Отец от удивления потерял дар речи.

— Что? — только и смог вымолвить он.

— Пусть живет с нами.

— Ты заболел? С чего вдруг такое решение?

Глеб поднял голову, и отец поразился, увидев в его глазах совсем не детскую тоску.

— Я всегда один, — сказал Глеб. — У меня нет друзей. Нет семьи. У меня вообще никого нет.

— А я? — отец растерянно посмотрел на него.

— И тебя нет. Я ничей.

Отец встал с постели и подошел к окну. Некоторое время оба молчали.

— Я больше не могу так, — снова заговорил Глеб. — Я попрошу прощения. Приведешь?

— Посмотрим, — не сразу ответил отец. — Но на твоем месте я бы не очень рассчитывал, что она так легко тебя простит.

Отец резко повернулся и вышел из комнаты.

— Простит, — сказал Глеб и едва слышно добавил: — Она простит. Я знаю.

В школу Глеб плелся неохотно. Он опасался, что ни Юрасика, ни Лены там не окажется. А вдруг они совсем исчезли? Те, настоящие, не вернулись, а для этих, двойников, двадцать четвертое мая никогда не наступало. Что же он наделал? Сам здесь, а они затерялись в обратном календаре и не могут вырваться из него. Как их оттуда вытащить? Ведь при всем его желании с ними невозможно пересечься. Как бы ему сейчас пригодился совет Дениса, который, как оказалось, неплохо разбирался в таких аномальных явлениях. Только, интересно, почему?

У входа в школу к Глебу прицепилась компания Мухина. У Глеба не было никакого желания отвечать на их придирки.

Он помнил, как благородно повел себя Мухин в критической ситуации. Несмотря ни на что, не отказал им в помощи. Вся эта глупая школьная вражда вдруг показалась Глебу пустой и бессмысленной. Зачем калечить и оскорблять друг друга? Ради чего?

— Кончай строить из себя отморозка, — сказал он Мухину. — Ты же на самом деле нормальный парень. Твой класс, мой класс… Горшки делите, как в яслях. Не надоело?

Глеб обошел зависшего Мухина и обернулся на крыльце:

— Привет сестре! Она классно на джипе гоняет.

Возмущенный Загоркин рванулся за ним, но Мухин схватил его за руку:

— Оставь его. Пусть идет, — и проводил Глеба задумчивым взглядом.

Юрасик оказался в школе. «Не исчез!» — вздохнул с облегчением Глеб. Помня о своей вчерашней неудачной попытке, он не стал подходить к Карасеву, но в какой-то момент поймал на себе его необычный взгляд. «Помнит, что я вчера ему плел. Считает меня чокнутым, — подумал Глеб. — Хорошо, что Зюзиной нет. А то бы тоже сверлила меня взглядом и вспоминала про кастрюлю и письмо». Он не сомневался, что они оба теперь будут смотреть на него странно. Другой Юрасик и другая Лена. Просто одноклассники. А его друзей уже не вернуть.

На географии Карасев несколько раз оглянулся на Глеба. «Да что ж он никак не угомонится!» — рассердился тот и внезапно уловил в его взгляде что-то знакомое, что-то живое, чего не было у вчерашнего Юрасика с потухшими глазами. У Глеба перехватило дыхание. Неужели? Да нет, он ошибается. Это игра его воображения. Он просто очень хочет этого. А вдруг? Глеб во все глаза уставился на Карасева, но тот больше не оборачивался. Тогда Глеб открыл тетрадь на последней странице и нарисовал тот самый символ, который помог ему вернуться, — перевернутый бутон с горизонтальной чертой наверху. Он ждал довольно долго, и, когда наконец Карасев опять оглянулся, Глеб поднял тетрадь так, чтобы Юрасику был виден рисунок. От волнения у него бешено колотилось сердце и тетрадь в руках ходила ходуном. Он понимал, что рискует своей оценкой за четверть и Кира Давидовна вполне может ее испортить, но сейчас реакция Карасева была важнее всего. И когда глаза Юрасика вспыхнули радостью, Глеба кинуло в жар. Он выпустил тетрадь, и она спланировала на пол между рядами. Юрасик не отрываясь смотрел на Глеба, и его круглое лицо сияло от восторга.

