Глеб, Юрасик и Лена в состоянии шока разошлись по местам. Глеб плюхнулся на стул и тупо уставился на свою соседку, Соню Ткачук, которая сосредоточенно выводила на листе ровные строчки.

— Слушай, Ткачук, что происходит?

— А что такого происходит? — Ткачук подняла на Глеба непонимающие глаза.

— Почему мы снова пишем эту контрольную?

— Елизаров, ты рехнулся? Заткнись и не мешай.

Соня Ткачук вновь склонилась над контрольной. Глеб оглядел класс и встретился глазами с ошеломленной Леной, сидящей в первом ряду возле окна. Потом они оба посмотрели на обернувшегося Юрасика. Вид у него был обескураженный.

— Так, — негромко пробормотал Глеб. — Нормальных только трое. Остальные чокнулись. Массовое помешательство, не иначе.

— Елизаров! Думаешь, у тебя слишком много времени? — строго спросила математичка. Глеб достал ручку, пододвинул к себе чистый листок с печатью и во второй раз принялся решать те же самые примеры.

— Ну и что это было? — спросил Глеб у Юрасика и Лены, когда они остались втроем в кабинете алгебры.

— Может, розыгрыш? — предположил Юрасик.

— Да? И кто кого разыгрывает? — поинтересовалась Лена. — Наш класс — нас?

— Я всегда говорил, что ваш класс — сборище дураков.

— Знаешь что, Елизаров, сам ты…

Прозвенел звонок, и в класс ворвалась галдящая толпа семиклассников. Троица поспешила на следующий урок — в кабинет русского языка и литературы.

— Елизаров, ты чего русский-то достал? — Ткачук повертела пальцем у виска, открыла учебник литературы и принялась что-то повторять. Учебник у нее был открыт на стихотворении Рубцова — том самом, которое весь класс уже ответил.

— Ткачук! — не выдержал Глеб. — Неужели ты и правда ничего не помнишь?

— Чего не помню?

— Как ты отвечала этот стих, как запнулась на строке «Она горит над золотом осенним», как Овчаренко тебе подсказывал? Ты же четверку получила!

— Ты обкурился, Елизаров?! Когда я отвечала?

— На литературе! В среду!

Соня взглянула на него с жалостью:

— Сегодня и есть среда!

Глеб хотел сказать ей, что она отстала от жизни и сегодня уже пятница, но тут всеобщее внимание привлекла Лена, которую вызвали к доске. Она встала и заявила, что не понимает, с чего это вдруг они сегодня учатся по расписанию среды. Класс оживился, оторвался от учебников и приготовился смотреть бесплатное шоу. Учитель Сергей Сергеевич удивленно взглянул на Лену:

— Ну, видимо, потому, что сегодня среда.

— Сегодня пятница! — уверенно заявила Лена. — Среда была два дня назад, и в среду я уже получила за этот стих тройку.

Класс откровенно захохотал.

— Зюзина, ты думаешь, это смешно? — спросил учитель.

— Это абсолютно не смешно! — горячо воскликнула Лена. — Это очень странно, что вы не помните последние два дня!

Сергей Сергеевич протер очки и внимательно посмотрел на Зюзину. Потом взял журнал и подошел к ней:

— Вот видишь выделенный столбик? Здесь должны быть ваши оценки за стихотворение «Звезда полей». Ты видишь, что он пустой?

Лена нехотя кивнула.

— А какая дата над этим столбиком? Читай вслух.

— Двадцать второе мая, — прочитала Лена. — Но ведь это невозможно! Двадцать второе уже было. Сегодня двадцать четвертое мая!

— Ну-ну… Кто еще думает, что сегодня двадцать четвертое? — повысил голос Сергей Сергеевич, стараясь перекричать поднявшийся в классе гвалт.

Шум постепенно стих. Все переглядывались и хихикали. Лена смотрела то на Юрасика, то на Глеба, ожидая от них поддержки, но те молчали, опустив глаза.

В этот момент в кабинет заглянула Клара Борисовна и попросила разрешения сделать объявление.

— Напоминаю о завтрашней экскурсии! — сказала она. — После второго урока все идут по домам, обедают, переодеваются и ровно в одиннадцать тридцать приходят сюда, к школе. С собой иметь бутылочки с водой и бутерброды. Едут все до единого, даже больные и умирающие! В автобусе и в музее ведем себя прилично, Мухин и Загоркин! И остальные тоже. Меня все услышали?

