Под сводами древнего дворца, высеченного прямо в скале неизвестными зодчими далекого прошлого, раздавались гулки шаги. Мужчина с длинными седыми волосами, в маске, скрывающей все лицо, развернулся на их звук.

— Господин мой! — воскликнула девушка, встав на одно колено перед ним.

— Хозяин! — вторил ей огромный детина хриплым басом, склонившись в низком поклоне.

— Я ожидал вас раньше, — заговорил человек в маске. Его голос был прекрасен, но холоден.

— Нас задержали некоторые события, — огромный мужчина, лицо которого покрывали шрамы от ожогов, распрямился.

— Что могло задержать, Двайн, когда Хозяин потребовал вашего присутствия? — скрытый под маской явно раздражался.

— Простите нас, Господин, — пропела девушка мелодичным голосом, — нас задержали события на Медриксе. Коалиция нашла схроны раньше, чем активизировались взрывные устройства.

— Что? — грозно спросил седовласый, нервно сжав руки, затянутые черными перчатками, в кулаки.

— Мы ничего не смогли сделать, — голова рассказчицы поникла и золотые косы упали на каменный пол, — к планете прибыли целых пять неизвестных нам кораблей, а следом — огромная флотилия Звездной Академии. Пришлось спешно уносить ноги.

— Покажи! — последовал приказ и девушка нажала кнопку на своем браслете.

На вспыхнувшем голографическом экране показались черные, небольшие корабли черного цвета. Они казались крошечными на фоне крейсеров и флагмана, но только идиот недооценил бы их разрушительную силу.

— Убери это!

— Да, Господин! — голографический экран исчез.

— Алейна… — спокойно и даже ласково обратился к ней «масочник», но холод, сквозивший в его голосе замораживал, заставляя девушку дрожать, — меня не интересует, кто прибыл к этой всеми забытой планетке! Меня даже не интересует почему вы не смогли ее уничтожить! Но меня интересует предмет! Треугольник вечности… Он у вас?

— Нет, Господин, — прошептала девушка, — мы вернулись в Храм после ухода кораблей Коалиции. Подобраться к тайнику не удалось из-за взбешенных трокцеров, но датчики на вашем приборе показали, что предмета там больше нет.

— Что? — взревел седовласый. Добравшись до девушки, он схватил ее за горло и, как куклу, поднял на вытянутой руке, — повтори, что ты сказала сейчас?

— Тайник пуст… — прохрипела девушка.

— Господин, вы убьете ее… — воскликнул громила, но осекся, встретив взгляд Хозяина. Таштор испуганно уставился на него, — простите… я… хотел… то есть… не хотел… — залепетал он.

— Жалость и слабость, Двайн, удел Коалиции. Кому, как не ташторам, это знать! Темный Круг не знает пощады! Но вы с Алейной еще нужны мне, и поэтому ваши жалкие жизни останутся при вас… пока… — рука, держащая девушку, разжалась, и она упала к ногам своего Господина, судорожно откашливаясь и пытаясь отдышаться.

Седовласый медленно направился к дрожащему таштору.

— Умирать страшно, Двайн! Страшно! — холодные голубые глаза блестели в прорези маски, — но и жизнь можно сделать настолько невыносимой, что любой предпочтет смерть!

С этими словами «масочник» ударил громилу. Огромная туша, пролетев несколько метров, ударилась о резную каменную стену и затихла.

— Двайн туп, Алейна, но тебя я учил сам. Мне казалось, ты более сообразительна, моя девочка! — мужчина направился к скорченной на полу фигурке. Присев перед ней на корточки, он поднял ее голову и впился взглядом, — не забывай, Алейна, я пощадил твой никчемный род, только ради тебя. Они живы, пока ты служишь мне! Вы, салоры, слабы и жалки, хотя… ваши самки забавны…

— Моя мать… — всхлипнула девушка.

— Твоя мать, Алейна — дочь моя, жива до тех пор, пока ты служишь мне!!! Мне!! — оттолкнув хрупкое тело, мужчина рассмеялся.

Эхо жуткого, пробирающего до дрожи смеха отражалось от каменных стен дворца.

— Я помню… отец! — тихо сказала Алейна, поднимаясь на ноги.