Глеб вдруг ощутил, как с плеч свалилась огромная тяжесть. Ему стало так легко и хорошо, что казалось, он сейчас взмоет над своей партой и вылетит из открытого окна в небесную синь. Разве мог он подумать три недели назад, что будет радоваться своему однокласснику Карасеву, как лучшему новогоднему подарку?

Подойти друг к другу не удалось и после звонка. Вошла Клара Борисовна с сообщением насчет последнего учебного дня.

— Прежде чем вы отправитесь на информатику, попрошу всех сдать дневники, — сказала она и пошла по классу, собирая их. — В понедельник последний учебный день. Вы сдадите учебники и после этого придете на классный час. Там и получите свои дневники уже с оценками. Семак, забери обратно. Я тебе уже говорила — это не дневник, это мусорная куча, противно в руки взять. Почистишь, заклеишь и принесешь в мой кабинет.

Клара Борисовна пересчитала собранные дневники.

— Одного не хватает. Кто не сдал? А, сегодня снова Зюзиной нет. Нужно сказать ее брату, чтобы принес.

Словно подброшенный пружиной, Глеб вскочил с места:

— Клара Борисовна, можно я сбегаю? Я быстро.

— Елизаров? Ты хочешь сбегать к Зюзиной за дневником? — озадаченно переспросила классная руководительница. Она была уверена, что к Зюзиной никто из класса не пойдет даже под угрозой двойки. Оживившиеся шестиклассники тут же стали отпускать шутки насчет странной парочки. Но Глебу было все равно. Он не мог больше оставаться в душном классе. Очень хотелось узнать, как там Лена. Их Лена, настоящая, а не вчерашняя грубиянка и вредина.

Клара Борисовна прикрикнула на расшумевшийся шестой «А» и сказала:

— Ну хорошо, Глеб, сходи. Диану Робертовну я предупрежу.

— А можно я с ним? — поднялся из-за парты Юрасик. Только что успокоившийся класс снова загудел. Клара Борисовна совсем растерялась:

— К Зюзиной? Вдвоем? За одним дневником?

— Он адрес знает, а я… дневник понесу, — сказал Глеб.

Классная руководительница перевела взгляд с Карасева на Елизарова и от неожиданности согласилась. Было что-то загадочное в этой ситуации. Она прекрасно знала, кто с кем дружит, кто с кем общается, и никак не могла связать Карасева с Зюзиной. А уж Елизарова она вообще ни с кем не могла связать.

— Только обязательно вернитесь на информатику, — предупредила она. — Долго не бегайте. Дневник принесете в мой кабинет. Остальные остаются на местах и слушают меня.

Глеб и Юрасик с готовностью кивнули и выбежали из кабинета. Оказавшись в коридоре, они тут же кинулись друг к другу.

— Карась! Это ты! — радостно хлопал его по плечу Глеб. — Я уже думал, что не увижу тебя!

— Глеб! Как здорово! — захлебывался восторгом Юрасик. — Я вчера чуть с ума не сошел, когда понял, что ты — это не ты!

— И ты мне это рассказываешь? Да я вчера ездил на раскопки с твоим двойником! Препротивный тип, я тебе скажу!

— А ты мне вчера по шее съездить хотел за то, что я плету всякую ерунду. Ну, то есть не ты, а другой ты.

— Погоди, — остановился Глеб. Когда это — вчера?

— Ну вчера, четвертого мая, — объяснил Юрасик.

— У тебя вчера было четвертое?

— Да, у нас с Леной было четвертое. А у тебя какое?

— У меня двадцать третье.

— Вы еще здесь? — выглянула из кабинета Клара Борисовна. — Я сейчас отменю свою благотворительную акцию. Мне не трудно.

Друзей словно ветром сдуло, причем Юрасик не слишком отставал от Глеба.

— Как же получилось, что вы попали в четвертое мая? — спросил Глеб по дороге к Лене. — Я-то в это время был в двадцать третьем. Почему мы разделились?

— Не знаю, но я очень даже доволен. Я вчера не поехал к тетке и весь день провел с дедом. Он никуда не торопился, ничем не был занят. — Вспомнив про деда, Юрасик погрустнел.

— Жаль, конечно, что его больше нет. Но ты только представь, какой уникальный шанс тебе выпал — ты его видел, ты с ним говорил целый день. Не у каждого бывает возможность снова встретиться с дорогим человеком после его смерти! А еще ты теперь знаешь, что ни в чем не виноват… Ну а Лена, как она провела последний день?