Пока крутился очередной трек, я спросил:

— Кто у нас там еще, Чото?

— Почему ты всегда называешь меня этим странным именем?

— Оно тебе подходит. Был такой… хм… известный коллега с популярного радио… — сказал я, надеясь, что Чото никогда не узнает, откуда на самом деле я взял это прозвище1. — Так кто у нас на утреннем эфире?

— Малдер… — недовольно сказал Чото.

— Опять?

«Аномальщик-конспиролог», требующий, чтобы его называли исключительно «Малдер», всегда был с изрядной ебанинкой, а по нынешним обстоятельствам стал и вовсе несносен. У нас с ним была редкая взаимность чувств: я считал его конченым придурком, он меня — редкой сволочью. Возможно, мы оба были правы.

— Черт с ним, гони этого уродца в эфирную.

Длинный и нескладный, с волосами, завязанными в конский хвост, худой и плохо выбритый Малдер был визуально негигиеничен, и после него хотелось помыть с хлоркой стул. Одетый во что-то неопределенно-полевое и не очень чистое, он как будто только что вылез из своей любимой канализации. (Никогда не понимал, почему инопланетян надо искать в каких-то говнах, но ему, безусловно, виднее). Кофе я ему не предложил — много чести. Я кофе за свои деньги покупаю, а на этого халявщика не напасешься. В отличие от киношного Малдера, наш не имеет ни зарплаты агента ФБР, ни желания заняться чем-то, кроме спасения человечества, поэтому всегда готов выпить и съесть все, что ему предложат. И то, что не предложат, тоже.

Чото показал на часы и указательный палец — минута до эфира. Я водрузил на голову наушники, дослушал музыку до тишины и потянул ползунки на пульте.

— Вы все еще на волне Радио Морзе, с вами Антон Эшерский и программа «Антонов огонь». Если бы сегодня было не тринадцатое, а второе июля, то мы вместе с самой долбанутой частью Человечества отмечали бы Всемирный День НЛО, он же День уфолога.

Если вы риали вонт ту билив, то вы пошли бы выстригать круги на полях, подавая сигналы кораблям рептилоидов. А если вы не вонт, то и не надо. На кой хрен нам тут ещё и рептилоиды? Своих мудаков хватает…

Итак, сегодня в нашей студии Вла…

— Малдер! — перебил недовольный тарелкер. — Называйте меня Малдер! Это важно!

— Как скажете! Встречайте — Неагент Батькович Малдер, уважаемый в узких кругах специалист по всему непознанному, что не вошло в школьную программу пятого класса.

— Здравствуйте, уважаемые радиослушатели…

Малдер, в девичестве — Вова, говорил быстро, невнятно, глотая слоги, брызгая слюной, но так убежденно и горячо, что аудитории нравилось. Во всяком случае, так думали наши рекламодатели. На мой взгляд, нес он какой-то болезненный бред, но у меня специфический ракурс.

— Надо полагать, уважаемый Малдер, у вас есть собственное мнение о том, что случилось с нашим городом? Это происки спецслужб, тайный эксперимент ученых, планетарная катастрофа или мы все умерли и попали в чистилище? — привел я свежий хит-парад самых популярных версий от приподъездных бабок.

— Ну что вы говорите, какие спецслужбы? — демонически расхохотался уфолог. — Уж я-то, поверьте, имел с ними дело!

Ага, точно, имел, мне рассказывали. Когда влез в колодец с кабелем ФСО, а его моментально прихватили там за жопу. Побывал в застенках (минут сорок), пострадал за правду (получил административный штраф), проникся еще более железной уверенностью, что власти скрывают.

— Разумеется, это вмешательство инопланетного разума! Даже странно, что, когда мы наконец имеем перед собой неопровержимые доказательства, кто-то еще сомневается!

— А почему вы вообще считаете, что это… разумная сила? Где усматриваете проявления разума? — заинтересовался я.

— А как же! — разволновался Малдер. — Вот, например, откуда этой силе знать, сколько товаров должно респавниться2? Как она узнаёт?

