Леший, вроде, и услышал его, понял, и сесть хотел, но не смог, не только шагнуть к бревну, но даже ногой шевельнуть. По-прежнему стоял застывший и только на потемневшем лице отражалась мука.

- Как ему помочь? - спросил Бурята у Еропки. - Очень плохо ему.

- Что тут сделаешь? - Еропка почесал затылок, подумал и добавил: - Бессильный я при таком тяжелом ступоре. При сильном помороке без банника не обойтись.

Он шагнул к главному лешему и ласково погладил по безжизненно висевшей руке.

- Ты потерпи, Ставр, потерпи, милый, еще немного. Могута Каливара вмиг сюда доставит, если нужно, будет, на руках притащит. Тут тебе сразу и помощь выйдет. Когда банник за дело берется - болящему полная гарантия.

Вначале лешие услышали громкий топот и треск сучьев, как будто стадо лосей ломилось прямиком через кусты. Топотало и трещало, все ближе и ближе. Но лоси так и не появились, а на поляну, перед землянкой, выскочил с выпученными глазами, задыхающийся, от быстрого бега, Каливар. Был он, в каких то затрапезных коротких коричневых штанишках, державшихся на одной лямке, перекинутой через плечо и без рубашки и над штанишками светила белая, не знающая загара, грудь, покрытая короткими белесыми волосиками. На правой ноге у банника блестела шикарная новенькая калоша. А левая нога оказалась вовсе босой.

За Каливаром из кустов медведем вывалился Могута, явно, всю дорогу подгонявший банника. А уж третьей легко бежала, сверкая голыми коленками, длинноногая Холька, в голубом платьишке и с раскошным венком из лесных цветов на рыжих волосах. В правой руке она несла большой берестяной баул.

- Ну, вот, - обрадовался Еропка. Не давая Каливару отдышаться, схватил его за руку и подтащил к Ставру. - Давай лечи. Поморок на него навалился. Видишь, в ступор впал. Очень действенный ступор. Помельче, я бы сам вылечил, а такой, всеохватывающий, не могу.

- Сам вижу, что ступор, - огрызнулся усталый от долгого бега и недовольный, что его оторвали от каких-то своих дел Каливар. - И чего ты меня гнал! - окрысился он, на Могуту. - Калошу новую потерял! Где ее теперь искать? Мне что теперь, в одной ходить?! Кто же в одной обувке ходит!

- Ты вторую выбрось, вот и будет нормально, - посоветовал Могута. - У тебя в бане вполне босиком ходить можно.

- Ты меня не учи! - не утихал Каливар, который не отличался медовым характером. Да и новой калоши было жалко. - Из-за тебя потерял. Чего ты меня гнал как бешеный!?

- Вы чего схватились! - взвыл Еропка. - Ставра лечить надо, а они сцепились, как два хорька.

- Ничего ему не станется, - огрызнулся на Еропку Каливар. - Он так сто лет простоять может, не рассыплется.

- Я тебе дам - сто лет! - рассердился Могута. - Лечи, говорят тебе, да как следует, а то, враз, твою убогую баньку по бревнышку раскатаю.

- Раскатаю, раскатаю, - не оставил за лешим последнее слово Каливар. - Много вас таких раскатальщиков по Лесу ходит. В гигиене ничего не соображаете, аквакультуры у вас нет. Темнота заполошная. Грозились некоторые раскатать, а как на них хворь напала, сразу все к Каливару побежали, всем банька понадобилась.

- Ладно тебе обижаться, - остановил его Еропка. - Никто твоей баньки не трогает. Парься там, пока потом не изойдешь. Ты, давай, делом займись. Видишь, плохо Ставру.

- А нечего грозить, - продолжал бухтеть Каливар. - Без калоши оставил, так еще и грозит. Вылечим мы Ставра. Он что, так все время и стоит?

- Так и стоит, - подтвердил Еропка, - совершенно без всяких движений.

- Сейчас посмотрим.

Каливар подошел к застывшему Ставру вплотную, заглянул ему в глаза, как и Еропка недавно, провел перед глазами лешего ладонью. Ставр даже не моргнул. Банник пробурчал что-то непонятное, ухватил руку лешего, высоко поднял ее и отпустил. Рука безжизненно упала.

- Рыжая, давай сюда баул! - потребовал Каливар.

Холька, эх и быстра, девка, тут же оказалась возле банника и баул уже открыла, на руках поднесла.

