Только я не знаю точного времени. Вдруг они приедут слишком рано? Что я им скажу? Подождите немного, ему скоро станет плохо?

— Знаете что? — оживилась Лена. — Нужно позвать какого-нибудь знакомого врача! Чтобы он был рядом, когда случится сердечный приступ. Врач сможет оказать первую помощь и продержаться до приезда неотложки.

— Да, хорошо бы. Только у меня нет знакомого врача, — печально покачал головой Юрасик. Лена повернулась к Глебу:

— А вот у Глеба есть.

— У меня? — удивился тот. — Откуда?

— А Вера?

— Какая Вера?

— Та самая, — многозначительно сказала Лена. — Которую мы видели в парке с твоим отцом. Ведь она врач?

Глеб поперхнулся от неожиданности:

— А она здесь при чем?

— Надо попросить ее посидеть у подъезда, а когда профессору станет плохо, она поднимется и поможет ему.

— Ты рехнулась? Что за бредовая идея?

— А почему нет? — спросил Юрасик, хватаясь за эту «бредовую» идею как за соломинку. — Она же может сделать нужный укол?

— Нет, — категорично заявил Глеб.

— Почему?

— Я к ней не пойду.

— Почему не пойдешь?

— Не пойду и все!

— Глеб, ну пожалуйста. — Глаза Юрасика загорелись надеждой. — Попроси ее.

— Я не могу, — мрачно сказал Глеб и отвернулся.

— Это мой единственный шанс. Я должен хотя бы попытаться.

— Ты глухой? Говорю же — не могу! Придумай что-нибудь другое.

— А если я один не справлюсь? Он снова умрет. И снова из-за меня. — Голос у Юрасика дрогнул.

— Елизаров, ну будь ты человеком! — не выдержала Лена. — Ну что ты его мучаешь? Трудно тебе, что ли? Чурбан бесчувственный!

— Да вы не понимаете, о чем просите! — Глеб вскочил, опрокинув стул. Я не могу к ней подойти! Это просто невозможно! После того, что я сделал!

— Тише! — шикнула на него Лена. — Чего буянишь? Сядь.

Глеб поднял стул и сел на него верхом в стороне от стола.

— Это та самая история, из-за которой у тебя с отцом не очень хорошие отношения? — догадался Юрасик. Глеб угрюмо взглянул на него:

— Она со мной и разговаривать не захочет. Так что тут я тебе не помощник.

— А нельзя как-то… ну, прощения попросить, что ли? — предложила Лена, кидая косые взгляды на поникшего Глеба. Тот невесело усмехнулся:

— Прощения… Они собирались пожениться, год назад, в Вольске. Я пришел к ней утром и сказал, что, если она сегодня появится в загсе или расскажет отцу о нашем разговоре, я спрыгну с крыши ее девятиэтажного дома.

— А она что? — потрясенно спросила Лена. У Юрасика вообще не нашлось слов, он смотрел на Глеба, будто видел его в первый раз.

— А она не пришла в загс. И перестала общаться с отцом, сменила телефон. Он думал, что она бросила его прямо в день свадьбы. Они расстались.

— Ну как она поверила, что ты можешь это сделать?

— Не знаю. Может, и не поверила, но не хотела рисковать. Но в тот момент я и сам себе поверил. Я очень не хотел этой свадьбы. Что, Зюзина, можно за такое просить прощения?

За столом воцарилась тишина. Лена и Юрасик никак не могли переварить услышанное. Им, конечно, было знакомо такое понятие, как подлость. Низкие и гадкие поступки совершали плохие парни в кино и книгах. Но чтобы вот так, в реальной жизни, кто-то из знакомых намеренно сотворил подобную гнусность? Тем более их одноклассник, которого, как им казалось, они хорошо знали…

— Мой отец, — вновь заговорил Глеб, хотя его уже ни о чем не спрашивали, — два месяца ходил весь черный, ничего вокруг не замечал. И меня тоже. А потом он все узнал, наверно, они случайно встретились. И стало еще хуже. Потому что они все равно теперь вместе. А я один.

Лена с жалостью посмотрела на несчастного и растерянного Глеба. Это было так непривычно, что у нее возникло желание погладить его по голове.

— Но можно же попытаться все исправить, — осторожно проговорила она. — Каждый может совершить ошибку. Но если человек искренне раскаивается, его обязательно простят.

— А ты простила бы? — Глеб поднял глаза на Лену.

— Конечно.

— Даже если бы была очень-очень обижена на кого-то и не хотела его видеть?

— Да.

— Тогда почему ты не можешь простить бабу Липу? Она ведь искренне раскаивается.

Лена уставилась на Глеба, открыв рот от изумления.

— Что, других учить легче? — усмехнулся тот.

В эту минуту неожиданно задребезжал будильник, о котором все уже забыли. Лена, Юрасик и Глеб впились взглядом в циферблат и сидели не шевелясь целую минуту, пока не стих звон. Потом посмотрели друг на друга. Все были на месте. Никто не исчез. Будильник показывал уже одну минуту первого.

— Ну что, господа ученые, — нарушил молчание Глеб. — Наш эксперимент завершился провалом. Мы все здесь, а значит, дело вовсе…