— Да будет так! — тар Шакреол убрал артефакт в складки мантии.

— Да будет так! — взвизгнул вождь.

Оба голографических экрана моргнули и потухли, а присутствующие перевели дыхание.

— Поздравляю вас, дети! — Пелагея Джоновна обняла Алейну и Стаса Погодиных, а потом и мы с дедом присоединились к ним. Не каждый день эленмарец внучку замуж выдает.

— Ну, Погодин, ты и выдал! Не думала, что ты у нас поэт! — улыбнулась я Стасу.

— О чем ты, Верник? Что такого поэтического в слове «да»? Это говорят друг другу все брачующиеся, — и я поняла, что ни Погодин, ни Алейна не помнят слов клятвы, которую недавно произносили.

— Тар, — тихо позвала бабушка, — если ты настаивал на официальной церемонии, то почему был так удивлен, увидев в руках судьи артефакт? Кстати древний. Очень Насколько могу судить, он относится еще к апаньяпской эпохе.

— Понимаешь, Гея, представитель Темного Круга признал бы только ритуал, проведенный уити-ути, так как они неподкупны в вопросах заключения брачных союзов. Обычная церемония в Коалиции проста, а вот подобную проверку артефактом, я наблюдал впервые. Мне даже слышать о таком не приходилось. В любом случае, все что не делается — к лучшему. Теперь никто не сможет оспорить законность данного союза, — просветил нас дед.

— А что нам теперь делать? — растерянно спросила Алейна.

— Идите спать, дети, — устало выдохнула ба, — ночка выдалась не из легких.

— А я? — ну не могла же не спросить, что теперь делать мне.

— И ты иди, Аленька. Утро вечера мудреней, — ответили мне. Ну, и я пошла. Жалела лишь о том, что времени не хватило рассказать о храме, треугольнике и, собственно, о моем собственном браке. Умереть-не встать! Алька Верник — замужняя дама! Кто бы сказал еще недавно — не поверила бы. Ладно, ночка и правда была трудной и очень волнительной, а разговоры могут подождать и до завтра.

Фиолетовые облака Лорны слегка посветлели. Наступало утро. Рассвета здесь не бывало, но рассеянный свет Арато пробивался сквозь туманную завесу, оповещая о времени суток. С Погодиным и Алейной попрощалась сразу, как только мы вышли из медицинского дома. Пусть Стасик теперь уж сам со своей солоркой разбирается. Они теперь семья. Хотя, Алейна и моя семья тоже, но Погодин попал больше, глубже и круче.

Подойдя к своему домику, улыбнулась, посетившим меня мыслям, и потянулась, разминая затекшие мышцы. Тут же большие, горячие руки обвили мою талию, а до боли знакомый, мурашкообразующий голос прошептал на ухо:

— Привет!

— Привет! — улыбнулась я, откидываясь на грудь «леденца».

— Ты долго, — на этот раз мне еще и мочку прикусили. Горячая волна прошлась по всему телу. Ну, вот как он это делает? И ведь ничего такого не спросил, а я уже готова лужицей растечься.

— Дела… были, — голос все же предательски дрогнул.

— Расскажешь? — и снова я вся покрыта мурашками.

— Сейчас? — Черт! Дрожу!

— Утром… — и ведь чувствую, как улыбается мой эльф.

— Придешь потом?

— Останусь. — Приплыли! Жар опалил щеки, а земля уже готова была уйти из под ног, — если ты, конечно, не возражаешь…

Ох, страшно-то как! И вовсе не муж пугает, а неизвестность. Опыт у меня совсем никакой… Лучше уж сразу, чтобы потом не мучиться предположениями «а что было бы, если…»

— Пойдем! — я отважно провела ключом по замку. Дверь открылась, приветливо приглашая нас внутрь. Да, кровать узковата! Ну, не я его приглашала — сам напросился, — чур, в душ я первая!

— Может вместе? — усмехнулся Дарин.

— Не наглей! — а что? Я тоже могу вот так внезапно и не особо корректно.

— Понял! — и… в общем он рассмеялся.

А через десять минут я уже лежала, натянув до подбородка одеяло, и слушала, как бежит вода в санблоке. Слушала и представляла, как упругие струи разбиваются о мускулистое тело моего мужа, как сверкающие капли стекают по рельефному телу… А потом… потом….