Банник, не глядя, запустил в баул руку, вынул небольшой деревянный молоток и неожиданно для всех сильно ударил лешего по одному колену, потом по другому. Тот не шелохнулся.

- По-о-нятно, - протянул Каливар и задумался.

- Ну что? - спросил Могута.

- Ничего хорошего.

- Сам вижу, что ничего хорошего. Давай лечи.

- От чего это у него? - спросил банник. - Как случилось?

Лешие молчали. Им и сказать было нечего.

- Я не из любопытства спрашиваю, - настаивал банник. - Я с медицинской точки зрения интересуюсь, чтобы правильное лечение произвести.

- Мы понимаем, - отозвался Еропка. - Пошел, значит, Ставр в землянку, зерна отнести, - стал он объяснять. - А потом вышел оттуда, - Еропка развел руками, - встал и все.

- Какое-нибудь сильное переживание у него перед этим случилось?

- Да нет, никаких переживаний.

- Березка, - подсказал Гудим.

- Березка, конечно, это да, - согласился Еропка. - Кто-то вершинку обломал. Жалел он березку. Переживал.

- М-да, не думаю, что сломанная березка могла его в такой сильный ступор вогнать. Наверно еще что-нибудь было и очень сильно на него подействовало. Крупное волнение у него произошло, - решил Каливар. - Больше ничего не припомните? Подумайте хорошенько.

- Вроде ничего особо ординарного не произошло, - ответил за всех Еропка.

- Ладно. Лечить будем.

Каливар заглянул в баул и стал рыться в нем.

- Эта не пойдет, - бубнил он, - и эта не пойдет... И эта нам не нужна... Где же она? Должна быть... Должна, да нет ее... Чего же это ее нет?.. Ага, вот и она, та самая, что нужна, появилась. Ну, давай, не яри, доброе дело сотвори!

Банник достал скрученную спиралью неширокую фиолетовую травку в густых белесых крапинках и сунул ее под нос старому лешему. Лицо у Ставра сморщилось, глаза расширились, он раскрыл рот и стал жадно заглатывать воздух. Потом леший прищурил глаза, еще шире разинул рот, пару раз всхлипнул и оглушительно чихнул.

- Да поможет твоей милости чих-трава, да выведет она тебя из ступора, да просветит она твой разум, да вернет она тебе силу и окрылит твои мысли, - быстро-быстро забормотал Каливар. - От Леса зеленого, от влаги живительной и от заступницы нашей Мокоши. Давай еще разок!

Ставр снова часто задышал и послушно чихнул.

- И еще! - приказал Каливар.

Ставр опять чихнул, затем, отдышавшись, еще раз.

Молодые лешаки с изумлением и испугом смотрели на происходящее, и ничего понять не могли. Могута тоже пристально глядел на старого лешего. Но не вмешивался, не мешал баннику. А тот выглядел деловым и спокойным.

- Четыре, - считал он. - Пять. Еще разочек...

- Ставр послушно чихал, и от этого оглушительного натужного чиха явно начинал изнемогать.

- Шесть считал Каливар.

- А-а, а я-а-а, - хотел что-то сказать старый леший, но не успел ничего вымолвить, потому, как опять накатил на него чих.

- Что ты с ним делаешь?! - возмутился Гудим.

- Помолчи, - отмахнулся Каливар. - Семь. Не мешай.

- Останови, не издевайся над стариком! - потребовал Бурята.

- Восемь! - продолжал отсчитывать Каливар. - Еропка, уйми волчат, пусть не мешают.

- Нельзя его сейчас останавливать, - стал объяснять Еропка. - Он в сильном ступоре из землянки вышел. От такого поморока обеспамятеть можно насовсем. Каливар ему мозги поправляет. Слышал, Мокошу на помощь позвал. А чих у этой травки лечебный. Мозги от хорошего чиха на место становятся, в голове светлеет. Семнадцать раз чихнет и оздоровеет.

- Почему семнадцать? - спросил Бурята.

- Корявое число. Его даже разделить ни на что нельзя, только на самое себя, - Еропка многозначительно поднял указательный палец. - Целительность только с такими корявыми числами и осуществляется.

В перерыве между двумя чихами Ставр показал баннику здоровенный кулак.

- Одиннадцать! Он уже и оклемался, - обрадовался Каливар. - Видели, кулак показал! Ну и силен! С благодарностью тебе, Мокоша, выручательница наша, - поклонился он в сторону зарослей. - Почтение тебе от нас и любовь.