— Три треугольника, из которых состоит Звезда Жизни! Три! До двух не добраться, они нужны там, где находятся, но этот!!! Этот нужен мне! Алейна, достань его! Добудь! Выгрызи! Используй любые наши средства!

— Да, отец! — прошептала она.

— Коалиция хочет мира. Приглашает на Кхарму для переговоров. Ты поедешь одним из делегатов, — мужчина говорил ровным голосом, — и не называй меня отцом.

— Да, Господин! — Алейна склонила голову.

— Но всегда помни, чья ты дочь! — седовласый смерил взглядом ту, чьим биологическим отцом являлся.

Стройное тело, огромные голубые глаза, небольшие, остроконечные ушки… Уши… Уши и глаза!!! Это все, что дочь унаследовала от него, в остальном, красивая, как мать, но такая же никчемная, как все салоры. Тысячи лет, десятки тысяч женщин и ни одного ребенка! Ни одного! И вот, наконец, дочь… и от кого? От жалкой, вечно жмущейся салоры, которая вздрагивает, едва он к ней приблизится. Лицо Морханы превращается в гримасу ужаса, стоит ему войти в ее покои. Почему? Космос! Почему из всех женщин Темного Круга понесла лишь эта жалкая тень? И почему именно к ней его тянет, несмотря ни на что…

Лорд Кебрим тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Привязанность — это слабость. У него не будет привязанности ни к женщине, ни к потомству! Да и не нужно ему потомство. Он собирается жить вечно. Собирался… Но вода источника уже лет двести разряжена. Чтобы возродить былую силу живительной влаги нужен артефакт или хотя бы часть артефакта. Парадокс. Именно то, что когда-то разрушили его предки, в жалких попытках обезопасить Темный Круг от вторжения соседей, теперь так необходимо ему самому — последнему из своего народа, последнему в чьих жилах течет благородная кровь айвенов, прямых потомков великих апаньяр. Вселенная не прощает тех, кто возомнил себя богами. Она неизбежно ведет их к гибели, наказывая за гордыню и самоуверенность.

— Да, Господин! — девушка не отвела от него голубых, так похожих на его, глаз.

— Ты добудешь мне треугольник, дитя, — уже мягче сказал он.

Девчонка все же горда и самодостаточна. Глупость, присущая всем женщинам во всех мирах, лишь коснулась его дочери. В остальном, она была способна на многое. Обхитрить, обыграть, прикинуться, разжалобить… убить… Айлора не любит его… Так ли уж нужна ему ее любовь? Нет, не нужна. Но она и не боится его! Вот, что так раздражало лорда Кебрима в девушке. Бесстрашна, не глупа, красива — это те качества дочери, которые он жаждал использовать, ради достижения своих целей. Но разве она разделяла его замыслы? Нет. Вместо того, чтобы сделать дочь помощницей в своих делах, он вынужден постоянно ее шантажировать. Благо есть чем. Чувства — это слабость. Алейна ненавидит его также сильно, как любит Морхану — свою мать. Пока в человеке есть слабость им легко управлять, зная за какую ниточку следует тянуть.

— Да, Господин! — послушно ответила девушка.

— На Кхарму едет лорд-префект Шаендара. Присмотри за ним. Предавшие раз предадут снова — это закон.

— Да, Господин! — Алейна не отрываясь смотрела на него.

— И почаще вспоминай о матери, девочка моя! — голос лорда стал мурлыкающе-вкрадчивым.

— Я поняла вас, Господин! — взгляд девушки стал настороженным. Она вся напряглась.

Сдавленный стон прервал их диалог. Огромный таштор, держась за стену, стал медленно подниматься.

— Двайна возьмешь с собой. Он хоть и глуп, но может пригодиться. Идите. И не огорчайте меня на этот раз! — с намеком произнес лорд Кебрим, — Ступайте!

Девушка и огромный ташторт поклонились и начали медленно отступать к дверям.

— Воооон! — рявкнул он на них и посетители бегом покинули зал.

Оставшись один лорд Кебрим подошел к огромному зеркалу. Долго стоял, потом сдернул с себя маску и застонал, увидев свое отражение.

— Старость! Жалкая, немощная старость! Ненавижу! — в зеркало полетела огромная ваза, разбивая его на тысячу мелких осколков, — у меня слишком мало времени… слишком…