- Так останови его! - потребовал Гудим. - Раз оклемался, перестань мучить.

- Нельзя его сейчас останавливать, - отказался Каливар. - Чих-трава для лешего имеет силу на семнадцать чихов. Это чтобы наверняка вылечить. А если семнадцать чихов не помогут, то все, кранты, списывать надо лешего на инвалидность, уже ни на что не годен. Ваш-то силен! - с уважением отметил он. - На одиннадцатом чихе мозги на место встали... Кулаком погрозил... Тринадцать, - не забывал он между тем считать...

Когда Каливар досчитал до семнадцати, могучий Ставр окончательно обессилил. Даже до бревен дойти мочи не хватило. Он опустился на землю, но глядел на стоящих возле него леших уже разумно. Растерянно и с великой грустью. И молчал. То ли, не зная, что сказать, то ли не желая говорить. А они ждали. Надо же было узнать, что случилось? Что привело в такое состояние старого выносливого и здорового как дуб лешака.

- Водички ему надо испить, - подсказала Холька. - Она здесь живительная. Как водички попьет, сразу ему полегчает.

- Правильно. Дай ему воды, - велел Каливар.

Холька набрала из стоящей в тени под деревом бадейки ковшик и не выпуская его из рук стала поить Ставра.

Ставр пил жадно и долго. А Холька приговаривала:

- Давай, давай, милый... Пей - не жалей! В ключевой воде чистота, в чистоте сила, в силе жизнь. Мокоша заступница все видит, все знает и вместе с водой силу нам дает.

Старый леший пил, пока не сушил весь немалый ковшик. Потом легко поднял руку и утер рот.

- И все дела, - объявил Каливар. - Ожил. Теперь в баньку надо часа на три. Парку тебе выдадим погорячей, да с лимонной мятой, косточки разомнем и веничком можжевеловым похлещем, как следует. Я такие веники припас - мертвого поднимут. Сам пойдешь или помогут тебе? - спросил он у старого лешего.

- Нет, - отказался Ставр. - Не до баньки мне сейчас. Некогда мне баньками заниматься.

- Ну лешаки пошли! - возмутился Каливар. - Горят на работе. Лечиться им некогда. Объясни ты ему, Еропка, что после такого ступора и одубеть можно.

- Каливар дело говорит, - продтвердил Еропка. - Ты уж давай, Ставр, подлечись, а мы тут присмотрим.

- Точно, - поддержал его Могута. - За нами дело не станет. А ежели сил нет, до баньки дойти, не сомневайся, поможем.

- Да вы что ко мне пристали, - сердито, но вполголоса, видно не вернулась еще к нему прежняя сила, произнес Ставр. - Не до вашей баньки мне.

- Как хочешь, - не стал спорить банник. - Время выберешь, приходи. Полечиться в баньке тебе непременно следует.

- Как выберу время, непременно приду, - обещал Ставр. - А вы с Холькой идите, некогда мне сейчас. Помогли вы мне, и большое вам спасибо за это.

- Собираемся, Холька, - позвал Каливар полудницу и вручил ей баул.

Но прежде чем уйти банник снял с ноги калошу и стал ее разглядывать. Калоша была совершенно новой чистенькой и блестела на солнце. Сама черная-черная как ночь, а подкладка тоже красивая: нежного малинового цвета, мягкая, пушистая. Другая калоша, что где-то в лесу осталась, была такой же красивой.

- Вторую калошу мне кто вернет? - спросил он, поглядев вначале на Могуту, потом на Ставра. - У меня подошвы ног нежные, я босиком ходить не могу.

- Ты поищи, - посоветовал Могута. Никуда она не делась, лежит где-нибудь под кустом. За своими вещами приглядывать надо, нечего их терять.

- Ну да, "лежит где-нибудь", передразнил он Могуту. - Будет она лежать. Теперь ее не найдешь.

Но требовать от Могуты, чтобы тот достал для него калошу, взамен утерянной, а то и новую пару, банник не стал. Со здорового лешего ничего не возьмешь. Вот когда захворает, вяжи из него узлы. Чего хочешь требуй, все отдаст, лишь бы вылечил. Уж очень лешие бояться всякой хвори. А Ставр не побоялся. Что же такое особенное случилось, почему он отказался от лечения? Времени у него нет, в баньке попариться... Интересные дела творятся.