Клара Борисовна вышла. Шестой «А» вновь загудел растревоженным ульем, обсуждая будущую поездку. И только трое учеников впали в одинаковый ступор и еще долго сидели с открытыми ртами.

После пятого урока хмурые Глеб, Юрасик и Лена вместе вышли во двор, обогнули здание школы и не сговариваясь направились к школьному стадиону. Усевшись на ступеньках горбатой спортивной лестницы, долго молчали.

— Ну что, — первым заговорил Глеб, — какие будут идеи? Кто-нибудь что-нибудь понимает?

— Понятно только одно — что мы каким-то образом перепрыгнули обратно в среду, — отозвался Юрасик и потер лоб.

— Ерунда какая-то! — воскликнула Лена. Раз вчера был четверг, значит, сегодня пятница.

— Тогда куда делась моя болячка?? — Глеб повернулся к Лене левой щекой. — Когда я ложился спать, она была.

— Да откуда я знаю? — отмахнулась та. — При чем тут твоя болячка?

— А при том! Если сегодня среда, то щеку мне Мухин поранит только вечером, поэтому болячки еще нет. Это все объясняет, — сказал Глеб.

— Нет, это сон… — простонала Лена. — Кошмарный сон.

— Да, только он почему-то снится всем троим сразу, — съязвил Глеб.

— Откуда я знаю, может, это только мой сон? А вы оба мне снитесь. Я скоро проснусь, и снова все будет в порядке.

— Слушай, Зюзина, я вот сейчас звездану сумкой по твоей глупой башке и посмотрю, как ты проснешься!

— Да ладно вам, — примирительно сказал Юрасик. — А вот интересно — какой день будет завтра?

Глеб с Леной обескураженно замолчали. Об этом никто еще не задумывался.

— Я видел фильм, продолжил Юрасик, — про парня, который застрял в одном дне на несколько лет. Там у них праздник был американский, День сурка. Каждое утро этот день начинался снова, как в замкнутом круге, и парень ничего не мог поделать. И у него постоянно был День сурка.

— Какой ужас! — воскликнула Лена.

— Будем надеяться, это не наш случай, — сказал Глеб. — Не хотелось бы застрять здесь, в двадцать втором мая, когда до конца учебного года всего три дня.

— А как он оттуда выбрался, ну, тот парень в кино? — спросила Лена у Юрасика.

— Он полностью изменился, стал совершать добрые поступки, помогать людям и все такое, — наморщив лоб, припомнил Юрасик.

— Тогда Елизарову это не грозит, — сказала Лена с усмешкой. — Он вечно будет писать контрольную и отвечать стих Рубцова.

— Слушай, Зюзина! — начал заводиться Глеб. — Вот кого надо засунуть в День сурка, так это тебя. Может, хоть человеком станешь!

— На себя посмотри, Елизаров! С тобой даже рядом находиться противно!

— Так и катись отсюда!

— Да с удовольствием! Недоумок!

— Психопатка!

Глеб и Лена одновременно схватили свои сумки и направились в противоположные стороны.

— Ребята! — крикнул Юрасик им вслед. — Куда вы? Вернитесь!

Те даже не оглянулись. Юрасик положил подбородок на руки и сидел в такой позе, пока его не отыскала запыхавшаяся бабушка, успевшая обежать все школьные этажи.

— Да я не прятался, бабуль, — оправдывался Юрасик по дороге домой. — Я просто забыл, что ты ждешь. Закружился, из головы вылетело.

— Наверное, контрольная по алгебре трудная была, — предположила бабушка, вытирая мокрые виски концами черного платка.

«Да нет, уже не трудная», — усмехнулся про себя Юрасик. Бабушка продолжала расспрашивать его о школьном дне, слово в слово повторяя те же фразы, что и два дня назад. Он остановился, потряс головой…

— Что, Юрочка, голова болит? — забеспокоилась бабушка. — Ты вообще какой-то бледный сегодня. Это все потому, что ты перестал бывать на улице!

Таких слов в настоящую среду не было, и Юрасика немного отпустило. Он постарался увести разговор в сторону. Но стоило ему задуматься и замолчать, как бабушка вновь вернулась к своему тексту.