А потом меня разбудило противное, проникающее прямо в мозг, пиликанье комма. Я поморщилась, словно от зубной боли, и наотрез отказалась открывать глаза. Под одеялом было тепло, уютно, не так, как раньше, а намного-намного уютнее. Словом, было сказочно хорошо и нарушать свою персональную нирвану не хотелось абсолютно. Но!.. Комм надрывался. Малого того, где-то рядом ему вторил и второй комм, незнакомым мне, но от этого не менее противным, пронзительным звуком. А вот это уже выбивалось за рамки обычного и, конечно же, будило во мне любопытство. Да-да, обычно все мои неприятности начинаются именно с него, с моего чертового, неуемного, любопытства.

Впрочем, была еще одна странность, обнаруженная мною до того, как я открыла глаза. Спиной, замечу — совершенно голой спиной, я прижималась к чему-то большому, теплому и… живому. Это что-то явно кем-то было!!! Оно не могло быть холодной пластиковой обшивкой экспедиционного домика.

Черт, ну конечно же! Ночь. Домик. Элвэ. Моя недюжинная смелость. Я же его к себе пригласила, на исполнение брачной ночи! Черт! Черт! Черт! И так позорно, малодушно заснула. Надо сказать, с утра моя смелость такой огромной не была, более того — она, вообще, атрофировалась, уступив место волнению и наверное даже страху. Коммы надрывались, а я сделала то, что мне показалось самым спасительным в данной ситуации — я зажмурилась крепче и притворилась глубоко спящей.

— Не думал, что моя отважная в экстренных ситуациях жена такая трусиха, — раздался над самым ухом родной шепот.

А потом теплые губы дотронулись там, в общем за этим самым ухом, опаляя, обжигая, заставляя захлебнуться в собственных эмоциях. Легионы мурашек, как по команде, выступили на теле, выстраиваясь рядами перед маршем. Никогда не думала, что такое обычное место может быть таким чувствительным. Горячий язык лизнул там, где совсем недавно касались губы и я… Да! Это был мой стон, громкий, томный и предвкушающий. Моя робкая смелость перестала прятаться и вновь подняла голову, а страх, галантно раскланявшись, отошел в сторонку. Не смотря на гулко и часто бьющееся сердце, думать я все еще могла и в этот самый момент готовилась к подвигу. Нет, не так. Я предвкушала этот подвиг.

А коммы не унимались. Точнее унимались, но почти сразу возобновляли трели.

— Что им всем понадобилось с утра? — собственный хриплый голос не узнала.

— Боюсь, нам все же придется ответить. Похоже нас ищут, — улыбнулся муж, переворачивая меня на спину и подминая под себя.

Несколько секунд он вглядывался в мое не совсем еще проснувшееся лицо, а затем губы опалил его жадный, собственнический и такой сладкий поцелуй. А я… обхватила Дарина за шею, отдаваясь ласкам мужа без остатка. Мне нравилось все: и его ленивые, неспешные движения, и то, с какой обстоятельностью он припадает к моим губам, и как дышит при этом. А еще, я млела от его запаха, такого свежего, теплого, родного. В голове помутилось окончательно.

Коммы продолжали надрываться. Со стоном оторвавшись от мужа, все же нажала на кнопку прием сигнала. Промахнулась, и вместо приема звукового сигнала, активировала голографический экран. Упс…

Искала меня ба, за ее спиной стоял дед и тоже кого-то непрерывно набирал в комме, даже не взглянув на экран. А вот бабушка смотрела во все глаза, удивленно так смотрела. Доброго утра я не дождалась.

— Тангир Элвэ! — строго сказала Пелагея Джоновна, вызвав улыбку на моем лице. Конечно, я представила картинку, которую она сейчас увидела — мой домик, ее внучка в страстных объятьях своего непосредственного командира.

— Вызываю, родная, — ответил ей дед, видимо, решив, что она спрашивает его о том, дозвонился ли он. А в том кому легар названивает сомневаться не приходилось. Комм Дарина по прежнему противно пиликал, но даже эти звуки не отвлекли Белиготара Сорга.

— Зато я… дозвонилась, — припечатала ба, грозно осмотрев нашу скульптурную композицию, — и тебе, Тар, советую внимательно посмотреть на то, чем занимаются твои офицеры в свободное от службы время.