- Значит, так и не знаете, от чего его в такой ступор загнало? - повторил Каливар вопрос, который задавал в самом начале. - Ничего не вспомнили?

- Не знаем,- ответил за всех Еропка.

Не особенно-то банник поверил.

Каливар знал обо всем, что делается в Лесу. Такая у него работа. Кто только не заглядывал в баньку. Моховики заявлялись целой компанией, и полдня кувыркались на полках, смешно говорить, но и болотники бывали. Этим массаж нравился. Пущевики, луговики, цветычи, грибычи, ягодичи, кого только не приносило... И каждый хотел получить хороший веник, да чтобы ему парку свежего подбавили. Некоторые, кто толк понимает, специально ради массажа являлись. И каждый старался ублажить хозяина. Считал необходимым обстоятельно поговорить с банником, порассуждать и обсудить все новости.

Каливар еще раз перебрал в уме последние случаи... Водяной Филька всю ночь в карты резался с Хролом, два пущевика напились березового сока и отлупцевали луговика так, что тот до сих пор отлеживется. По ночам кто-то шастает по Лесу и непонятно кто это. Про сломанную березку и гнездо поползня он тоже уже знал. Вот и все новости. Такое постоянно случается, на то он и Лес, чтобы в нем что-нибудь случалось. Отчего же Ставр в такой сильный ступор впал, а потом от баньки отказался? Надо было спешить домой, и поспрашивать всех, кто сегодня париться придет. Да и ночью походить по лесу, присмотреться, что делается.

Каливар еще раз осмотрел блестящую калошу и отдал ее Хольке, велел положить в баул.

- Если кто вторую калошу в лесу увидит, уж принесите, - попросил он. - Пошли, Холька, у нас и без них дел немало.

И ушли банник с полудницей. А лешие остались.

- Теперь рассказывай, - потребовал Еропка. - Рассказывай совершенно откровенно и обстоятельно, все, как есть: отчего тебя в такой жестокий ступор вогнало?

- Нету, - Ставр развел руками и криво улыбнулся. Была эта улыбка грустной и до неприличия беспомощной, что никак не вязалось ни с его должностью, ни со статью, ни с возрастом, ни с характером.

Могута и Еропка переглянулись. Оба одно и то же подумали: ступор у Ставра вроде бы и прошел, а мозги так и не выправились, непонятное бормочет, рано Каливара отпустили.

- Чего, нету? - мягко спросил Могута.

- Ни одного зернышка. Ни единого.

- Какого зернышка? - продолжал допытываться Могута.

Ставр молчал, будто не слышал вопроса.

- Ты не переживай, - стал успокаивать его Еропка. - Может тебе водички ключевой дать? Хорошая у нас здесь вода, целебная, как панацея.

- Не хочу, - отказался Ставр.

- Ты что-то о зернах упоминал. Это, каких зернышек, говоришь, нет?

- Ставр жалобно поглядел на леших, сокрушенно покачал головой.

- Зерен лингко, которые уже собрали. Со всех пяти деревьев. Вот только то и осталось, что вы принесли, - и он показал крепко зажатые в ладонях мешочки.

- Как это, нету? Не могли они никуда деваться! - не поверил Могута.

- Ты только не нервничай, успокойся, - Еропка подошел к Ставру вплотную, положил ему руки на плечи и заглянул в глаза. - Ну, померещилось тебе, бывает такое, фантасмагория называется. А по простому, по нашему - мираж. На меня однажды тоже затемнение сознательности нашло, да такое, что я свои лапти разыскать не мог. Ха! Понимаешь, они в углу стоят, а я их не вижу, никак найти не могу. На месте наши зерна лежат, на полочке, в беленьких мешочках.

- Не знаю, - Ставр постепенно приходил в себя и жалкая улыбочка, так портившая его суровое лицо, исчезла. Перед ними уже опять сидел умудренный годами хозяин Леса. - Куда-то девались, прямо средь бела дня. Сегодня утром были на месте. Когда с племяшами в землянке сидел, лежали мешочки. Потом они на болото ушли, а я с бадейкой по воду, на ключ. И не было меня здесь всего ничего. Туда сходил и обратно. И до вашего прихода, здесь на бревнах сидел, в землянку не заглядывал. А сейчас нету.

- Не может того быть! - Еропка не то чтобы не поверил Ставру, а просто не мог себе представить, что драгоценные зерна исчезли.