— А как унитаз узнаёт, сколько ему набрать воды в бачок? — ответил я ехидно. — Мало ли слили, много ли — он всегда набирает ровно столько, сколько надо! Откуда он знает?

— Откуда? — искренне удивился Малдер. Сарказм для него был недоступен в принципе. — Действительно, знает же…

— Это неважно, — справился с замешательством он. — Важно, что хотят от нас Старшие Братья по Разуму!

— И что же?

— Они хотят, чтобы мы возвысились до их уровня! Они ждут, что мы начнем совершенствоваться. А мы продолжаем жить, как будто ничего не случилось! Как будто работа, семья, деньги все еще имеют значение!

Ну да, ни работы, ни семьи, ни денег у Малдера отродясь не было.

— А что, не имеют?

— Ну, разумеется! — он аж на стуле начал подпрыгивать. — Мы цепляемся за отжившие товарно-денежные отношения! За неравенство и несправедливость! За дискриминацию, наконец! Те, у кого нет денег, вынуждены работать на тех, у кого они есть!

В экономическом вопросе Малдер был криптоанархистом: нигде не работал и жил на какие-то подачки, но считал это не ленью и распиздяйством, а борьбой с системой. Пребывая в полной уверенности, что его обязаны содержать просто потому, что это справедливо, он воровал продукты в супермаркетах и принципиально не платил за квартиру.

Впрочем, теория «несправедливого распределения общественных благ в городе» имела и других, более серьезных приверженцев.

— А зачем этому… разуму поднимать нас до своего уровня? В чем его интерес?

— Они хотят, чтобы мы вошли в Межгалактическое Братство!

— Зачем?

— Потому что они велики и гуманны! Для них разум — великая ценность!

— Чей?

— Что чей? — растерялся он.

— Чей разум для них великая ценность?

— Ну… вообще… разум. Любой.

— И почем?

— Что почем?

— Ну, разум. Если он ценность, то и цена у него есть. Вот я и интересуюсь — почем килограмм? Или килобайт? Тут не продешевить бы, раз спрос появился…

— Ими не движут корыстные мотивы! — возмутился Малдер.

Мда… Я готов поверить даже в зеленых человечков из тарелочек, если увижу их трезвым, но не в бескорыстных существ, какого бы цвета они ни были. Бескорыстные не выживают.

— Скажите, Малдер, — сказал я вкрадчиво, — вы же плотно занимаетесь поисками братьев по разуму?

— Да, да, конечно! Вот у меня и оборудование… — он полез было под стул к своему кофру, но я деликатно пресек эту попытку.

— А какие их проявления вы готовы продемонстрировать?

— На сегодня, — важно произнес явно готовившийся к этому вопросу Малдер, — я не готов предъявить доказательства. Это вызовет слишком сильный шок у обывателей! Однако могу заявить, что их деятельность в городе становится все интенсивнее. Например, вы знаете, что в последнее время зафиксированы необъяснимые исчезновения людей?

— И что, их похищают инопланетяне?

— А кто же еще! — удивился Малдер. — Должны же они контролировать процессы, ставить эксперименты, опыты всякие…

Глаза его подёрнулись мечтательной поволокой, голос стал томным, с придыханием… Этот волосатый мудак мечтал быть похищенным!

Чото из-за стекла показал мне на часы, и я быстренько закруглил беседу:

— Благодарю вас за интересный рассказ, думаю, мы с вами еще встретимся в этой студии, а на сегодня наше время вышло. Кстати, дорогие радиослушатели, шестого сентября был бы День похищения инопланетянами. Это праздник тех, кто настолько никому не нужен, что их последней надеждой осталась тарелочка. Подойдите к зеркалу, посмотрите туда — вот вы бы такое похитили?

Я поменял местами ползунки на пульте, запуская перебивкой тему из «Секретных материалов» и передал бразды правления Чото.

— Ксения грезит о коитусе в Лексусе, а у Жени жопа застряла в Пежо, — продекламировал он речевую разминку, тщательно артикулируя каждое слово. Наступало время дневного выпуска новостей, а мне было пора на свидание. Главное — быстро проскочить коридор, пока Малдер не спохватился и не начал просить денег в долг.